ВНИМАНИЕ! Перепечатывала сама, заранее извиняюсь, если найдете ошибки. Спасибо за понимание. ______________________________________________________________________________ В короткой и бурной истории российского глянца было 3 царицы: Шахри Амирханова, Алёна Долецкая и Эвелина Хромченко. Все они стремительно вознеслись и все в разное время по разным причинам покинули свои издания. Разберемся, что же сделало этих женщин легендами при жизни - при помощи инсайдеров, архивов и немножко - слухов. Шахри

Благополучный Harper’s Bazaar в преддверии его 5-летия в 2000 году заштормило. В одночасье уволили Арину Розову, возглавлявшую его с самого начала: конфликт с издателем. Начались мучительные поиски главного редактора. Некоторое время обязанности главреда исполнял даже мужчина – Игорь Шеин. Он с радостью уступил место юной Шахри Амирхановой, которая в то время оканчивала Лондонский колледж моды. Шахри – плоть от плоти постсоветской золотой молодежи. Умница и красавица, внучка поэта Расула Гамзатова. Ее называли «восточной принцессой». Назначение Шахри стало сенсацией: ей было всего 22 года. Издатели ставили на ее исключительный бэкграунд: девушка из «хорошей семьи», отучившаяся на Западе, с безупречным вкусом, джетсетер, любимица издателя Дерека Сауэра – голландца, который запустил в России Cosmopolitan и Harper’s Bazaar. Говорят, что принципиальным условием со стороны Шахри было то, что ее не особо заботят тиражи и рекламодатели: она делает журнал, интересный ей самой и её подружкам. Шахри с энтузиазмом окунулась в работу, вникала в детали, засиживалась допоздна. Журнал менялся на глазах. Прежде всего все обратили внимание на «дневник Шахри» со «всем самым свежим, интересным и модным, на что стоит обратить внимание», на новые лица и светские истории. Через пару лет ее руководства уже ничто не напоминало о прежнем Harper’s Bazaar, основательном и претенциозном. Теперь читатель был в потоке новостей из первых рук – не столько от дизайнеров об одежде и сезоне, сколько от светских героинь: кто где покупает вещи, ест, пьет, в каком спа приходит в себя после вечеринок, с каким инструктором йоги медитирует. Вскоре Harper’s Bazaar так себя и стал позиционировать на рынке – как журнал для подружек Шахри, самой желанной целевой аудитории рекламодателей. Этот лихой маневр в истории российского глянца аккурат совпал со стремительным ростом потребления: самые прилежные потребительницы вдруг получили возможность высказаться публично и судить о мире.

Шахри с подружками - Полиной и Дашей, а также с экс-бойфренддом - Борисом Ельцыным-младшим О работе Шахри почти все вспоминают с удовольствием, хотя она была своеобразным руководителем: критерии отбора материалов зачастую были ясны лишь ей самой: нравится – не нравится, скучно или интересно ей это читать. Оно и верно – расцвет консюмеризма – не времена для серьезных текстов. Шахри была той самой it girl, культ которых упоенно насаждал Harper’s Bazaar середины нулевых. Она олицетворяла новые ценности российского ист:)шмента – умение жить красиво, расслабленно и в то же время находиться в круговерти светских событий. Вкус к моде, умение правильно подбирать вещи были у нее в крови. Владельцы бутиков признавались, что стоило Шахри выбрать вещь и отрекомендовать ее в журнале, как ее тут же сметали с прилавков. Эта нарочитая легкость бытия не мешала Шахри проживать бурную жизнь, о перипетиях которой она подробно рассказывала в письмах главного редактора – в неожиданном формате девичьего блога. Коллеги из других изданий над письмами посмеивались, но читали все. Интерес публики к письмам усилился, когда она стала невестой Бориса Ельцина-младшего. Герой ее откроенных писем персонализировался, но свадьба так и не состоялась: летом 2006 года они расстались: у Ельцина появилась другая девушка. Бывшие коллеги Шахри вспоминают, что размолвка обернулась для нее депрессией. Она то болела и собирала редакционные планерки у себя дома, куда ей привозили раскладки макета журнала, то внезапно появлялась в редакции, и ее можно было увидеть в столовой задумчиво сидящей над салатом с компотом. Всё закончилось нервным срывом и затворничеством.

В официальном сообщении издательского дома говорилось, что они расстались по обоюдному согласию, но без лишней дипломатии уточнялось, что «человек долгое время просто не приходил на работу, и стало бессмысленным продолжать такое сотрудничество». Стало очевидно, что Шахри устала от своего журнала, внимательного свидетеля ее последних лет жизни. Теперь обстоятельства предписывали ей совсем другое. «Еще несколько дней, и я уеду к морю, - писала она в своем последнем письме редактора. – Я не могу сейчас представить более приятной компании, чем моя музыка, мои книги, мои дневники, мой коврик для йоги, мой шум прибоя, мои закаты и рассветы. (…) Я устала от суеты, которую сегодня почему-то принято называть насыщенной, полной событий и возможностей жизнью». Это было не отречением от образа, а очередным признанием своей исключительности. К тому же задача была выполнена: некогда открытый ее старанием класс российских it girls стремительно заполнял собой глянцевые издания. Но она сама уже была другой. Видимо, отсюда и неудача с запуском русского Tatler, куда она по праву была приглашена главным редактором: подготовленный ею первый номер так и не вышел. В других местах работы – марке Denis Simachev или компании Mercury – было еще больше противопоказанной ей рутины. Зато освободилось пространство для личной жизни, о которой теперь можно ни перед кем не отчитываться. Последний год Шахри с музыкантом Сашей Пинским. Она родила ребенка – чего, по ее словам, ей не хватало для полного счастья. Алёна

В 1998 году, когда запускалась российская версия Vogue, в России уже стали заметно «более лучше одеваться»: открывались нормальные бутики, фэшн-бизнес набирал обороты. Нужен был и новый уровень подачи моды в журналах, соответствующая аура вокруг дорогих вещей: выходившие в то время Сosmopolitan, ELLE, Harper’s Bazaar этим задачам уже не отвечали. Настало время для «Библии моды» - Vogue. До собеседования в лондонском офисе Conde Nast были допущены лишь двое: Маша Валентинова, таинственная девушка, которая в 1995 году сопровождала Гичарда Гира на Московском кинофестивале, и Алена Долецкая, филолог-компаративист, кандидат наук, успевшая поработать в МГУ, ювелирной компании De Beers, Британском совете и даже, совсем недолго, - редактором в журнале Сosmopolitan. Отсутствие полноценного журналистского опыта с лихвой компенсировалось другими необходимыми качествами. Те, кто в то время только познакомился с Долецкой, подчеркивают ее «невероятно приятную энергетику». Все говорят о врожденной харизме Алёны Долецкой, ее отрытом характере, хорошем вкусе, способности быстро располагать к себе и вести за собой. «В ней чувствовалось отсутствие совковости, масштаб, которого не было у других наших главных редакторов, - вспоминает ее бывшая коллега. – Она ощущала себя частью большого мира, остальные рядом с ней казались провинциальными, местечковыми». Алёна на страницах Vogue вспоминала, что на собеседование в лондонском офисе пришла в total look Zara – синем брючном костюме.

Впрочем, в 1998 году в России не знали не только Zara, но и что такое суши. Первый номер российского Vogue, вышедший в сентябре 1998 года, восторгался появлением в Москве первой «Якитории» на Белорусской. Статья о моде на японскую кухню начиналась со слов «Суши – это еда». Зато на обложку с Кейт Мосс и Амбер Валеттой на фоне Красной площади стилизовала Карин Ройтфельд (тогда еще не главред французского Vogue), а снимал Марио Тестино. Казалось, что главная съемка первого номера обращена скорее к западному начальству журнала, чем к русским читательницам: модели позировали на фоне барочных дворцовых интерьеров, посреди парков и старинных московских усадеб, рядом с курсантами военных училищ, с художником Владиславом Мамышевым-Монро. Вынесенный на обложку слоган «В России наконец» вроде бы возвращал на землю, но только не осенью 1998 года. В стране бушевал экономический кризис. Вечеринку в честь открытия Vogue планировали на Красной площади, собирались пригласить знаменитых дизайнеров, владельцев модных домов, моделей, звезд… Но в итоге пришлось ограничиться Петровским пассажем и гостями попроще. Долецкая всегда предпочитала западных фотографов, стилистов и арт-директоров, считая, что в любом случае западные профи лучше, но идеи съемок всегда вынашивались в России. Она работала на положительное реноме на Западе – как журнала, так и свое собственное. В Vogue писали лучшие русские авторы – Татьяна Толстая, Людмила Улицкая, Людмила Петрушевская, Петр Вайль, Александр Генис, самые известные критики и журналисты.

С российским Vogue сотрудничали главные фэшн-фотографы мира – Стивен Майзел, Брюс Вебер, Питер Линдберг и даже, незадолго до смерти, - Хельмут Ньютон. Эти фотографии зачастую впечатляли меньше, чем те, что они делали для западных изданий. Но их участие работало на статус российского Vogue. Журналу порой удавалось невероятное: преобразить до неузнаваемости Аллу Пугачеву и даже поместить ее на обложку, откуда на читателей смотрела 30-я женщина с прилизанной прической. Внутри вместо привычных кабареточных платьев Валентина Юдашкина примадонна позировала в минималистичных нарядах Yohji Yamamoto.

Vogue, апрель 1999 года При Алёне Долецкой Vogue мог позволить себе разобрать гардероб президента Путина и посоветовать ему лучше одеваться, раздеть донага хоккеистов НХЛ, затеять съемку группы T.a.t.u. в православном храме (уже тогда эта затея провалилась, но после известных событий такая идея ни одному глянцевому журналу даже в голову не придет), снять топлесс певицу Земфиру. В год 5-летия журнала гигантский рекламный билборд со словами «Vogue – в России навсегда» красовался прямо напротив Боровицких ворот Кремля. Но настойчивым попыткам редакции снять для Vogue наших первых леди этот билборд так и не помог. Явным перебором в заигрывании с властью смотрелась в журнале губернатор Петербурга Валентина Матвиенко – с ее-то стилем одежды. Но если один кризис поднял Алену на пьедестал, то другой стал началом конца ее карьеры в Conde Nast. Кризис 2007 года основательно ударил по глянцу: дорогих вещей стали покупать меньше, количество рекламы тоже резко убавилось, да и настроения в обществе изменились. 10-летний юбилей Vogue пришелся на кризисный 2008 год, но по журналу это было незаметно – все те же объемные номера, головокружительные съемки. Зато недоброжелатели резюмировали другой парадокс: некоторые рекламодатели не вполне довольны журналом, хотя они и обожают Алёну Долецкую. Интенсивность подобных слухов достигла своей цели в 2010 году: руководство Conde Nast решило сменить главреда Vogue.

Выяснилось, что для этого есть особый ритуал, отработанный на Западе десятилетиями. В связи с увольнениями в Conde Nast вспоминают жуткую историю 79-летней светской обозревательницы американского Vogue Маргарет Кейс, которая в 1971 году выбросилась из окна, узнав о своем увольнении. Подробности описаны в нескольких книгах мемуаров, в том числе – главных редакторов Vogue. В то время об увольнениях сообщали рано утром: узнав об этом, главред уже мог не приходить на работу. Маргарет Кейс пришла в редакцию, её стол попытались унести, она воспротивилась, сказав, что там её вещи, которые тут же вытряхнули на пол, а стол забрали. Вечером 27 июля 2010 года все сотрудники российского Conde Nast получили письмо от президента компании Джонатана Ньюхауса, в котором он ссылался на некий мифический разговор: «Некоторое время назад Алёна Долецкая сказала мне, что она хотела бы покинуть пост главного редактора русского Vogue, который она занимала в течение почти 13 лет, и начать новую жизнь – возможно, написать книгу или попробовать себя на новом поприще. Поскольку Россия – как и весь мир – все еще находилась в сложной экономической ситуации, я попросил Алёну подождать, пока не наступит более благоприятный момент. Сегодня уже очевидно, что мы выходим из кризиса, поэтому я больше не хочу мешать планам Алёны». Вслед за звуком электронного письма, пришедшего всей редакции, сотрудники услышали из кабинета Долецкой ее громкий смех. Часть редакции, выйдя из ступора, разрыдалась. На следующий день почти все сотрудники Vogue на работу в траурном черном. К концу дня эмоции слегла улеглись, и уход Алёны отметили шумной вечеринкой в Bosco cafe на красной площади, где присутствовали многие из её бывших сотрудников, друзей, коллег по фэшн-бизнесу, модель Наталья Водянова. «Я еду в Испанию в отпуск по уходу за собой, - объявила Долецкая. - Это самые классные проводы, какие можно представить. Какие вы все красивые и классные, мои любимые близкие! А сейчас будем праздновать! Я очень, очень рада». Уход Алёны из Vogue был обставлен признаниями заслуг и благодарностями со стороны руководства, но все говорили об увольнении. Божена Рынска и вовсе разглядела в этой истории следствие прямого противостояния Долецкой и президента Conde Nast Карины Добротворской, начинавшей когда-то заместителем главреда Vogue, но конечно, причины были глубже (примечание - колонку Божены вы можете прочитать ТУТ). Несколько месяцев спустя примерно с теми же словами восхищения и благодарности, но также неожиданно проводили главного редактора Vogue Paris Карин Ройтфельд. Стали поговаривать, что Conde Nast избавляется от редакторов, ставших слишком публичными фигурами. Алёна так и не выпустила анонсированную Ньюхаусом книгу, а на вопрос Владимира Познера о причинах ухода в эфире его передачи ответила кратко: «Заплатили деньги – я ушла» (примечание -это интервью вы можете прочитать ТУТ). Зато стала своего рода реинкарнацией Энди Уорхола и возглавила сразу 2 версии основанного им журнала Interview – российскую и немецкую.

Кстати перед уходом из Vogue много шума наделало ее интервью с Эвелиной Хромченко: беседа не задалась, ее даже решили не публиковать, но зачем-то выложили видеоверсию на сайте журнала. Так что нынешняя работа Алёны Долецкой – вполне логичное продолжение прежней: она не только берет интервью, но и решает, кто достоин его в ее новых журналах. Эвелина

О том, как устроен настоящий модный бизнес и что это не только красивые платья и туфли, Эвелина Хромченко узнала во время поездок на модные показы в Париж всё в те же 90-е, когда она работала обозревателем оды на радио «Европа плюс». Связи в западной модной индустрии помогли ей в 1998 году возглавить российское издание французского журнала L’Officiel – стать одновременно его главным редактором и креативным директором. Ее L’Officiel отличался от французского сильным акцентом на культурных и светских темах. Эвелина Хромченко сама активно окунулась эту жизнь: ее почти всегда можно было встретить на вернисажах и презентациях. L’Officiel выступал информационным спонсором фотобиеннале и фестивалей «Мода и стиль в фотографии» - главных арт-событий Москвы конца 90-х – начала нулевых, журнал сам устраивал выставки фотографий. В остальное время Хромченко дневала и ночевала в редакции. Говорят, она была единственным главным редактором, которая перед отправкой в печать вычитывала номер от корки до корки, и если встречалась существенная ошибка, то это грозило провинившемуся «как минимум выволочкой, а как максимум – штрафом». «Эвелина любила штрафовать» - вспоминают ее бывшие подчиненные.

Редакционный бюджет L’Officiel был несопоставимо мал по сравнению с теми, которыми располагали конкуренты. Однако большинство модных съемок делались собственными силами, а не покупались у головных изданий по сходной цене (той же позиции в российском глянце придерживался только Vogue). Для Эвелины было принципиально, чтобы журнал целиком делался своими силами. И ей удалось невероятное. Российский L’Officiel не просо стал популярным и прибыльным – его успех вдохновил других: журнал стал издаваться еще в 12-ти странах, а индийская версия L’Officiel удалась настолько, что сейчас ее собираются запустить в Лондоне для местных экспатов. Среди главных заслуг Хромченко – способность открывать и поддерживать молодые таланты, стилистов и дизайнеров одежды. Успех и известность дизайнеров Дмитрия Логинова и вики Газинской – в значительной степени ее заслуга: оба начинали свои карьеры в L’Officiel. Журнал Хромченко в полной мере отражал культурные амбиции нулевых. Тогда мало кто отдавал себе отчет, что все это – всплеск коллекционирования современного искусства, вал российских дизайнеров одежды, бесконечные светские рауты – лишь следствие сверхприбыли от высоких цен на нефть, а не вовсе от того, что художникам или светским персонажам вдруг нашлось сказать что-то важное.

L’Officiel стал глянцевым журналом, где претензии нарождающегося креативного класса были хотя бы удовлетворены; остальные издания мало этим интересовались. Редакционная стратегия оправдывала себя: при минимальных затратах на издание возглавляемый Эвелиной Хромченко журнал умудрялся кормить весь издательский дом «Парлан». Во многом успех журнала держался на энергии и личности самой Эвелины: она стала не только публичной фигурой, но и настоящим авторитетом в мире моды. В 2006 году Эвелина сама напросилась озвучивать героиню Мерил Стрип в фильме «дьявол носит Prada». Перфекционистка Хромченко добилась своего, справилась с задачей, не имея актерского образования. Это была своего рода победа над Долецкой, ведь известно, что озвученный Эвелиной образ Миранды Пристли списан с Анны Винтур, главреда Vogue USA. Пиком публичной славы Эвелины стало ее появление в качестве ведущей программы «Модный приговор» на Первом канале в 2007 году. В этих самых пор Хромченко стала уделять журналу меньше времени, хотя по-прежнему подписывала все полосы. Кризис 2008 года подкосил L’Officiel. Нарастало напряжение в отношениях Хромченко с владельцем «Парлана» Евгением Змиевцом. Успех «Модного приговора» делал Эвелину всё более самостоятельной фигурой, она стала звездой Первого канала, притом что журнальный бизнес издателя L’Officiel оказался под угрозой. В мае 2010 года Змиевец собрал команду и объявил, что Хромченко уволена за прогулы, а новым главредом будет Мария Невская, его жена. В официальном сообщении об увольнении красовалась формулировка «за чрезмерное увлечение построением своей личной карьеры в ущерб развитию журнала». Эвелина больше не появлялась в редакции. Вещи собрала секретарь.

Невская стала менять команду, макет журнала, но толком не успела развернуться. Вскоре французские владельцы L’Officiel решили сменить издателя. Поскольку контракт на тот момент еще не истек, начались суды; журнал перестал выходить. Летом того же года интервью у Эвелины взяла Долецкая. Рассказывают, что это была не ее идея, а шеф-редактора. Алёне она не очень нравилась – с какой стати ей брать интервью у отставной Хромченко? Однако 2 главных редактора встретились для беседы в ресторане Bono. Содержательного интервью не получилось – это было видно по видеоверсии, выложенной на сайте Vogue. Мнения публики разделились: одни сочувствовали Эвелине, что ей пришлось отвечать на слишком личные вопросы, другие хвалили Алёну за остроту. В сентябре 2010 года было объявлено о перезапуске журнала L’Officiel с новым издателем и главным редактором Эвелиной Хромченко. Поговаривали, что журнал вот-вот перезапустится, но, по последним сведениям, этого не произойдет. Эвелина до сих пор – бессменный «прокурор» в «Модном приговоре», хотя уже сменились все прочие участники этого проекта. Ее мнение – самое весомое в рейтинговой передаче. Аудитория внимает. Послесловие Возможно, карьеры 3-х главных редакторов сложились совсем не так, как ожидали многие, зато вполне логично – для них самих. Их возвышение и уход были стремительными, как и всё в нашей истории последние 15 лет. Но нынешний статус их, кажется, устраивает. Похоже, что и они сами уже не оглядываются назад. Их уход – или переход в новое качество – совпал с тем моментом, когда статус глянцевых журналов изменился навсегда: журналы перестали строиться вокруг личности и превратились в конвейеры, обслуживающие рекламодателей. За все места в 1-м ряде редакторам приходиться биться с блоггерами нежных 16-ти лет, а за эксклюзивы – с молодежными сайтами. Дряхлеющий глянец ищет, в какую сторону ему измениться, чтобы под ним перестал шататься трон. И поиски эти продолжаются по сей день. Текст - Игорь Гребельников. Источник - журнал SNC