...Осталось шесть с половиной дней (как долго)! Но это не значит тринадцать тренировок. Идет самая последняя неделя, неделя без науки. Может быть тринадцать тренировок, если они будут нужны, но их может быть и десять, а может быть и шесть, по одной в день. И зависеть это будет от тех двух характеристик — искусства тренера и интуиции спортсмена. Но Татьяну Анатольевну я еще не во всем убедил. Тренер, это я наблюдал многократно, всегда боится недоработать. И часто, находясь в состоянии предстартового мандража и даже психоза, готовит к соревнованиям себя, а не спортсмена. И сейчас передо мной две задачи — убедить тренера в том, что спортсмен уже готов к соревнованиям и что нагружать его не просто нежелательно, а даже опасно. И задача вторая — оберегать спортсмена в процессе последних тренировок от эмоций тренера, от придуманных обид, выяснений отношений и других признаков психоза.

       ...Через пять минут я снова постучу в дверь его номера, и мы поедем на вторую сегодняшнюю тренировку. Слово «машина» ему понравилось. Это было фиксацией того, чего фигурист, в общем-то, и добивается — выполнять эти трижды и четырежды проклятые прыжки автоматически, не включая нервы и мозг, как машина. И сейчас, когда я войду в его номер, чтобы разбудить, поднять и мобилизовать на вторую тренировку, я обращусь к нему иначе, не по имени. «Машина марки «Ягудин», — скажу я, — ты чего разлегся посреди рабочего дня?» Или пошучу иначе, но первые три слова будут сохранены. И, я надеюсь, он улыбнется.  Слова-образы имеют реальную силу. Они на многое способны, если ими умело распоряжаться. Могут дать импульс состоянию, желанию бороться, просто жизненному настроению. А это всегда немало!  Помню, работая в кутаисском «Торпедо» с Гиви Георгиевичем Нодия, я услышал от него в адрес защитника: «Молодец! Собака!» И, помню, был даже поражен и шокирован. И услышал от тренера: «Собака — это похвала для защитника, означает, что он цепкий, злой, хорошо защищает свой дом, то есть ворота».

 ...В машине он спросил:

 — Татьяна довольна?

 — Да, очень.

 — Что-нибудь сказала?

 — Сказала: «Лучшая тренировка!»

 ...На катке он снова подъехал ко мне, и я сказал:

 — Одна просьба, все оставшиеся тренировки должны быть проведены в состоянии абсолютной концентрации.

 — Не отвлекаться на блондинку?

 — Взглядом встретиться можно.

        Наверное, лет двадцать назад я бы ответил спортсмену иначе. Но, работая (это было три года) в баскетбольной команде тбилисского «Динамо», услышал однажды в процессе доверительной беседы от одного из ведущих игроков следующее: «В разминке изучаю зал, выбираю интересное женское лицо, даже стараюсь встретиться с ней взглядом, и ей посвящаю матч».  Насколько же одинок спортсмен, когда выходит на поле битвы! Как мне его жалко и как я восхищаюсь им, когда вижу на баскетбольной площадке, на ринге или на льду великого бойца, нашедшего (!) силы для своего очередного подвига!  И я подумал: как мало получает спортсмен за всё, что он совершает. Имею в виду не материальную компенсацию, а то, что мог бы получить спортсмен от всех нас. Да, мы его любим, восхищаемся им, он украшает жизнь вообще и нашу в частности, но он-то лишь догадывается об этом. И вот эта светловолосая девочка, с которой я «разрешил» Лёше встретиться взглядом, помогает нам тем, что приходит на все Лёшины тренировки и выполняет «функцию зрителя». И встречаясь с ней взглядом, Лёша получает некий импульс, который согревает и оживляет его. И спасибо ей за это! Но она будет тут же забыта, стоит нам сесть  в машину и уехать в аэропорт, покидая Калгари навсегда. Полжизни все мы живем в своих фантазиях, в своем воображении.

       ...И снова Лёша прекрасно катается. Он буквально «звенит» — этот «звон» я всегда чувствую в спортсмене, когда он входит в идеальную форму.  Но Татьяна Анатольевна не меняется и тут же опускает меня на землю.

 — Вот когда он «звенит», тогда и начинает срывать  прыжки, — говорит она мне.

 Но я не отвечаю ей, а издали, как ни в чем не бывало, улыбаюсь Лёше. Но он всё чувствует и по пути в раздевалку спрашивает меня:

 — Чем она недовольна?

 — Лёша, ты должен быть к этому готов. Это имеет  место везде и называется «психоз тренера». Тренер начинает гореть, и твоя задача не заразиться этим процессом.  Поверь, от этого во многом будет всё зависеть.

 Как всегда, прежде чем начать сеанс, присаживаюсь на краешек кровати и рассказываю ему:

 - Благодаря тебе пополняю запас своих научных идей. Знаешь, что записал сегодня? Вот слушай: «Во время тренировочной работы между психологом и спортсменом устанавливается волевой контакт, а между девушкой и спортсменом — эмоциональный контакт. А спортсмену нужно и то, и другое. Поскольку и то, и другое есть категории психологической поддержки! Согласен?» Но ответа не получаю. Его глаза закрыты. Сон глубок и крепок.

Рудольф Загайнов

 «Пять дней остается (как долго)!» — первое, о чем подумал я, еще не открыв глаз. И снова, уже в который раз, прокручивает моя память кадры тех Лёшиных тренировок, в конце той недели, когда он преодолевал свое сверхутомление, будто выключив из деятельности своего организма инстинкт самосохранения. Обычно, когда я вижу такое, два чувства соседствуют в моей душе — восхищение спортсменом и страх за него, за его здоровье, за его судьбу.  Но человек сознательно идет на это, абсолютно веря в то, что это насилие над собой необходимо. Почему он верит в это — ищу я разгадку этой тайны, а для простых смертных, не способных на такое преодоление, это, бесспорно, тайна. И, кажется, приходит верный ответ: такая суперработа, такое самоистязание создают запас прочности, а это и есть то, без чего нельзя выходить на такой полигон, как Олимпийские игры, нельзя выдержать без ощутимых потерь сам стресс Олимпиады. И если не создан запас прочности, то сил на саму борьбу с соперниками может просто не хватить. 

       ...Проснулся я рано, и есть время подумать о таких людях, как Лёша Ягудин, о настоящих героях спорта. Вероятно, любое сверхусилие, а нигде, кроме как в спорте, человек к нему не прибегает, затрагивает некие глубинные процессы в организме. Боюсь оказаться правым, но подозреваю, что человек, в нашем случае спортсмен, в такие минуты черпает некие психофизические резервы и таким образом разрушает свой генетический фонд. Это тоже из категории расплаты за победы, приносящие спортсмену славу и блага. Но равноценна ли эта плата-расплата? Однозначного ответа сегодня дать нельзя. И во многих других видах человеческой деятельности гибнут совсем молодые люди, просто происходит это, в отличие от спорта, не на глазах всего мира. И неполноценные дети рождаются не только у тех родителей, кто принимает или принимал допинг. Снова думаю о Лёше, о специфике работы со спортсменом экстракласса. Много нового открыл я для себя, изучая спортсмена такого уровня в работе и в быту. И сегодня я, в частности, убежден, что в основе деятельности системы "тренер-спортсмен" заложена не дружба и взаимная преданность, не союз двух творческих личностей и даже не объединение двух деловых людей, а совсем иное, и определяю я это одним словом - противостояние (!). Противостояние двух личностей, иногда сверхличностей, умеющих в процессе этого противостояния находить всё то, что обеспечит будущую победу!  Дело в том, что у спортсмена такого уровня всегда высочайшие требования ко всем тем, кому он доверил сегодня себя как личность, свою всегда максимально значимую деятельность, по сути дела, всю свою жизнь, полную кризисов и тревог. И ты, неважно кто: тренер, психолог или член его группы психологической поддержки, должен и, более того, обязан этим особым требованиям всегда, каждодневно и ежечасно, соответствовать! И держать, я хорошо это ощутил именно в эти предолимпийские дни, повторяю, каждодневно и ежечасно экзамен перед этим человеком! Он хочет видеть тебя в эти сверхважные дни его жизни полностью отданным ему, преданным мечте о будущей победе, готовым ради него на всё, на любое сверхусилие! И если ты выдержал в очередной раз свой экзамен, то он всегда даст тебе почувствовать это: благодарным взглядом, теплым словом, неожиданным сердечным признанием и даже исповедью. И сейчас, на тридцать третьем году своей профессиональной деятельности в большом спорте, я признаю: они правы! Слишком многое они ставят на кон, слишком серьёзным делом они заняты в своей жизни (в отличие от нас), и нам не дано не только пережить то, что переживают они, но даже не дано представить, как ему там одному на этом льду выполнять этот страшный прыжок в четыре оборота, который, я не сомневаюсь в этом, постепенно разрушает мозг человека. И что будет лет через десять-пятнадцать со здоровьем этих замечательных ребят - Лёши Ягудина и Жени Плющенко, не знает никто.

Алексей Ягудин и Евгений Плющенко

И не случайно бытует в среде фигуристов такое выражение: "Если гостиница гудит, значит, одиночники закончили". И не случайно, это я слышал от многих, все одиночники или алкоголики, или у них другие отклонения. Означает это одно: и сама деятельность (само фигурное катание с прыжками, выполняемыми практически на каждой тренировке), и сами люди (фигуристы) есть категория особая, и нам, простым смертным, их не понять. Мы не знаем, ничего не добилась наука в этой области, что происходит с мозгом человека, часами скользящего по льду, а лед, в отличие от земли и воды, есть среда искусственная, предрасположенности к которой в человеке не заложено. Кстати, тренеры считают, что еще одним доказательством исключительности (чужеродности) льда как среды обитания человека является то, что для воспитания такого практически важного качества, как специальная выносливость фигуриста, работа на земле и в воде оказалась бесполезной.

 - Всё пробовали, - сказала Елена Анатольевна Чайковская в разговоре на эту тему, - и плавание, и бег, и никакого результата. Только на льду можно это воспитать.

Елена Анатольевна Чайковская была тренером Т.А. Тарасовой

        И вспомнил я, как в первый же день моего пребывания в Америке Лёша после тренировки спросил меня: "Можете разгрузить мне голову?" Помню, я удивился тогда: почему голову, а не ноги? Даже мне, прожившему в спорте жизнь, это было внове. И позднее я не раз слышал от Лёши: "Устает голова, а не ноги". И вероятно, по сигналу из головы фигурист обращается к спиртному как к целителю, как к верному помощнику и другу. А мы, помощники спортсмена, пока не научились конкурировать с этим соперником, не умеем сделать с мозгом то, что умеет он, на сегодняшний день "непобедимый чемпион".  И я решил сейчас, перед Олимпиадой, не тратить ни время, ни силы на перевоспитание Лёши в этом вопросе.

 - Вы что, разрешили ему бокал красного вина? – не  так давно сердито спросила Татьяна Анатольевна.

 - Да, - ответил я. И больше ничего не сказал ей. А  было это на январском чемпионате Европы. Почувствовав,  что в гостинице что-то затевается, я попросил Лёшу: "У меня  одна просьба: ограничься красным вином!" Потом Лёша  скажет мне:

 - Понимаете, в том-то и дело, что надо напиться до  конца, до опьянения, когда падаешь в постель и вертолеты  перед глазами летают. У вас что, никогда не было вертолетов перед глазами, ни разу? - искренне удивился он.

 - Извини, - ответил я ему, - не было.

      ...А те же прыжки с шестом? И я вспоминаю Серёжу Бубку и его состояние после полетов за шесть метров. Он был буквально выхолощен, раздавлен и приходил в себя далеко не сразу. А доказано, что начиная с пяти метров семидесяти сантиметров на мозг человека обрушивается сверхнагрузка, и у большинства прыгунов на этой высоте легко обнаружить признаки раскоординации движений. И чем кончится это для человека, который пятнадцать лет прыгал значительно выше пяти метров семидесяти сантиметров, никто не знает.  А сложнейшие элементы в гимнастике, а падения со снарядов, кто считает их за годы тренировок? А сам риск и его преодоление, опять же каждодневно? (А это и отличает гимнастику от всех других видов спорта.) А как отразится это на физическом и психическом здоровье мальчика или девочки, которые начинают заниматься этим сверхопасным видом спорта в детсадовском возрасте?  А 300 километров в час в автогонках, когда, по выражению автогонщика и шоумена Николая Фоменко, реально чувствуешь, как вращается планета. А сверхтяжелый вес штанги? А ежедневно обязательный в официальных велогонках двухсоткилометровый этап, а порой он проходит в горах, где обычному человеку при медленной ходьбе не хватает воздуха?  Пора признать: спорт высших достижений превратился сегодня в испытательный полигон по выживаемости человека. И наши герои, вроде такие же люди, как мы, постоянно рискуют своим здоровьем и, более того, жизнью. И, признаюсь, мне становится всё труднее сдерживать слезы, когда в очередной раз сообщают о гибели пусть совсем незнакомого спортсмена.  И где золотом высечены имена таких героев, прославивших свое отечество и прославивших спорт, как величайший спортсмен XX века в игровых видах.

- Ты какой-то печальный после выходных? - спросил я Лёшу и посмотрел на него.

 Он сосредоточенно вёл машину и, я видел, готовился мне ответить.

 - Девушка очень понравилась мне вчера.

 -Где?

 - На собачьей выставке.

 - Подошёл к ней?

 -Нет.

 - Почему?

 - Так она была со своей собакой!

 - Ну и что? Собака - не конкурент.

 - Через забор надо было прыгать.

 - А что, не мог подождать?

 - И так ждал два часа.

 - Ты считаешь, что два часа- это много?

 Он не отвечал, собирался с мыслями. И как бы подвёл итог своим переживаниям:

 - Но знаете, что успокоило?

 -Что?

 -Она, по-моему, выше  меня... А я не люблю, если девушка выше.

 А перед сном, после того, как мы оценили прошедший день, последнее, что он сказал мне:

 - Вы знаете, она была не  просто выше, а намного выше.

        Но и сегодня Лёша такой же, ушедший в себя, не реагирующий на сигналы из внешнего мира. Эта картина знакома мне, и я, в отличие от Татьяны Анатольевны, не паникую. А она терзает и терзает меня вопросами. Вчера она была уверена, что он заболевает, и настаивала на визите к врачам. И у борта, пока Лёша молча, без эмоций выполнял свою программу работы, мне пришлось выдержать такой диалог:

 - Если что-то болит, надо идти к врачу. Это вы считаете, что всё можно лечить руками.

 - Почти всё, - отвечаю я, - но зато не за две недели, а за два дня.

 А Лёша, не обращая на нас внимания, прыгает один четверной за другим.

 Я резко меняю тему: - Татьяна Анатольевна, он очень много прыгает.

 - Да, я тоже так считаю, - отвечает она, делает два  шага влево, и теперь мы стоим плечом к плечу, как давно не  стояли.

 - Что с ним? - спрашивает она.

 - Просыпался этой ночью двенадцать раз. Но это  нормально.

 - Нормально?

 - Нормально.

 - Вы на меня не обижайтесь. Скажите: "Таня, надо  так! И я буду такой!"

 ...Но наш Лёша всё чаще посматривает на нас, и я говорю:

 - Лучше вернитесь на своё место, а то он думает, что  мы выясняем отношения.

 - Хорошо, я пойду. Я вас люблю.

 - Я вас тоже.

Татьяна Анатольевна Тарасова

 ...Ужинаем за одним столом с прыгунами с трамплина. И вновь я узнаю много нового.

 - У нас кто не пьёт, тот не прыгает, - говорит олимпийский чемпион в этом виде спорта.

 Татьяна Анатольевна отвечает ему:

 - Значит, не зря в шести видах спорта введён допинг- контроль на водку.

 - А какие это виды? - спрашиваю я.

 - Там, где присутствует страх, - отвечает мне олимпийский чемпион.

 - Что с ним? - первое, что спрашивает Татьяна Анатольевна, когда мы остались одни.

 - Думаю, что за сорок восемь пустых часов он всё  обдумал, передумал, а этим выходные и опасны. И понял,  что пошли самые страшные в его жизни дни - ожидание  старта. И ещё он оценил всё сделанное за это время, весь  свой адский труд, и все свои болячки, и голод, и суммарное утомление, и одиночество - и испугался...не выиграть.

          Игры, ведь он всё сделал для победы! Это тот случай, когда  человек на пределе! И сейчас у него одна задача, даже  сверхзадача, - выдержать оставшиеся дни без потерь, то  есть не заболеть, не переработать и в то же время не недоработать. И ещё: где взять эмоции, ведь в вашем виде они  необходимы. Поэтому он и ушёл в себя, перестал улыбаться и реагировать на шутки, бережёт "последнее". И даже  "спасибо" после сеансов перестал говорить, чего раньше  никогда не было. Но я не обижаюсь. Сейчас, дорогая Татьяна Анатольевна, нам надо забыть о себе. И не говорить ни  одного лишнего слова!  Наш главный тренер тоже уходит в себя, рассматривает свои ладони, потом подводит итог услышанному, и тон её самый решительный:

 - Да, пора заткнуться!

"Но не об этой беде надо думать", - сказал я себе, когда рассмотрел в полутьме номера лицо Лёши, приготовившегося к сеансу и уже закрывшего глаза. Я увидел его лицо вблизи, и ком подступил к горлу.

 - Опять не спал всю ночь, - сказал он, не открывая  глаз.

 И снова я ответил:

 - Это нормально.

 А себе сказал: "Сегодня я не уйду, Лёшенька, пока ты крепко не заснёшь. Это я тебе обещаю!"

(с)ice-gladiator.narod.ру

Это не полная версия, у меня есть другая ссылка с полной версией, кому интересно - пишите в личку. Не смогла оттуда скопировать.

P.S. Записки спортивного психолога Рудольфа Загайнова были опубликованы в журнале "Физкультура и спорт"в 2003 году. В ходе подготовки прочитала старое интервью Т.А. Тарасовой, в котором она говорила о том, что собирается подать в суд на Загайнова, т.к. по контракту он не имел права публиковать материалы о работе с Ягудиным в течении 5 лет. 

Если хотите насладиться выступлениями Алексея, то Сплетница Xrustal сделала замечательный пост, который у меня в избранном (http://www.spletnik.ru/blogs/sport-i-sportsmeny/89642_lesha-mozhet-vse-s).

Подпишитесь на наш
Блоги

О подготовке Алексея Ягудина к Олимпиаде 2002 года

04:48, 27 марта 2015

Автор: Kaisa

Комменты 12

M

Ой ,а можно и мне ссылку?оч хочется почитать!

Аватар

и мне, пожалуйста, ссылку! :-) Спасибо, очень интересно..

Аватар

Он еще и целитель... Страшный он, конечно, человек... Kaisa, поделитесь пожалуйста ссылкой.

Аватар

Можно мне тоже ссылку! и спасибо, что поделились с нами, читать очень интересно. правда у меня какое-то двоякое чувство.... человек, конечно, очень субъективная натура. Почитаешь и такое чувство, что прямо Загайнов все сделал, а Тарасова и Ягудин так...ничего особенного

Комментарий был удален

Подождите...