Российская актриса уверена: кино должно быть как пилюля — полезным, пусть и несладким. Лечебную дозу горечи получат зрители фильма «Левиафан», который в эти пятницу включили в оскаровский шорт-лист.

Вопросы: ВЛАДИМИР ВДОВИЧЕНКОВ

Если кто-то еще сомневается, что у Interview нюх на молодые таланты, — найдите наш первый номер и откройте на странице 266. Там вы увидите черно-белое фото эффектной брюнетки — это и есть актриса Елена Лядова. Тогда, почти три года назад, только вышел фильм «Елена» Андрея Звягинцева, и о Лядовой заговорили как о сверхновой звезде отечественного кино. Теперь Звягинцев триумфально показал в Каннах свой следующий фильм «Левиафан», который уже вышел в прокат во многих странах и подан от России на «Оскар». Российским зрителям его пока так и не показали — но это тот редкий случай, когда ожидание не слабеет. 

Сама Лядова уже дважды побывала в Каннах, в том числе с картиной «Левиафан», и свои пять минут славы на красной дорожке получила — фильм взял приз за лучший сценарий. В ее послужном списке чаще встретишь непростое кино, весьма далекое от цели развлечь зрителя. При этом обвинений в снобизме актриса не принимает. На вопрос, как скромная девочка из Моршанска Тамбовской области пришла в актерскую профессию, отвечает односложно: «Неинтересно». Приписывать Елене провинциальную амбициозность неверно — в Москве она живет с детства, школу окончила в подмосковном Одинцове. Пока это все, что известно об актрисе Лядовой, если верить «Википедии». Ну, разве что еще один факт: окончила «Щепку», а в 2002 году поступила в труппу МТЮЗа. Теперь точно все. Интервью давать она не любит. Даже со своим близким другом и партнером по фильму «Левиафан» Владимиром Вдовиченковым не сразу решилась на разговор. А он, как истинный джентльмен, даму каверзными вопросами мучить не стал. Ну, почти. 

 Куртка, топ и серьга, все Louis Vuitton.
 

ВДОВИЧЕНКОВ: Лена, кто ты? 

ЛЯДОВА: Артистка.

ВДОВИЧЕНКОВ: Кино? Театра? 

ЛЯДОВА: Из театра я ушла два года назад. Сейчас в моей жизни только кино. 

ВДОВИЧЕНКОВ: Вернуться не хочешь?

ЛЯДОВА: Пока нет. Не вижу себя на сцене. Что бы я могла там для себя сейчас открыть? 

ВДОВИЧЕНКОВ: А ты, значит, артистка, которая жаждет открытий? Круто. Еще, я знаю, ты почетный орденоносец: и «Золотых орлов», и «Ники». В Советском Союзе была бы героем соцтруда.

ЛЯДОВА: И на «Волге» ездила бы, да. И квартиру бы мне дали трехкомнатную в Черемушках. 

ВДОВИЧЕНКОВ (смеется): Про соцобеспечение позже. Вот мы с тобой были на Каннском фестивале. Далеко не все актеры получают возможность хоть раз туда попасть. А ты целых два раза ездила. И так совпало, что обе картины снимал один режиссер. Почему Звягинцев тебя выбрал?

ЛЯДОВА: Командного сговора у нас нет, если ты об этом. Он — художник-индивидуалист, никого к себе не подпускает. Просто в очередной раз ему понадобилась именно та краска, которая есть у меня.

ВДОВИЧЕНКОВ: Хочется провести параллель с Камой Гинкасом, главным режиссером МТЮЗа, с которым ты десять лет проработала.

ЛЯДОВА: Сходство тут в том, что оба — ищущие талантливые люди. С точкой зрения. С голосом. В случае Гинкаса — даже с криком на разрыв аорты. (Смеется.) Правда. Это театр беспощадных чувств и обнаженных эмоций.

ВДОВИЧЕНКОВ: Любишь такой театр, да?

ЛЯДОВА: Люблю. Я поэтому артисткой и стала: чтобы я плакала, и все вокруг плакали, и смеялись, и крутилась карусель, а в конце — призы и карамель. Так и получается.

ВДОВИЧЕНКОВ: Почему ты согласилась на съемки в картине «Левиафан»? 

ЛЯДОВА: Меня заинтересовала героиня. По-моему, она ищет своего Бога и, кажется, даже нашла. (Пауза.) Это — любовь. А еще она хочет показать окружающим выход из той действительности, в которой они живут.

 Джемпер, Dolce & Gabbana.

ВДОВИЧЕНКОВ: Ты думаешь, что кино или искусство в целом может изменить человека? 

ЛЯДОВА: За все искусство не отвечаю, но я играю положительных персонажей, которые несут положительный заряд энергии и учат доброму, светлому (меняет тон голоса на нарочито менторский), а также оставляют надежду в душах разбитых, униженных и оскорбленных. (Смеется.)

ВДОВИЧЕНКОВ: А эгоистичных мыслей типа «заработаю денег — и гори все синим пламенем» у тебя нет?

ЛЯДОВА: Есть, но это тоже положительные задумки. (Смеются.)

ВДОВИЧЕНКОВ: Согласен. После нашей каннской премьеры и красной дорожки ты оказалась в жюри 25-го, юбилейного фестиваля «Кинотавр». А сама какое кино хотела бы снимать?

ЛЯДОВА: Ты знаешь, у меня нет тем, на которые я бы стала кричать на весь мир не как артистка, а как режиссер. Я участвую в замыслах, которые меня волнуют. О самостоятельном крике пока не думаю. Но контору талантливых людей «Рога-копыта» я бы хотела открыть, организовать банк идей. (Смеется.) Не знаю, как это сделать. Пока.

ВДОВИЧЕНКОВ: И каким должен быть фильм, чтобы тебе захотелось в нем «прокричать»? 

ЛЯДОВА: Сейчас время фильмов-пилюль, таких таблеток антиглупина, трезвости, любви. На сегодня мой главный критерий — полезное кино или нет. Потому что веселое и грустное есть, а вот полезного — мало. 

 Платье, Escada; куртка, Maison Bohemique Demi Couture.

ВДОВИЧЕНКОВ: Ну да, красота спасет мир.

ЛЯДОВА: Да при чем здесь красота? Полезное — не всегда приятное. Кино может быть жестким, вызывающим отвращение. Но главное-то — результат. 

ВДОВИЧЕНКОВ: В России сейчас есть такое кино?

ЛЯДОВА: Конечно. Тот же Звягинцев — прекрасный врач-диагност. 

ВДОВИЧЕНКОВ: История человечества — это вообще одни сплошные убийства, травля, уничтожение себе подобных. Ты считаешь, люди достойны лечения?

ЛЯДОВА: Послушай, дай человечеству возможность самому решать. Вот увидишь, рано или поздно оно поймет, что хочет жить и не хочет погибать. Нельзя смотреть на других с позиции «я — бог, а вы все тут так...».

ВДОВИЧЕНКОВ: Иногда, особенно после того, как посмотришь по телевизору пару передач, начинает казаться, что людской род должен исчезнуть. Ну... как мусор. 

ЛЯДОВА: Знаешь, по космическим понятиям нам осталось не так уж много. А потом мы все улетим домой, на Сириус. (Смеется.)

ВДОВИЧЕНКОВ: Прости, задела за живое. Хочу продолжить про телевизор и всю подобную суету. Вот одни артисты считают, что участие в ток-шоу, общественных мероприятиях, корпоративах — это просто способ держаться на плаву, напомнить о себе. А есть такие, кто в этом бесконечном празднике жизни категорически отказываются участвовать. К тебе поступали предложения засветиться в подобных проектах?

ЛЯДОВА: И очень много! Я отказывалась. Просто я не умею хорошо кататься на коньках, петь и так танцевать, чтобы публично это демонстрировать. А терпеть на лице пластический грим несколько часов подряд — вообще пытка. Хотя я отлично отношусь к тем, кто принимает в таких программах участие, по-моему, у них здорово получается. Честно.

ВДОВИЧЕНКОВ: Я так понимаю, опыта ведения корпоративов у тебя тоже нет? (Смеется.)

ЛЯДОВА: Нет. Зато однажды мне предложили участвовать в концерте камерного хора с чтецкой программой в сопровождении оркестра.

ВДОВИЧЕНКОВ: И что, ты согласилась?

ЛЯДОВА: Не раздумывая. Мне было безумно интересно попробовать себя в этом. Хотя я не была уверена, что справлюсь с ответственностью: никогда не читала со сцены, да еще с оркестром. Когда за моей спиной зазвучал орган, мне стало плохо, по-настоящему. Я впервые в жизни испытала мощь этого инструмента. А до этого я ведь никогда не слышала орган вживую даже из зрительного зала. Состав крови поменялся. Говорят, что не все музыкальные инструменты позитивно действуют на нервную систему. Орган — это как раз мой случай. (Смеется.) Хорошо, что хор пел прелюдию минуты четыре, за это время мне удалось отдышаться.

ВДОВИЧЕНКОВ: А что еще кроме органа может на тебя так мощно повлиять?

ЛЯДОВА: Любое искусство с пометкой «беги, спасайся». Например, балабановский «Груз 200». После него хочется спрятаться. Но это и есть та самая полезная, пусть и горькая, пилюля для нашего общества.

 Жилет, брюки и туфли, все Dior.

ВДОВИЧЕНКОВ: Помню, как услышал от тебя фразу Жванецкого о том, что есть плохие фильмы и спектакли, с которых надо уходить, потому что не стоит тратить жизнь на плохие вещи. Но есть же разница между плохим и таким, на что элементарно не хватает знаний или интеллекта, чтобы понять. Вот эта нехватка — чья проблема: режиссера? актера? зрителя?

ЛЯДОВА: Ничья. Каждое кино снимается для определенной аудитории, просто люди порой попадают не на свои сеансы.

ВДОВИЧЕНКОВ: Тогда какое же объявление нужно повесить на афишу новой картины Звягинцева? 

ЛЯДОВА: Маркировка «18+» сужает аудиторию. (Смеется.) Как и определенная реклама в масс-медиа. Да и вообще, не всем зрителям близок взгляд Звягинцева. Так что допобъявления не нужны. 

ВДОВИЧЕНКОВ: Ты сама такие фильмы любишь? 

ЛЯДОВА: Скажем так, я тот зритель, который ходит на конкретных авторов. 

ВДОВИЧЕНКОВ: Ага, то есть ты идешь на бренд? 

ЛЯДОВА: Разумеется. Я не хочу смотреть какое попало авторское высказывание, у меня есть определенные критерии. Есть режиссеры, чьи слова — как умные книги, и ты с нетерпением ждешь их издания.

ВДОВИЧЕНКОВ: Согласен. Если бы я еще не видел фильм «Левиафан», я бы точно его ждал. 

Источник: Интервью Россия