Прежде чем задавать мне вопросы, попробуйте ответить на них сами. Уверяю вас, люди готовы не только смотреть на порнозвезд, но и слушать их. Я родилась в Сакраменто, в тихом маленьком пригороде, где никто ни к чему не стремился, где каждый проживал свою жизнь маленькими аккуратными шажками и где никто не верил ни в будущее, ни в прошлое. В двенадцать я впервые увидела «451° по Фаренгейту» Трюффо — его единственный американский фильм. Помню, что, когда я закончила его смотреть, я ощутила страшное жжение и голод. Мне нужно было что-то такое же, причем срочно. Тогда я поступила в театральный кружок, и наш учитель выдал нам списки фильмов, которые необходимо было посмотреть в первую очередь. Но это оказалось не так-то просто. В нашем районном «Блокбастере» (крупнейшая американская сеть видеопрокатов) на полке «Независимое кино» валялся один-единственный диск — «Моя большая греческая свадьба» (романтическая комедия Джоэла Цвика, один из лидеров американского проката 2002 года). Не так давно я пересматривала «THX 1138» (фантастический фильм-антиутопия Джорджа Лукаса 1971 года) и вдруг заметила, что в новую версию он добавил разных компьютерных эффектов. Разозлилась я страшно. Потому что он убил главное, что делало этот фильм гениальным, — его простоту. Мне кажется, что в порноиндустрии, как и во всех остальных сферах, очень скоро начнется отмирание бездарных ублюдков, которые просто швыряют дерьмо о стену, надеясь, что оно прилипнет и повисит какое-то время, принося им деньги.

Ненавижу порно в формате эйч-ди. Это отвратительно — особенно, если твое тело намазано маслом. Кажется, это просто новый способ делать плохие порнофильмы еще хуже. Порно становится все более и более рутинным: вот камера, вот кровать, вот женщина. Доставай х*й и включай камеру. Больше всего я хочу, чтобы порно вновь вернулось к своим истокам — к фильмам типа «Глубокой глотки» (знаменитый американский порнофильм 1972 года). Я хочу вернуть в порно сюжет — такой, чтобы ты внимательно смотрела фильм с начала и до конца, а не включала бы быструю перемотку, чтобы поскорее добраться до е*ли. Странно вспоминать об этом, но свою невинность я потеряла значительно позже всех моих друзей. Никто не хочет быть порнозвездой с детства. Почти все современное порно кажется мне чудовищно скучным и не возбуждает меня ни физически, ни эстетически. Поэтому мне и пришлось когда-то стать тем самым предметом, который утолит людские фантазии. Неважно, в каких фильмах ты снимаешься — в фильмах для взрослых или в фильмах для киноакадемиков. Главное, чтобы это доставляло тебе удовольствие.

Люди думают, что актрисы из порно — это тупые девки, наркозависимые жертвы сексуального насилия со стороны отчима, которые не понимают, что творят, и совершенно не умеют зарабатывать деньги. И люди не просто так думают, а очень хотят, чтобы так думали все остальные, совершенно не замечая при этом огромного количества актрис, которые умело построили свои карьеры и знают, к чему стремятся. Но никто не хочет слышать такие истории. Всех устраивает судьба Линды Лавлейс (актриса, сыгравшая главную роль в «Глубокой глотке» и погибшая в автокатастрофе). Меня раздражают люди, которые всерьез полагают, что я — жертва. Я актриса, я чья-то дочь, я чья-то сестра и я чья-то любовница. Мое прошлое многих не устраивает, но оно ничего не говорит о том, что я за человек. Поэтому я никогда не стесняюсь о нем говорить. Ничто не способно сделать тебя счастливой, если ты не хочешь ею быть. Мне кажется, что женщины должны перестать чувствовать стыд за проявления своей сексуальности. Когда парень говорит: «Я вчера здорово потра*ался с этой девкой», — всем кажется, что это нормально. Но если что-то подобное скажет женщина, все будут считать ее сумасшедшей. Все вокруг превозносят Хью Хефнера, продающего секс как товар, а актрис, которые этим товаром являются, все считают бля*ями. Странно слышать, что такие, как я, развращают людей, толкая их к насилию. К насилию людей толкает государство.

Меня всегда расстраивало, что у актеров порно нет собственного профсоюза. Думаете, они не доживают до пенсии? Звезды порно — это не звезды рока. В отличие от музыкантов, они обязаны постоянно следить за своим телом. Зависимость от секса — это все-таки болезнь. Но не та, которую надо лечить, бросив все на свете. Я становлюсь по-настоящему безумной, когда разговор заходит о греховности секса. Самое дикое, что я когда-либо делала без камеры, — тра*нула страпоном своего друга. Это было забавно. Все, чем я занимаюсь, — это прямое продолжение того, кем я являюсь. Во время секса я люблю говорить разные грязные штуки. Мне нравится, когда действие становится вербальным. Все и всегда позволяли мне быть безумной. Просто потому, что я действительно безумна.

Если в один прекрасный день из меня улетучится страсть, я вряд ли захотела бы жить дальше. Я не хочу, чтобы про меня снимали кино. После смерти я хочу жить в человеческом воображении. То, что я делаю, вдохновляет и мужчин, и женщин. Огромное количество моих поклонников даже не смотрят порно. Я давно уже бросила искать хорошую гитару для левшей (Грей играет в группе aTelecine). Я просто перетягиваю струны в другом порядке — вот и все. И мне это нравится, потому что когда ты играешь на такой гитаре, она звучит неуловимо неправильно. Все, что происходит в мире, — это обмен. Даже если тебе кажется, что ты получил что-то просто так, рано или поздно ты за это заплатишь. Я ничего не жду от жизни, потому что так проще жить. К тому, кто готов к славе, она не придет никогда. Текст - журнал Еsquire Фото - Твиттер Саши Грей