На первом в своей жизни модном показе Маргарита Миссони, наследница знаменитой итальянской марки Missoni, появилась, когда ей исполнилось две недели. Очевидно, что в моде она разбирается лучше своих сверстниц. И теперь ее стиль вдохновляет маму Анджелу на создание коллекций. Маргарита – почти официальное лицо Missoni. Хотя она носит не только фирменный трикотаж в разноцветную полоску. “Мне нравится определение «богемный шик”, – говорит 24-летняя Маргарита. – Люблю неожиданные сочетания вещей».

Платье-баллон цвета фуксии с туфлями на очень высоких каблуках от Christian Louboutin – это если надо пойти на вечеринку с Джейд Джаггер. Джинсы с заниженной талией и топ от Marc Jacobs – если предстоит поход в кино. Несмотря на свои итальянские корни, Маргерита чаще всего живет в Нью-Йорке и дружит с молодыми дизайнерами. Самыми ценными качествами в себе она считает открытость и готовность принять все новое. Однако на вопрос о любимом предмете гардероба отвечает: “Винтажное пальто от Chloé и зеленые сапоги-“веллингтоны”, которые мне когда-то купила бабушка. Это были мои самые первые модные вещи. О том, что это вечная классика, я узнала гораздо позже».

Про Маргериту Маккапани Миссони, наследницу дома Missoni, а также редкую красавицу, модель и актрису, известно, что она много времени уделяет благотворительности. В частности, Маргерита активно участвует в работе фонда OrphanAid Africa. В прошлом году под эгидой этого фонда она запустила проект, в рамках которого представители индустрии моды участвуют в сборе средств для помощи сиротам и детям западноафриканской страны Ганы. Участники проекта выпускают ограниченные серии модных аксессуаров с меткой фонда OrphanAid Africa, которые продаются через интернет-магазин Yoox.com. Cредства от продажи поступают на счет благотворительного фонда.

О том, как наследница империи Missoni оценивает перспективы марки и просто о себе и своей жизни она рассказала журналу Harper"s Bazaar. "Ее дом в Милане знают все. Точнее, не ее личный, а ее семьи. Скажи любому таксисту: «Дом Миссони», и он привезет тебя точно на корсо Венеция к огромной роскошной арке напротив парка. Я приехала сюда серым декабрьским утром, чтобы поговорить с Маргеритой Миссони обо всем, что она любит в этой жизни – жизни юной и прекрасной наследницы огромной, знаменитой и богатой семьи. Маргерита учится в Нью-Йорке и прилетела в Милан только на пару дней, чтобы дать интервью Harper's Bazaar и итальянскому телевидению. Пока ей делают макияж (убей меня боже, я не представляю, что еще можно улучшить в этом лице!), я разглядываю просторную гостиную с огромной красной люстрой муранского стекла над круглым столом, бежевыми диванами с разноцветной горой фирменных подушек, узнаю развешанные по стенам знаменитые рисунки Антонио Лопеза для рекламной кампании 1984 года и (о чудо!) настоящие костюмы Джакомо Балла для Русских сезонов в тонких белых рамах под стеклом. Я смотрю в огромное окно, выходящее на старый парк, где резвятся два молодых лабрадора, и пытаюсь представить себе, какими глазами должна смотреть на мир молодая двадцатитрехлетняя девушка, выросшая в семье, где несколько поколений могли безмятежно любоваться на один и тот же прекрасный вид... Наконец появляется Маргерита в нежно-розовом топе и длинной светло-коричневой юбке с бокалом шампанского в одной руке и сигаретой в другой. «Почему ты уехала из Милана?»

«Сказать честно, Милан – мой не самый любимый город. Единственное, что здесь хорошо, – это рестораны: Torre di Pisa, например, или Il Mattarel». – «А какой город любимый? Нью-Йорк?» – «Знаешь, смеется Маргерита, с тех пор как я стала жить в Нью-Йорке, меня все время тянет в Европу...» И она рассказывает мне о Лондоне, о его легкой и живой энергетике, о том, каких неожиданных и интересных людей там можно встретить и какие там чудесные клубы. Но просьба назвать самый крутой неожиданно вызывает у нее затруднение: «Ты знаешь, в Лондоне все так быстро меняется. Приезжаешь туда через три месяца, а ресторан, из которого ты не вылезала в прошлый раз, уже не моден, и все тусуются совсем в другом месте. Например, сейчас самое крутое – клуб Cuckoo, но я не уверена, что когда выйдет твой журнал, не появится что-то новенькое». – «А в Нью-Йорке?» – «В Нью-Йорке хорошо учиться и зажигать молодой, – рассуждает Маргерита, – здесь нельзя жить всю жизнь. Когда у меня будет семья и дети, я уеду в Европу».

И добавляет по-взрослому рассудительно: «Детей нужно растить в Европе». Маргерита приехала в Колумбийский университет, чтобы изучать философию, в полной уверенности, что должна получить «серьезное» образование (хотя с детства мечтала играть в театре), но очень быстро поняла, что академическая наука навевает на нее тоску: «Я все время плакала, мне было совершенно не с кем поговорить о том, что мне действительно интересно». Среди ее близких долго никто не верил, что она может сделать карьеру актрисы. «Все меня отговаривали, считали мою любовь к театру обычными полудетскими фантазиями, и только мама поняла, что это серьезно, и заставила меня уйти из университета. Как же я ей благодарна!» Маргерита с радостью вернулась на актерские курсы и этой осенью уже сыграла одну из служанок в знаменитой пьесе Жана Жене. Вместе с ней в спектакле играет Мария Карла Босконе. Нью-йоркская модная тусовка восприняла спектакль с энтузиазмом, и даже Карин Ротфильд написала о нем в своем журнале. Но все-таки актерство – вещь ненадежная: можно стать королевой сцены и звездой экрана, а можно всю жизнь играть в какой-нибудь маленькой полубродячей труппе, оставаясь не известной никому, кроме членов своей семьи и пары близких друзей, и зарабатывая чуть больше пособия по безработице. На мой вопрос, не боится ли она потерять возможность вести тот образ жизни, к которому с детства привыкла, Маргерита безмятежно отвечает, что бояться ей совершенно нечего, ведь доходы она получает совсем от другого, и поэтому может себе позволить просто следовать своему призванию. И правда, как я могла упустить из виду, что недавно она заключила контракт с Estée Lauder и стала «лицом» первых духов Missoni. И эта работа на самом деле занимает почти половину ее времени... Любовь к литературе – продолжение любви к театру. Маргерита обожает французских писателей начала прошлого века: Симону де Бовуар, того же Жана Жене, Колетт... Почти целиком «парижский» список дополняет монументальное «Сто лет одиночества» Маркеса. Компания более чем серьезная, но Маргерита признается, что последнее время кроме пьес совсем ничего не читает – некогда. Я задаю ей почти дежурный вопрос о том, кого бы она мечтала сыграть, ожидая услышать в ответ столь же банальное – Нину Заречную или Офелию, но неожиданно она мне рассказывает захватывающую историю об американской актрисе немого кино, фотомодели, фотографе, мексиканской революционерке и коммунистке Тине Модотти, которая к тому же успела в тридцатые годы поработать в Москве на ГПУ, поучаствовать в гражданской войне в Испании под псевдонимом Мария, вернуться в Мексику и умереть в начале 40-х при загадочных обстоятельствах. «Я бы очень хотела снять про нее фильм и сыграть в нем главную роль, – с азартным блеском в глазах говорит Маргерита и добавляет: – Мне кажется, я на нее похожа...» Позже, в Москве, я сравню их фотографии и увижу, что они действительно очень похожи. А вот вопрос о музыке оставляет ее совершенно равнодушной: «Я в ней ничего не понимаю и не разбираюсь. Знаешь, для меня нет ничего лучше тишины». Мы переходим к путешествиям, и Маргерита рассказывает мне о том, что собирается на Рождество в Кению и что очень любит их семейный дом на Сардинии, но разговор очень быстро возвращается к театру. Маргерита оказалась из той редчайшей породы красивых и успешных девушек, которые, приезжая в новый незнакомый город, в первую очередь ищут не интересные бутики или ресторанчики, а узнают, где находится местный художественный музей или театр. Она убеждает меня, что самые лучшие театры – в Ирландии, а самый лучший спектакль, который она видела в своей жизни, – «A Fate Hiller» с Рейфом Файнсом в главной роли, который идет в Дублине. С языка готов сорваться вопрос: «Что же, наследница одной из самых известных модных семей совсем не интересуется модой?» Конечно, интересуется. Мало того, она регулярно входит в список самых хорошо одетых девушек Нью-Йорка. Причем одевается Маргерита отнюдь не только в Missoni (хотя кашемир, конечно же, носит только «фирменный»). Среди ее любимых дизайнеров – Алайя, Баленсиага, Оливье Тейскенс и Зак Позен. Она уверена, что самые лучшие балетки делает Lanvin, а самые лучшие шпильки – Christian Louboutin; она обожает джинсы Miss Sixty и винтажные платья Chloé.

Наш разговор с серьезных предметов постепенно переходит на приятную женскую болтовню о бутиках и распродажах. И тут Маргерита тоже проявляет себя большим знатоком и экспертом: «Ты знаешь, это большое заблуждение думать, что лучшие вещи можно купить только в модных столицах вроде Парижа, Лондона или Нью-Йорка. Туда едут все, и там все быстро кончается. Нужного размера уж точно никогда нет. Самые крутые вещи я купила себе в небольших городах вроде Дублина или Далласа – там модной публики мало, бутики закупают острые модели только для того, чтобы повесить их на витрину. И то, что где-нибудь в Нью-Йорке сметают в первую же неделю сезона, там преспокойно доживает до последней распродажи».

К концу нашего разговора я всерьез задумываюсь о том, чтобы поехать в Дублин: во-первых, я почти потеряла надежду найти где-нибудь платье Lanvin с драпировкой из желтого шелка, а во-вторых, я обожаю Рейфа Файнса и никогда не видела его на сцене... Алена Исаева. Февраль 2007. Harper's Bazaar.http://www.bazaar.ru/bazaar/person/177679/