Валентина Илларионовна, в последнее время стало модным переснимать культовые советские картины. Из последних «жертв» — «Джентльмены удачи»... А вас это удивляет? Лично меня — нет. Это все от внутренней бедности и скудности мысли. А еще от наглости черезмерной. Ну, возьми ты и сделай что-то свое — оригинальное, что ж ты ручками в чужое творчество лезешь? Так ведь мало того, что они все эти римейки лабают, так они еще и делают это бездарно. Смотреть невозможно!

Тем не менее, вы снялись в «Иронии судьбы 2». Это была идея Андрея Мягкова. Он один раз пришел на Первый канал к Константину Эрнсту. Тот и говорит: «Ну, спроси об этом у Рязанова». Мягков пошел к Рязанову, и услышал от Эльдара Александровича: «Нет, Андрюша, дважды в одну реку войти нельзя». После этого Андрей немного поостыл к идее. А вернулся к ней года через два. Он и нас всех уговаривал: «Ребята, ну давайте снимемся, пока все живы и здоровы, — 30 лет ведь прошло, такой шанс уникальный, это будет интересно!». Стали делать сценарий. Переписывали его целых 18 раз! И Рязанов дал фильм на откуп за право снять «Карнавальную ночь 2» с Безруковым и Бабенко.

Режиссером второй «Иронии» стал Тимур Бекмамбетов. Знаю, что он поначалу боялся браться за этот проект. Возможно. Но что я точно знаю, так это то, что Бекмамбетов и «Ирония» — несовместимы. При всем моем уважении к этому режиссеру. Его парафия — это всяческие там блокбастеры. Чтобы пистолеты, взрывы до небес и полуобнаженная Анджелина Джоли на капоте машины, стреляющая со всех рук и ног. Повторюсь, он добрый и милый человек, но «Ирония» оказалась не его фильмом. Что касается актерского состава, то когда мы снова встретились на съемочной площадке, то мы были... знаете, я сейчас даже не знаю, как передать словами ощущение того бесконечного счастья, которое мы испытали. И даже мы с Барбарой Брыльской (в «Иронии» ее героиня говорит как раз голосом Талызиной. — Авт.) целовались и обнимались.

И это при том, что вы друг друга любите, как кошка с собакой. Видите ли, тут какое дело. Мы действительно не очень ладили. И, помнится, был один банкет, вспоминая который Брыльска всем говорит, что я была пьяной. Это не так! Я пьяной не была категорически! Так вот, к чему я это все. Дело в том, что до «Иронии» я озвучивала еще и Лилиту Озолиню в фильме «Долгая дорога в дюнах». Не помню, чего я тогда за это взялась, наверное, деньги были нужны. И после премьеры картины Лилита мне сказала: «В некоторых местах вы меня озвучили лучше, чем я сыграла!». И я ей абсолютно откровенно и простодушно ответила: «Спасибо, что вы это понимаете». И уже после этого меня словно стукнуло: «А что же это польская артистка мне и слова благодарности не сказала? Там же тоже явно был вариант, что несколько лучше! Тем более, что все кругом об этом говорили».

И вот я на этом самом банкете подхожу к Брыльской и говорю: «Вот латышка меня похвалила. А у тебя не хватило ни сердца, ни... не помню, чтобы я сказала «ни ума». Но, наверное, все же сказала (смеется)». Но польский народ он же очень гордый, понимаете? И она мне так ничего и не сказала. Лишь потом — через 30 лет, пройдя сквозь скандал с Аллой Пугачевой (пела в фильме за Брыльску — причина конфликта та же самая. — Авт.) она сказала мне «Спасибо». И сейчас у нас с ней нормальные отношения. По крайней мере, плохо о друг друге не отзываемся (смеется).

Однажды вы сказали, что хороший артист не может быть плохим человеком. Довольно спорное утверждение, по-моему. Но я, и правда, так считаю! Все гении — они добрые. Я в свое время переснималась со всеми клоунами Советского Союза. И только один был плохой. Он расталкивал всех локтями и буквально лез в камеру, чтобы он и только он был в первых рядах. Не просите меня назвать его имя. Не назову. Скажу лишь, что потом он уехал в Германию, и, по-моему, счастья там так и не заимел.

Возвращаясь к озвучке. Вашим голосом говорит мама дяди Федора в «Простоквашино». Меня этот мультик однажды очень выручил,случилось это в Крыму. А дело было так. Закончились какие-то очередные съемки, меня спровадили в аэропорт, где я прошла регистрацию и пошла отсиживаться в накопителе. А сидеть — два часа! И тут меня запоздало осенило: я же без книги, даже газетки нет никакой. Умру же от скуки. Иду к пограничнику — молоденький такой, прошу пропустить. А он мне: «Не положено» — правильный украинец такой. Я ему: «Да я ж только за газеткой. Я же артистка известная». Не пускает. Тогда я так руки в боки: «Ты «Простоквашино» смотрел? Смотрел! Отлично. Так вот — я там маму играю!». Он разулыбался сразу, по сторонам оглянулся: «Проходите, только возвращайтесь поскорее!».

Вот вы упомянули, что давили на погранца своей известностью. Часто в жизни пользуетесь этим приемом? Конечно! Особенно когда билеты в кассах беру. Подхожу, открывается окошко, спрашиваю: «Как вы относитесь к актрисе Талызиной?». Кассирши меня узнают, улыбаются сразу. А я, в результате, еду одна в пустом купе со всеми удобствами».

Вы играли в нескольких спектаклях Романа Виктюка... О, Виктор — это моя любовь, это моя юность и становление (смеется). Более того, я вам вот что скажу: меня многие делали артисткой. Но докончил мое становление именно Роман Григорьевич. Сейчас модно говорить, что он слишком эпатажный. Да — он такой. А все потому, что Виктюк лучше других чувствует, что именно нужно современному зрителю. Что надо мужчине и что надо женщине. Он владеет всем этим. Эпатажный? Во всяком случае, точно — нескучный! На мой взгляд, он единственный после Анатолия Эфроса (главный режиссер Театра на Таганке. — Авт.), кто обладает методом сегодняшнего сценического существования артиста

Ваша дочь Ксения тоже работает актрисой. Почему не снимаетесь с ней в фильмах? И строго ли вы ее судите — с профессиональной точки зрения. А я боюсь. Играть вместе — это большая ответственность. Я вот по себе очень хорошо это знаю. Когда на спектакль с моим участием приходил мужчина, в которого я была без памяти влюблена, — то все, играла я из рук вон плохо! Лажала, что называется, на ровном месте. Голова становилась пустой — и лишь одна мысль была в ней: «Он сидит в зале!» (смеется). Я ведь из тех людей, которые чувствуют себя не в своей тарелке, когда рядом с ними работают их родные и друзья. Что касается Ксении, то она часто у меня спрашивает: «Мам, ну как я сыграла? Что думаешь?». И я ей отвечаю: «Тебе сказать правду или что все хорошо?». Нет, я не ругаю ее, я просто говорю: «Твоя партнерша в этой сцене тебя переиграла. Зато в другой — ты сделала все как надо». О, как я закрутила!