Хэллоу Америка, с другого берега... Думаю каждый человек на постсоветском пространстве слышал о Брайтон-Бич. Казалось бы, ну какое отношение к России имеет далекий американский округ, но, об этом местечке, прозванным "маленькой Одессой" мы слышали из известных песен наших шансонье, из полюбившихся фильмов "На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди"; "Брат 2". И, кажется, что такая далекая Америка стала нам ближе чем мы думаем. Как непримечательный район Нью-Йорка оказался у всех на слуху?

Из Википедии: Брайтон-Бич — район, расположенный в Нью-Йорке, на самом юге Бруклина. Неофициальное название — Маленькая Одесса. Получил известность в СССР с середины 1970-х годов как место компактного проживания эмигрантов из СССР, в основном из Украины и России.

До определенного момента Брайтон-Бич был ничем непримечательным полукриминальным районом, в основной своей массе, состоящим из чернокожего населения. Но, в начале 1970-х, по СССР прокатились волны миграции.

В Брайтон-Бич стали иммигрировать евреи из Одессы. В принципе, это вполне логично и объяснимо.

Во-первых, близость к океану, так как жители Одессы привыкли жить у моря. 

Во-вторых, довольно недорогой район для покупки жилья, а главное перспективный. Ну, то есть покупаешь небольшую квартиру в захудалом доме, а затем, делаешь хороший ремонт и продаешь дороже, чем покупал. Благо, наши соотечественники умели отлично преподнести "товар", а сарафанное радио могло работать даже лучше чем "CNN" или "BBC".

Соотечественники умудрились заполонить все тихоокеанское побережье Брайтона ресторанами, кафе, магазинами, мастерскими. И, то странное чувство, когда ты пересек почти 12 тысяч километров. вышел прогуляться по набережной на другом конце Земли, но повсеместно слышишь родную русскую речь, а на полках витрин видишь уже знакомые продукты и думаешь "Вот я и дома".

Нет, это не Одесса и даже не Москва. Это Брайтон-Бич (начало 1990-х)

-Жора, шо это такое?

-Это было мясо.

-Так, а де оно такое было, шо такое стало?

Вскоре, Брайтон стало местом настоящего кутежа. Жители тихого американского округа даже не знали, что можно так зажигать. На Брайтоне запели артисты нашей эстрады, заиграли казино и бары. "Полюбить так королеву, проиграть так миллион". За столиками увеселительных заведений отныне сидели воротилы криминального мира, рядом их спутницы в роскошных украшениях, а со сцены только и было слышно "У нас на Брайтоне веселая мешпуха...".

У нас на Брайтоне веселая мешпуха,
У нас на Брайтоне отличные дела,
Ты здесь услышишь, если ты имеешь ухо,
Что иммиграция смогла и не смогла.
Люблю по Брайтону пройтись в хороший вечер
И посмотреть на наших брайтонских девчат,
Здесь могут быть незабываемые встречи,
Здесь, если надо, говорят или молчат.

Ещё не поздно, ещё не рано, не ухожу я из ресторана.
А я гуляю, а я хмелею и ни о чём ни плачу, ни жалею.

Зашелестела зелень в потайном кармане,
Пойду куда-нибудь с друзьями отдохнуть.
У Шуфутинского, у Миши-атамана
Играют так, что и под утро не заснуть.
Пойду Каминского послушать в "Метрополе",
Я без ума от гитариста из "Садко",
Зайти в "Кавказ" имею собственную волю,
Чтобы услышать всем известного Гулько.

 

Старожила Брайтон-Бич,  исполнитель Михаил Гулько, вспоминал о тех временах так: «...Меня пригласили в только открывшийся бар-ресторан «Гамбринус». Это было одно из первых заведений на Брайтоне. ... В «Национале» поёт бывший солист «Самоцветов» Анатолий Могилевский, в «Садко» – Люба Успенская, в «Парадайсе» – Миша Шуфутинский, в «Одессе» – Вилли Токарев. Последний даже сочиняет песню, посвящённую бурлящей ночной жизни на берегу океана".

Анатолий Могилевский вспоминал: "На Брайтоне в конце семидесятых было всего три русских ресторана: «Садко», «Баба-Яга» и «Одесса», а ещё был ресторан «Балалайка», который открыл известный в Союзе исполнитель еврейских песен Эмиль Горовец. Этот кабак находился на Манхэттане. Артистов в третьей волне было немало. Мест на всех не хватало... Первой начала выступать в ресторане «Балалайка», а позднее – в «Садко» Майя Розова. Мы знали друг друга ещё до отъезда. Вместе с Майей и ее мужем Аликом Шабашовым мы учили английский язык в Москве и тогда договорились, что кто первый устроится подтянет остальных. Они уехали на три месяца раньше нас, и Майя писала, что нашла место в «Балалалайке». Это обнадеживало".

Майя Розова, 1970-е

Все это веселье не могло обходиться без "жесткой руки". И, вскоре, ФБР, да и вся Америка услышала новое понятие "боссы русской мафии". Эти, зачастую, крепко-сбитые татуированные мужчины превратили Брайтон-Бич в собственный Диснейленд. Они же и содержали различные игорные и питейные заведения, давая покровительство артистам. Поэтому, как вы понимаете, без блатной романтики тут не обходилось.

Майя Розова

Майя Розова, эмигрировавшая в США в 1977 году быстро обрела популярность в ресторанах на Брайтон-Бич и записала совместную пластинку с Михаилом Шуфутинским. На том же океанском побережье, на небольшом клочке земли, певица обрела огромную любовь и имя этой любви Евсей Агрон, более известный как Евсей Ленинградский.

Евсей Агрон

Она родила ему сына, но в 1985 году жизнь мафиозного босса оборвалась и тело "непобедимого Евсея", как его прозвало ФБР, полегло под обстрелом пуль.

Майя Розова и Евсей Агрон

"в  старом и новом  «Садко», хозяином сначала был только Марат Балагула. Один хозяин. Потом в долю вошёл Валера Земнович. У Земновича и у Евсея никогда не было гладких отношений, а тем более - деловых, и потому, опять-таки, ни к «Садко» (старому и новому), ни к переменам в ресторане он никакого отношения  не имел"

Марат Балагула

Нет Одессы без Привоза и без нового базара,
Там покрыты покупатели и матом и загаром.
По бульварам пьяный запах распустившейся сирени,
И трамваи пробивают себе путь в листве весенней.
По бульварам пьяный запах распустившейся сирени,
И трамваи пробивают себе путь в листве весенней.

Над причалом — маяка огонь и лес портовых кранов,
В море чайки, а над ними гордо кружатся бакланы.
Рестораны осветили побережье огоньками,
Звон бокалов, и поет гитара за Одессу-маму.

Михаил Шуфутинский был одним из самых популярных артистов Брайтон-Бич. Когда Михаил Захарович только выходил на сцену, женщины, сидящие за столиками, тихо вздыхали, ведь, на тот момент, это был самый настоящий "Брайтоновский Том Харди", но только с микрофоном.

Только честно, ну прозвучала у вас в голове "Я календарь переверну и снова 3 сентября"...

Верным боевым товарищем Шуфутинского была Любовь Успенская. Эта парочка за один час могла превратить ресторан "Садко" в "Студию 54", но более приличную. По рассказам людей, засидающих в то время в этом ресторане "Не пуститься в пляс было просто невозможно".

Любовь Успенская, вспоминая о своем первом приезде на Брайтон говорила, что когда в конце далеких 70-х оказалась за океаном, первое впечатление от русского района в заокеанской столице было таким – как будто в Одессу попала. «Я стала пытаться делать покупки в ближайшем магазине. «Give me, give me…» - говорю и соображаю, как же дальше-то по-английски. А продавец мне по-русски: «Хлеба черного тебе дать, что ли?»

На Брайтон-бич на всех нежданно налетела

Девятым валом наша «третья волна».

Открыли лавочки, А в них — булавочки,

Булавка всякому прохожему нужна.

Вилли Токарев в интервью вспоминал свою первую поездку на океан: "Я уехал в эмиграцию в 1974 году. Хотел свободы творчества. То есть в финансовом плане я в СССР был в полном порядке, потому что работал десять лет в лучших коллективах страны, таких как ансамбль “Дружба”, выступал вместе с знаменитым певцом того времени Жаном Татляном, да и много еще с кем. Я получал хорошие авторские гонорары, так как мои песни исполнялись мегазвездами того времени, такими как Майя Кристалинская, Эдита Пьеха. Но я не мог выпустить в Советском Союзе свой диск, и только поэтому и уехал. И в этом не было никакой политической подоплеки. В 1974 году наша страна жила в эпоху “прокрустова ложа соцреализма”, когда все обрубалось по тем меркам и рамкам, которые были определены правилами того времени. И так получилось, что мои песни не укладывались в эти правила, и поэтому мне пришлось уехать в США. Я не ошибся в выборе страны, так как там я состоялся как музыкант. В Америке выпустил свой первый диск “В шумном балагане”, который перевернул всю мою жизнь".

Съемки фильма "Брат 2", осень 1999 год

"Мы, русские, не обманываем друг друга..."

Сегодня, на Брайтон-Бич, былого блеска поубавилось. Всё как везде. По набережной, вдоль огромного и величественного Тихого океана гуляют влюбленные парочки, бегают дети. С вывесок и витрин магазинов на прохожих, также смотрят буквы кириллицы. Прошлое Брайтона, который, по странному стечению обстоятельств, стал для многих второй родиной, будто витает в воздухе и только океан навсегда останется свидетелем, уже ушедших залихватских лет.

Надеюсь, не только у меня осенью начинается какая то особая вязко-грустновато-радостная ностальгия с "Гудбай Америка", "Кукушка", "3 сентября" и пленочными стертыми фотокарточками, которые помогают вернуться в то время, где все были чуть моложе и чуть счастливее.