Екатерина Кондаурова родилась в Москве в 1982 году.

Окончила Академию Русского балета им. А.Я. Вагановой в 2001 году. 
В труппе Мариинского театра с 2001 года.

Прима-балериной Кондаурова стала в 2012 году.

"Войдя в состав труппы театра в 2001 году после окончания Академии имени Вагановой, балерина прошла на его сцене традиционный путь из корд:)ета в солистки.

Лауреат престижных премий «Benois de la Danse», «Золотой маски» и «Золотого софита», Кондаурова наследует традиции русской классической школы, будучи при этом хорошо знакомой с неоклассикой и советским репертуаром, блестяще владея языком современных хореографов: Уильяма Форсайта, Алексея Ратманского, Пьера Лакотта, Анжелена Прельжокажа, Кирилла Симонова и Эмиля Фаски. 

Образы, созданные Кондауровой, пронизаны индивидуальным художественным почерком – это «сверхъестественная гибкость», «выразительность», «легкость» и «грациозность». 

Танцовщица предстает «плывущим над сценой видением» в партии Мирты в «Жизели», «яркой, умной и статной», «эффектной и выразительной» Эгиной в «Спартаке», «ослепительной» – в «Пахите», «роковой» и «чувственной» Анной Карениной. Критики признают, что «в каждой роли она демонстрирует оригинальное мастерство, точное чувство ритма и времени», «приводя зрителей в восхищение». (Портал "Театрал")

С 2008 года замужем за солистом Мариинского театра Исломом Баймурадовым.

Фрагменты выступлений:

Фантастический арабский танец из балета "Щелкунчик".

Интервью Екатерины:

— С пяти лет вы занимались хореографией, потом балетом. И, тем не менее, в московское хореографическое училище вас не взяли. Почему?

Сейчас уже трудно объяснить, почему так получилось. Время было непростое, 90-е годы, и, наверно, чтобы поступить, нужны были какие-то знакомства... Мне было обидно и больно. Но, к счастью, нашлись педагоги, которые посоветовали мне ехать в Академию русского балета имени Вагановой, куда меня, кстати, приняли с первого же раза. Мне тогда исполнилось 12 лет. В Петербург я приехала с мамой, помню, шел дождь, вокруг все серое… Было страшно и грустно. Потом мама уехала домой в Москву, а я осталась в интернате.

— Говорят, в балетном училище юным артисткам приходится сильно голодать, лишь бы сохранить фигуру. Вы тоже боролись с лишним весом?

Через это прошли почти все. Однажды мне даже снизили оценку на экзамене из-за лишнего веса. Это была такая трагедия для меня, обида на весь мир! Ладно, если бы пируэт не получился. А тут из-за каких-то килограммов! Целое лето я почти ничего не ела и вернулась в Петербург худющей. А вообще в училище наш вес проверяли каждые полгода. О медосмотре сообщали только за 2–3 дня. И тогда у всех волосы вставали дыбом от ужаса. Все дни до проверки мы в рот ничего не брали. Максимум плитку шоколада или пучок петрушки. Желудок, конечно, был испорчен у многих. И я не исключение. Бывали случаи, когда девочек даже увозили на скорой. Потом некоторые должны были распрощаться с профессией из-за подорванного здоровья. Сейчас я понимаю: не стоило так над собой измываться. Но тогда казалось, что на карту поставлена вся жизнь.

— А детство у вас было? Или только сплошные тренировки?

— Я не могу сказать, что балетные — это несчастные дети. Мы играли, веселились так же, как и остальные ребята. Правда, были и свои ограничения. Мне, например, не разрешали кататься на велосипеде, потому что я могла упасть и повредить ноги. Но я все равно убегала и каталась, в том числе и на роликах, разбивала коленки в кровь. Знаю родителей, которые вообще ничего не разрешали своим «балетным» дочерям. А потом те сходили с ума из-за того, что, кроме профессии, в своей жизни ничего и не видели.

— После окончания Академии Вагановой вас ведь приглашали в Большой театр…

— Были такие разговоры... Но после того, как меня не приняли в столичное хореографическое училище, Москва в некотором роде перестала для меня существовать. Я мечтала только о Мариинском театре. Помню, как было страшно, когда впервые вышла на эту сцену. Она у нас, кстати, довольно «тяжелая»: спокойно выйти и оттанцевать никогда не получается, все время ощущаешь трепет и волнение, как будто на тебя постоянно давит груз. И почти все артисты это подтверждают. Впрочем, это понятно, ведь такие великие артисты здесь танцевали в прошлом. В Большом театре намного легче. Но, с другой стороны, Москва нас, питерских, всегда очень строго судит. Бывает, выступишь, а в ответ из зала — два хлопка.

— Вы смотрели фильм «Черный лебедь» Даррена Аронофски? Он показывает мир балета, в котором люди жертвуют жизнью и здоровьем, желают друг другу зла ради роли. Балет действительно такой?

— Балетные часто с раздражением говорят об этом фильме. Но я думаю, как раз из-за того, что многие моменты нашей жизни Аронофски показал очень правдиво. Например, танцевать через боль и кровь — это обычное дело. К этому мы привыкли еще с детства. Мои первые балетные туфли (они хранятся дома в Москве) все в крови. Помню, еще в хореографическом кружке нас учили вставать на носки. Но никто не сказал, что можно подложить в балетные туфли специальные вкладыши, чтобы не травмировать ноги. С тех пор я не обращаю внимания на боль. Да и к жесткой конкуренции балетные давно привыкли. Наверно, если чужой человек придет в театр и увидит незамутненным взглядом все, что там происходит, он подумает: боже, как вообще здесь можно существовать? Но, с другой стороны, свои интриги есть везде.

— Фигуристы, как правило, не расстаются со своими коньками ни на минуту — боятся, как бы соперники не подложили им битых стекол или не затупили лезвия. Балетные так же трепетно относятся к своим туфлям?

— Без присмотра туфли точно никто не оставляет. Лично я всегда стараюсь брать с собой и запасные туфли. А если их не окажется, станцую и босиком.

— Кстати, об интригах. Большой театр сотрясают скандалы. После того, как худруку Сергею Филину плеснули в лицо кислотой, Николай Цискаридзе откровенно рассказал, что происходит в театре. Якобы из-за плохих отношений с руководством ему не давали ролей, какое-то время даже не платили зарплату. Можно ли в балетном мире сделать карьеру без «заигрываний» с руководством?

— Я могу говорить только о себе. Лично я с самого начала своей карьеры придерживаюсь одного правила: не налаживать вообще ни с кем в театре никаких близких отношений. Потому что как только с одним сойдешься поближе, с другим обязательно рассоришься. Таков уж этот мир. Ну а что касается Цискаридзе… Ни в коем случае не хочу его судить, но иногда мне кажется, что его откровения — это своего рода пиар, чтобы привлечь к себе внимание. Только он ему не нужен. Николай всегда был талантливым танцовщиком. К тому же мы не знаем точно, что же происходило на самом деле в Большом. В любом случае Цискаридзе можно понять — на закате карьеры очень трудно сохранить хладнокровие и адекватно реагировать на какие-то события. Мы всю жизнь проводим на сцене и, когда наша карьера в 30–40 лет заканчивается, у всех наступает какое-то недоумение, растерянность. Непонятно, что делать дальше. Поэтому, кстати, многие балетные, уже будучи в театре, стараются получить высшее образование.

— Скоро откроется Вторая сцена Мариинского театра, придется ставить куда больше спектаклей. Труппа готова к серьезным нагрузкам? Не скажется ли это на качестве спектаклей?

— Нужно очень стараться, чтобы не сказалось. Потому что такое действительно может произойти. Люди же все-таки не железные. Надо просто как-то грамотно выстроить репертуар, но это уже задача нашей администрации. К тому же сейчас в труппу объявлен новый набор. Конечно, первое время большая нагрузка ляжет на наши плечи. Но мы к этому готовы. Лично мне всегда мало сцены, хочется все больше и больше. У нас в театре восемь прим-балерин, и мы все стоим в очереди за спектаклями. Так что вторая сцена даже улучшит микроклимат в Мариинке: работа будет у всех, ссориться и спорить не придется.

— Если в Мариинке и в других наших театрах все так хорошо, почему тогда русские балерины уезжают за рубеж?

— Есть несколько причин. Часто бывает так: выпускается балерина из школы с ошибочным ощущением, что она уже готовая артистка. Приходит в театр и тут же требует себе «Лебединое озеро». И, естественно, не получает его. Скажу честно, в Мариинском театре очень сложно пробиться. Приходится биться как рыба об лед, постоянно доказывать, что ты можешь лучше. Например, я шесть лет танцевала в корд:)ете, выходила на сцену почти каждый день. И теперь думаю, что сольные партии танцевать в некотором отношении даже легче. Если я, как прима-балерина, ошибусь, этого никто не заметит, кроме моего педагога. А корд:)ет — это единый организм. Если 30 человек все сделали правильно, а 31-й наврал, то все рассыплется. К тому же в корд:)ете есть очень сложные партии. Некоторые мужчины теряют по два килограмма за спектакль! Понятно, что не все это выдерживают. Тогда-то и появляется желание уехать на Запад. Ведь там любят наших танцовщиков. Не хочу никого обижать, но для меня лучше танцевать в Мариинке вторые партии, чем солировать в зарубежных труппах.

— Ваш муж Ислом Баймурадов тоже танцует в Мариинском театре. Вы критикуете друг друга?

— Пожалуй, муж — мой самый строгий критик. Однажды в Москве на спектакле я поскользнулась на скользкой сцене и упала. Коллеги тогда мне сказали: ничего страшного, бывает. А муж отругал: «Как ты могла? Ты же прима-балерина!» 

Екатерина на сцене и в жизни:

Кстати, ее  рост 177 см. Высокая девушка.

Всем хорошей растяжки, красавицы:)))

Спасибо за внимание!)))

Обновлено 10/02/16 01:48:

Подпишитесь на наш
Блоги

Екатерина Кондаурова

20:22, 28 января 2016

Автор: Snowden

Комменты 38

Аватар

Она шикарная! Такая высокая, такие ножки... Лёгкость, сумасшедшая пластика, изящество.. Автор, спасибо за истинное наслаждение!

E

Ой-ой, бедняжечка, в Москве два хлопка, а что же не рассказала как в Петербурге относятся к московским артистам, как поливают грязью всех?

Аватар

Красивая Женщина! У нее кстати и рост и фигура как у молодой Волочковы и плечи такие же широкие. Только в отличие от Настеньки она за собой следит поэтому и смотрится гармонично.

A

эээх, несбывшаяся мечта моя - балет... (( за пост - спасибо!

G

Большое спасибо!

Подождите...