Его эпиграммы становятся народным фольклором, его лицо узнают несколько поколений зрителей, его имя на афише гарантирует аншлаг. Однако сам Валентин Гафт лишь морщится, когда слышит комплименты в свой адрес: «Прекратите. Это неприлично!» Разговаривать с Гафтом немножко боязно: хотя лицо его знакомо с детства и кажется родным, ты понимаешь: прямой, откровенный, язвительный Гафт – собеседник интересный, но непростой. Однако Валентин Иосифович расслабляется сразу, пустившись в воспоминания о детских годах, проведенных в Украине, и спокойно говорит и о ролях, и о жене, и о судьбе. Валентин Иосифович, вы часто бываете в Киеве? Мне нравится Киев, и я очень хорошо знаю город. Уже лет пятьдесят с удовольствием сюда езжу, и не только в период съемок и гастролей. Киев – город невероятной красоты, один из лучших в мире. Я знаю, что ваше детство прошло в Украине – в Прилуках. Помните те годы? Такие воспоминания никуда не деваются. Когда приезжаю в Украину, словно в детство возвращаюсь. Мои родители с украинской земли. Я сюда ездил начиная с 1939 года. Потом, когда началась Великая Отечественная война, был перерыв, но после победы над немцами десять лет подряд ездил к бабушке – в село Варва под Прилуками. Там прошла вся моя юность. Давно там не были? Очень давно. На моей родине остались близкие родственники, хотя многие из них выехали. Очень хотелось бы съездить в родное село, но говорят, что там теперь страшно: ничего уже не осталось.

У всех свои страхи. Скажем, попытки перенести на киноэкран «Мастера и Маргариту» постоянно сопровождались мистическими слухами, а вы отважились не просто сыграть сперва у Юрия Кары, а потом у Владимира Бортко, а сыграть ключевую роль – Воланда! Не страшно было? Или вы не суеверны? Роль вовсе не мистическая – она замечательная! Воланд пришел в страну, где люди пренебрегают верой и создали себе эфемерные идеалы. Поэтому они обречены на бесславный конец. Воланд выручает Мастера, помогает Маргарите и в итоге забирает их с собой. Он – посланник Бога. Какой он дьявол?! Воланд обаятельный, мудрый, остроумный, сильная личность. Мне он очень нравится. К сожалению, фильм Юрия Кары (1994 г.), как и телесериал режиссера Владимира Бортко (2006 г.), не под стать Михаилу Булгакову и его бессмертному произведению. Но мне всегда хотелось сыграть Воланда - пережить, показать этот неординарный характер. В вас есть что-то от Воланда? Сильный характер, воля? (Улыбается, качает головой.) Лет пятнадцать тому назад я был совсем другим. Сейчас уже не смог бы так сыграть Воланда, как когда-то. Вы не единожды отмечали, что актер играет самого себя. А в какой картине зрители могут увидеть настоящего Гафта? Везде. Я не переигрываю. Показываю самого себя в определенных обстоятельствах. Но мои роли нельзя назвать автобиографичными. К тому же я не очень обогащен киноролями и не считаю себя киноактером. Я больше человек театра. В кинематографе у меня не так много достижений и хвастаться особо нечем. Я люблю других актеров в кино.

Вы сменили много театров, видели много режиссеров. С кем было интереснее всего работать? С Андреем Гончаровым – это мой первый режиссер. Потом появились Анатолий Эфрос, Валентин Плучек из Театра сатиры (я играл там графа Альмавиву в "Женитьбе Фигаро" вместе с Андреем Мироновым), Галина Волчек. Мне везло с режиссерами. Правда, я сам отказался когда-то сниматься у Марка Захарова в фильме "Мюнхгаузен", у Георгия Данелии в картине "Кин-дза-дза" - и очень об этом жалею. Владимир Машков приглашал меня во МХАТе сыграть в его спектакле "Номер 13", и я ответил отказом по причине неважного самочувствия. У меня был период, когда я вообще три года не работал — сильно болел. Но приятно, что приглашали. Мне кажется, что сегодня в театре сильно ощущается дефицит личностей и актеров крупного масштаба… Нет. Я думаю, что личность из театра не исчезла и никогда такое не произойдет. Были такие гранды, как Михаил Ульянов, Иннокентий Смоктуновский, Евгений Евстигнеев… Но есть Богдан Ступка, Олег Табаков и его ученики - Женя Миронов и Володя Машков. Все-таки появляются прекрасные артисты. К примеру, Константин Хабенский. Я с ним снимался, когда он еще совсем мальчиком был, советы ему давал, а теперь он и сам мне может, думаю, что-то подсказать.

Вы как-то сказали: «Театр похож на футбол». Можете объяснить эту аллегорию? Жизнь в театре – это игра. Режиссер похож на тренера, а артисты – на футболистов. Артист, как и футболист, во время игры и перед ней должен контролировать состояние своей души, отгородиться от всех земных неприятностей, усмирить волнение. Надо постоянно думать о своей роли. Например, когда футбольная команда выходит на поле, я уже вижу, кто из игроков готов к игре, а кто всё провалит. По началу спектакля можно понять, будет он удачным или нет. Общение на сцене и футбольном поле – самое трудное. И там и там надо уметь видеть и чувствовать друг друга, понимать.

А еще говорят, что актер должен пребывать в состоянии влюбленности в свою партнершу, дабы их тандем в фильме удался... Ерунда! В моей личной практике такого не случалось. Работа и влюбленность – это разные понятия, и если они соединяются воедино, то только мешают обоим. Пьяный никогда не сыграет пьяного и, уверен, влюбленный влюбленного – тоже. Мне бы это мешало. Со своей супругой актрисой Ольгой Остроумовой вы вместе девятнадцать лет. Соединили свои судьбы уже в зрелом возрасте – у таких пар, как правило, более прочные браки... Дальше двигаться некуда – пенсия на горизонте (улыбается). Если вам кажется, что у меня всё благополучно, – пусть так и будет. Человек жив, пока ему нравится жизнь. Надо уметь видеть собственную жену как в первый раз. Но это зависит от обоих. Жизнь – непростая штука, и всё гладко быть не может. У нас в доме присутствие Ольги является самым главным, спасительным и решающим. Я понимаю, что уже надоел своей семье - разными болячками, стонами, какими-то дурацкими требованиями. Но моя супруга мудрая, очень мне помогает, и, если бы я к ней прислушивался, никаких бы неприятностей в жизни у меня не случалось. Оля - умница и красавица. Мне не хотелось бы ее потерять.

Как складываются ваши отношения с детьми Ольги от предыдущих браков? Я обожаю своих некровных детей и внуков. У дочки моей супруги Ольги - потрясающий трехлетний ребенок Захар. У сына, будущего кинорежиссера, - двухгодовалая девочка Полина. Если к нам приходят малыши, я никогда с ними не сюсюкаю, но полностью расслабляюсь и молча получаю удовольствие – от того, как они смотрят, бегают, руку подают... Вы известный создатель довольно колких эпиграмм на своих коллег. А по отношению к себе чувство юмора проявляете? Вам со стороны виднее, имею ли я чувство юмора. К тому же я уже не сочиняю эпиграммы – только стихи. Но не считаю себя поэтом. Пишу в свое удовольствие. Мне нравится поэзия. Иногда в стихах удается сделать больше, нежели в роли. Я читала, что вашей супруге Ольге не очень нравились ваши эпиграммы... Она и сейчас их не воспринимает. Меня это вовсе не задевает. Наша семья – не общество взаимного восхищения. У нас вы не услышите дифирамбов в адрес друг друга. Отвратительно, когда все восклицают: «Ты – гений! Всё прекрасно!» Это неприлично. Гении не мы, и надо это сознавать. Мы не поэты и не артисты: знаем образцы гораздо более высокие. Нужно помнить об этом. Вы скромничаете, а вот Ролан Быков назвал вас «нервным гением»... Ну... Быкову можно, я очень любил его. Ролан Быков – мой крестный отец по «пробам пера». Именно он надоумил меня писать эпиграммы и стихи. И последние два года его жизни мы с ним встречались каждый день, читали друг другу свои новые сочинения. Так что я потерял любимого человека. (Задумчиво декламирует) Схрани тебя Господь от тех, Кто спровоцировал успех Твоих незрелых сочинений.

Как вы считаете: сколько раз в жизни можно любить? У всех по-разному. Я не считал, сколько раз в жизни любил женщину. Но любовь – ощущение, которое периодически прячется. А потом, словно снайпер, сражает наповал. Желание любить должно быть всегда. Если его нет – человек умирает. Ги де Мопассан говорил: «Одни в жизни целуют, а другие лишь подставляют щеку». В какой ипостаси чаще оказывались вы? Не знаю, что интереснее. И в первом, и во втором варианте есть определенные волнующие моменты. Когда тебя любят, ты ничем не обеспокоен, и это скучно. Надо постоянно оберегать свои чувства. Хотя порой они уходят, а ожог остается. Всю жизнь обжигался в любви. Я играю в спектакле «Заяц. Love story». Влюбленные люди встречаются через тридцать лет, и женщина спрашивает мужчину: «Что было у тебя в жизни настоящего?» – «Когда мы играли в театре: я – Зайца, а ты – Зайчиху. Всё остальное - чушь…» Любите в прошлое возвращаться, ностальгировать? Я даже не вычеркиваю из телефонной книжки номера своих знакомых, которые умерли. И вещи храню: они со мной движутся вперед. Среди них есть игрушки, которые мне дарили. Люблю Москву. Раньше обожал по ней просто гулять - где попало. Прежде всего в наших Сокольниках, которые я облазил вдоль и поперек. Сейчас Москва другая совсем, время иное, но любовь к ней неизменна. Нравится Подмосковье. Не то что Одинцово или Рублёвское шоссе…

Сейчас популярные артисты меряются размерами гонораров. А для вас материальные блага много значат? Чтобы жить, надо зарабатывать. Знаю, что такое не иметь денег. В советское время снимался одновременно в трех-четырех картинах в больших ролях, и то мне не хватало на автомобиль «Жигули». Не хотел бы к этому вернуться. Но и к миллионам я тоже никогда не стремился. Вы довольны своей судьбой? Знаете, судьбу нельзя клясть: она зависит от тебя самого. Если у меня были неудачи, если я что-то не учел, то по собственной глупости... Так что всё зависит от твоего взгляда на сегодняшний день. Я потерял очень много времени, упустил массу возможностей. Наверстать это уже невозможно. Но постоянно жалеть о том, что там что-то было не так, тоже нельзя. Судьба вознаградит, если человек будет верить в прекрасное далёко.

Эпиграммы Гафта: Умереть не страшно. Страшно, что после твоей смерти о тебе снимут фильм и тебя сыграет Безруков. Михалковым: «Россия! Чуешь этот страшный зуд? Три Михалковых по тебе ползут. Армену Джигарханяну: «Гораздо меньше на земле армян, Чем фильмов, где сыграл Джигарханян. Алферовой: Не будет у тебя успеха, Ведь ты, красавица, не Пьеха. В постели делай свой успех - На сцене это делать - грех! И средь интимнейших утех Ирина лучше б.... й всех. Кончай хождение по мукам, Сыграй с искусством ты разлуку. Боярскому: Зачем ты, Миша, так орешь, Давно огрбленный еврей? Ты Д'Артаньяна не тревожь, Он дворянин, а ты - плебей. Волчек: В ней - толковой совместилось емко Любовь к искусству и комиссионкам. Высоцкому: Ты так велик и так правдив - Какие мне найти слова? Мечте своей не изменив Твоя склонилась голова. Не может быть двух разных мнений: - Ты просто наш Советский гений! Гурченко: Ей повезло, все знать все мочь, Хоть водку глушит из стакана. А карнавальная та ночь Звездой мигает нам с экрана. Но всех пока одно тревожит: Без мата Гурченко не может. Ефремову: Олег! Не век - полвека прожито! Ты посмотри на рожу-то! Лановому: Не может ведь ни "бе" ни "ме", Хотя читаешь Мериме. Зато в кино на "Офицеры" Народ валит, как на премьеру. А что твориться, боже мой! В кино играет Лановой - То лейтенант, майор, полковник, Минут десяток поиграл И вот он полный генерал. Мягкову: Не будь "иронии" в судьбе, Мы б и не узнали о тебе. А. Миронову, М. Державину, А. Ширвиндту: А зря, собаку не считали, Вам всем бы брать с нее пример. Вы, чудаки, не замечали, Что рядом умный фокстерьер. Нет, братцы, вы не англичане, Скажу об этом прямо вам. Джером, как это ни печально, Лишь фокстерьеру по зубам. Муравьевой: В искусстве для тебя теперь раскрыты двери И зря твердит молва: "Москва слезам не верит". Сыграла Ира очень натурально. Еще чуть-чуть и будет гениально. "Трем мушкетерам": Пока-пока-покакали На старого Дюма. Нигде еще не видели Подобного дерьма. Обновлено 21/04/12 15:57: Кваше: Успех у публики познавшие, Лежат два стареньких артистика. Лежат, как листики опавшие, Кваша и Гафт — ну просто мистика. Бродскому: Он стихи не сочиняет, Он слова в себя влюбляет, А потом, как баловство, С ними шутит, поиграет, И слова стихи рождают, Как живое существо. В них молчанье перекоров, Улиц ровные фигуры, Город с именем творца, Где осталась шевелюра, Красный свет от абажура, Лица мамы и отца. Рыжий, грустный, одинокий Тунеядец лежебокий. В мыслях тысячи углов. В школе выгнанный с уроков, Удивляет мир жестокий Гениальностью стихов.