Загадочная, непонятная, манящая... Муза Маяковского. Возлюбленная самых знаковых и 

харизматичных мужчин ХХ века. Она прожила яркую, ослепительную жизнь Звезды и унесла с собой свою Тайну... Тайну магического воздействия на всех, кто был с ней рядом; тайну Любви, тайну гипнотического влечения к ней, тайну пленения психики, воли и даже личности своих избранников. Она не была красавицей, не была знаменитой актрисой, певицей или балериной, не была поэтессой или художницей, хотя понемногу была наделена всеми перечисленными талантами, но... – она была незаурядной Женщиной.

С гимназических лет Лиля обладала роковой властью над мужчинами. Она была Женщиной, которая "всегда права"! С молодости за ней тянулся шлейф скандалов и сплетен - её осуждали, ей завидовали, её старались не замечать, имя её долгие годы, при сталинском режиме и позднее, было под запретом.... Но она дожила до глубокой старости, обожаемая и любимая своим верным супругом и многочисленными поклонниками, вопреки всем злопыхателям. 

*****

Известная писательница Эльза Триоле — сестра Лили Брик написала с любовью и нежностью портрет своей  старшей сестры:

«У нее большой рот с идеальными зубами и блестящая кожа, словно светящаяся изнутри. У нее изящная грудь, округлые бедра, длинные ноги и очень маленькие кисти и стопы. Ей нечего было скрывать, она могла бы ходить голой, каждая частичка ее тела была достойна восхищения. Впрочем, ходить совсем голой она любила, она была лишена стеснения. Позднее, когда она собиралась на бал, мы с мамой любили смотреть, как она одевается… Я немела от восторга, глядя на нее...»

Но разве можно, даже по такому подробному, тёплому  описанию, понять душу этой загадочной женщины, которую боготворил Маяковский, которой посвятил свои самые лучшие, самые прекрасные строки?

*****

Лиля  Брик родилась 11 ноября 1891(только представьте! 19-й век!!!).

Огненно-рыжая хулиганка, с горящими карими глазами родилась в Москве, в районе Покровских ворот. Отец ее служил юрисконсультом в Австрийском посольстве, а мать преподавала музыку. В семье было двое детей - Лиля и Эльза, которые своими именами обязаны увлечению отца творчеством Гете. Обе девочки получили замечательное образование, они знали два языка – французский и немецкий, великолепно играли на рояле, обе закончили гимназию.

Совсем еще девочкой Лиля обнаружила, что имеет над мужчинами неограниченную странную власть. Достаточно было одного ее взгляда, чтобы мужчина потерял голову. Она даже попробовала свои чары на великом Шаляпине, и он обратил на нее внимание и даже пригласил в ложу на свой концерт.

Она флиртовала в Царском с Распутиным, восхищаясь его глазами - ослепительно-синими и веселыми... За ней ухаживал великий князь Дмитрий Павлович... Она завтракала с князем Трубецким, жуликом и проходимцем... В неё был влюблён Митька Рубинштейн, спекулянт, друг Распутина, дико разбогатевший от поставок в армию и еще, и еще...

Любовных историй было множество, и одна из них закончилась даже беременностью. Первым, кому она об этом рассказала, был друг детства - Осип Брик (будущий муж Лили), и тот сразу предложил выйти за него замуж... Однако, после ночных раздумий Лиля отказалась от этого акта сочувствия. Ей было 17 и родители настояли на аборте, который можно было сделать только нелегально. Для этого пришлось поехать в Армавир, где у родственников был знакомый врач. В итоге – бездетность, как наказание за легкомысленность, но жизненное предназначение Лили было совсем в другом. Впереди была целая жизнь.

*****

Лиля Брик в воспоминаниях современников - живая, элегантная, остроумная, и неугомонная.... Давайте полистаем страницы её жизни, написанные теми, кто был с ней рядом, чтобы понять, чтобы представить, чтобы узнать.

Она была хороша собой, соблазнительна, знала секреты обольщения, умела заинтересовать разговором, восхитительно одевалась, была умна, знаменита и независима. Если ей нравился мужчина и она хотела завести с ним роман — особого труда для нее это не представляло. Она была максималистка, и в достижении цели ничто не могло остановить ее. И не останавливало. Что же касалось моральных сентенций…

Ее не останавливало семейное положение "объекта" или его отношения с другими женщинами. Она хотела любить этого человека, проводить с ним время, путешествовать, но при этом... дружить с его женой. Маяковский заметил однажды: "Ты не женщина, ты - исключение".

Ив Сен-Лоран, с которым была дружна Лиля Брик в старости, говорил, что "она никогда не произносила банальностей, у нее всегда был свой взгляд, и с нею всегда было интересно".

Романы Лили Юрьевны! Ее раскованное поведение и вольные взгляды порождали массу слухов и домыслов, которые передавались из уст в уста и, помноженные на зависть, оседали на страницах «полувоспоминаний». Даже в далекой Японии писали: „Если эта женщина вызывала к себе такую любовь, ненависть и зависть — она не зря прожила свою жизнь“».

Что касается ее личной жизни, ее женской судьбы, то, с одной стороны, она всегда была любима, в первую очередь своими мужьями. С другой стороны, тот единственный, которого она любила больше жизни, — Осип Максимович Брик, — хотя и любил ее, но их связывала главным образом духовная близость, общность интересов, тесная дружба, а не любовь плотская. И возможно, именно по этой причине и возникала круговерть романов, о которых столько до сих пор  судачат.

Л.Ю. Брик (урожденная Каган) родилась в 1891 в интеллигентной московской еврейской семье. Отец ее был юристом, мать писала стихи и музыку, была хорошей пианисткой, хотя из-за замужества не смогла закончить консерваторию. Лиля Каган жила в центре Москвы, росла в прекрасной интеллектуальной среде, свободно владела немецким и французским, училась в одной из лучших частных гимназий на Покровке. По окончании гимназии она сначала увлекалась математикой и училась на Высших женских курсах, потом поступила в Московский архитектурный институт, стала заниматься живописью и лепкой, а затем и скульптурой в Мюнхене. Впоследствии была увлечена балетом (брала уроки), кинематографом (снимала картины и играла в них) — одним словом, круг ее интересов был достаточно широк. Конечно, во всех этих занятиях Лиля оставалась дилетантом. Но она обладала качеством, делавшим ее обаяние поистине магнетическим. Многие люди, знавшие Лилю Брик, отмечали ее удивительную способность будить в творческом человеке его лучшие силы, вызывать к жизни всю его энергию. В ней жил постоянный интерес к таланту — в музыке, в живописи, в поэзии, — и она с поразительной чуткостью распознавала его даже в тех людях, которые еще не привлекли к себе ничьего внимания. Так, уже в старости, Лиля Брик первая обратила внимание на яркого поэта Николая Глазкова и всячески помогала ему, несмотря на многие «неудобства» его характера. Одной из первых она заметила выдающееся дарование Майи Плисецкой, в то время начинающей балерины. Кинорежиссер и художник Сергей Параджанов был освобожден из тюрьмы в основном благодаря ее усилиям.

*****

Катанян Галина Дмитриевна:  "ВОСПОМИНАНИЯ О ЛИЛЕ БРИК"

Катанян Галина Дмитриевна — эстрадная артистка, певица, журналистка. Вместе со своим мужем Василием Абгаровичем Катаняном вошла в круг знакомых Маяковского в 1927 году. После гибели Маяковского помогала по просьбе Лили Брик разбирать и перепечатывать архив Маяковского.

В 1938 году Василий Абгарович оставил жену ради Лили Брик.

*****Мне было двадцать три года, когда я увидела ее впервые. Ей — тридцать девять. В этот день у нее был такой тик, что она держала во рту костяную ложечку, чтобы не стучали зубы. Первое впечатление — очень эксцентрична и в то же время очень «дама», холеная, изысканная и — боже мой! — да она ведь некрасива! Слишком большая голова, сутулая спина и этот ужасный тик… Но уже через секунду я не помнила об этом. Она улыбнулась мне, и всё лицо как бы вспыхнуло этой улыбкой, осветилось изнутри. Я увидела прелестный рот с крупными миндалевидными зубами, сияющие, теплые, ореховые глаза. Изящной формы руки, маленькие ножки. Вся какая-то золотистая и бело-розовая. В ней была «прелесть, привязывающая с первого раза», как писал Лев Толстой о ком-то в одном из своих писем. Если она хотела пленить кого-нибудь, она достигала этого очень легко. А нравиться она хотела всем — молодым, старым, женщинам, детям… Это было у нее в крови. И нравилась!

Когда-то я очень любила ее. Потом ненавидела, как только женщина может ненавидеть женщину. Время сделало свое дело. Я ничего не забыла и ничего не простила, но боль и ненависть умерли. Случилось так, что я знаю немного больше, чем другие. И не хочу, чтобы это ушло со мною. Маяковский — память которого для меня священна — любил ее бесконечно. И я не хочу, чтобы о ней думали хуже, чем она есть на самом деле. "

Василий Васильевич (сын Галины Катанян) очень страдал, когда родители разошлись и отец ушел к Лиле Юрьевне. Он сильно любил свою мать, переживал за нее, заботился о ней. А было ему в ту пору лет 13–14. Но Галина Дмитриевна не ограничивала его общение с отцом, понимая, что там мальчик будет иметь возможность встречаться с интересными людьми, питаться духовным богатством эпохи. А доброе отношение к нему самой Лили Юрьевны, ее забота о нем, ее бесконечное обаяние сделали свое дело — Вася ее тоже полюбил.

Несомненно, Лиля Брик была ЖЕНЩИНОЙ незаурядной, притягивающей мужчин не только своей внешностью… Сколько мы знаем жен великих людей, чьи имена после смерти мужей уходили в небытие. Мне кажется, что тот интерес, который пробуждала к себе Лиля Юрьевна, был вызван не только тем, что она в течение пятнадцати лет была женой Маяковского. Ведь после гибели поэта она прожила почти пятьдесят лет, оставаясь в центре внимания людей искусства и литературы во многих странах мира. Лиля Юрьевна была во всех отношениях очень притягательной женщиной. Она превосходно знала и разбиралась в поэзии, была широко эрудированной, всегда в курсе культурных событий, не только наших. Она была блестящей и внимательной собеседницей, остроумной и острой, и при всем этом удивительно обаятельной. И еще одно ее качество, которое привлекало к ней людей: она умела быть внимательной к людям и по мере возможности всегда им помогала. В. В. Катанян называл Лилю Юрьевну из-за ее пристрастия знакомить творчески одаренных людей с целью рождения из этого знакомства новых произведений искусства — «Наш красный Дягилев».

*****

Майя Плисецкая: "ВОСПОМИНАНИЯ О ЛИЛЕ БРИК"

Впервые мы встретились в доме Бриков в пятьдесят пятом году, когда в Москву приехал Жерар Филип. Вот дословная запись из моего дневника, помеченная 25 октября: «Сегодня была у Лили Брик. К ним в гости пришел Жерар Филип с женой и Жорж Садуль. Все были очень милы и приветливы. Супруги высказали сожаление, что не видели меня на сцене, но я «утешила» их, подарив им свои фото с надписью (весьма плохие, хороших не было). Гостей больше не было (был еще композитор Щедрин)». В этот осенний французский вечер Щедрин много играл на бриковском «Бехштейне» своей музыки, которая увлекла присутствующих. Какая-то искра обоюдного интереса пробежала между нами, но тут же затухла. 

***** 

Все свободные вечера проводили мы в том же доме — на Кутузовском: в другом подъезде поселились Лиля Юрьевна Брик и ее последний муж Василий Абгарович Катанян, разменявшие свою «безлифтовую» квартиру на Арбате на кутузовскую новостройку. Мы и раньше были очень дружны — Щедрин писал музыку к пьесе Катаняна «Они знали Маяковского», к одноименному фильму, а Василий Абгарович сочинил либретто для первой щедринской оперы «Не только любовь», — и житье по соседству сблизило нас еще более. У Бриков всегда было захватывающе интересно. Это был художественный салон, каких в России до революции было немало.

Последние годы у нас и на Западе вышло вдоволь литературы о Лиле Брик. Не буду повторяться, а отошлю интересующихся к книгам, в библиотеки. Лишь совсем телеграфно, пунктиром обозначу… Лиля Брик — муза и возлюбленная Маяковского. Лиле Маяковский посвятил полное собрание своих сочинений. Родная сестра Лили — французская писательница Эльза Триоле. Эльза — жена Луи Арагона, великого поэта Франции. Удачно выбрали сестрицы женихов! Лиля дружила с Пастернаком, Пабло Нерудой, Шагалом, Фернаном Леже, Мейерхольдом, Эйзенштейном, Хлебниковым, Назымом Хикметом, Айседорой Дункан. Со всеми, кто был с «левого фронта искусств». Ваяла, снималась в кино. Была любовницей чекиста Агранова, заместителя Ягоды.Гражданской женой Виталия Примакова, предводителя червонного казачества, расстрелянного Сталиным в 1937 году (на редкость доброжелательно). Сама закончила жизнь самоубийством. Вокруг ее имени накручена уйма чертовщины, осуждений, ненависти, укоров, домыслов, сплетен, пересудов. Это была сложная, противоречивая, неординарная личность. Я не берусь судить ее. У меня нету на это прав… И главное. Для меня. Лиля очень любила балет. В юности она изучала классический танец. Пробовала сама танцевать. Кичилась (кичилась? правда?) передо мной пожелтевшими, вылинявшими фотографиями, где была увековечена в лебединой пачке на пуантах. При первом просмотре Лилиных фото я ее уколола: — Левая пятка не так повернута. — Я хотела Вас удивить, а Вы про пятку. Лиля и Катанян не пропускали ни одного моего спектакля. И всякий раз слали на сцену гигантские корзины цветов. Решением самого Сталина Л. Брик получала третью часть (мать и сестры другие две трети) наследия Маяковского. И денег у нее водилось видимо-невидимо. Она сорила ими направо и налево. Не вела счету. Когда звала меня в гости, оплачивала такси. Так со всеми друзьями. Обеденный стол, уютно прислонившийся к стене, на которой один к другому красовались оригиналы Шагала, Малевича, Леже, Пиросмани, живописные работы самого Маяковского, — всегда полон был яств. Икра, лососина, балык, окорок, соленые грибы, ледяная водка, настоенная по весне на почках черной смородины. А с французской оказией — свежие устрицы, мули, пахучие сыры… Но в один прекрасный день Лиля оказалась нищей. Хрущев, правитель взбалмошный, непредсказуемый, безо всякого предупреждения приказал прекратить выплаты наследникам Маяковского, Горького, А.Толстого. Стабильно на Руси только горе да слезы. Лиля внезапно оказалась на мели. Стала распродавать вещи. Беззлобно итожила: — Первую часть жизни покупаем, вторую — продаем… И даже тогда Лиля делала царские подарки. Именно в ее безденежные годы она подарила мне бриллиантовые серьги, которые и сегодня со мной…

Ну а что с балетом? На киностудии Мосфильм режиссер Вера Строева начала съемки «Хованщины» по опере Мусоргского, которую переоркестровал, сближаясь с оригиналом, Шостакович. Меня позвали на Персидку. Режиссер Строева. Болезненно толстая, малоподвижная женщина с доброй, обезоруживающей улыбкой задумала сделать решительный шаг в сексуальном просвещении советских людей.

— Майя, я хочу Вас снять с голой грудью. Говорят, Ваша грудь самая красивая в театре. Я хотела бы Вас просить быть завтра на студии к трем часам. Надо показать грудь нашему оператору. Ему нужно поставить волшебный розовый свет. Заодно и я полюбуюсь.

Я взмолилась:

— Вера Павловна, милая, мне очень хочется у Вас сняться. Но в шальварах и легком вышитом лифе — как в театре. Хватит моего голого пуза для соблазнения князя Хованского и советских трудящихся. Все равно худсовет Мосфильма голую грудь не пропустит....

Вечером на Кутузовском разразились д:)ты. Щедрин сердился и предлагал отказаться от съемок. Ревновал. Лиля Брик, напротив, восторженно восприняла новации Строевой. Призывала снять и шальвары. Катанян держал нейтралитет.

Вот такая Лиля...

*****

«Если я чего написал, если чего сказал - тому виной глаза-небеса,

любимой моей глаза. Круглые да карие, горячие до гари...»

*****

"И в пролет не брошусь,

и не выпью яда,

и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа.

Завтра забудешь,

что тебя короновал,

что душу цветущую любовью выжег,

и суетных дней взметенный карнавал

растреплет страницы моих книжек...

Слов моих сухие листья ли

заставят остановиться,

жадно дыша?

Дай хоть последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг."

ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ

Он ни на букву не солгал и не слукавил. И те, кто сегодня обличают легкомысленную кокетку, распутницу, "агента НКВД", роковую соблазнительницу – femme fatale, мерзавку, что довела Маяковского до самоубийства, на самом деле плюют на его могилу. Стыдно не верить великому поэту: он точно знал, кому и чему на самом деле обязан. Знала и она. Тому есть свидетели, вполне беспристрастные. К примеру, сын ее последнего мужа, Василия Абгаровича Катаняна, писатель и режиссер Василий Катанян утверждал, что Лиля Брик "с первых дней знакомства с ним [Маяковским] понимала, с кем имеет дело". И если  Лиля смотрела сквозь пальцы на соперниц, то только на тех, кому Маяковский не посвящал стихов. Сказать бы "муза" – впасть в пафос. Скорее, это пушкинское: "и божество, и вдохновенье". В 1918 году он подарил ей издание поэмы "Человек" и размашисто написал: "Автору стихов моих Лилиньке – Володя". 

Пришла –

деловито,

за рыком,

за ростом,

взглянув,

разглядела просто мальчика.

Взяла,

отобрала сердце

и просто

пошла играть –

как девочка мячиком.

Значение этой женщины в жизни поэта трудно переоценить. Напиав в одном из своих писем к ней: «Любовь это сердце всего», — Маяковский раз и навсегда исключил возможность преувеличения. Любовью определялись всё его существование, все его стихи. С любовью было связано счастье его жизни, с нею же — трагедия.

Впервые о начинающем поэте Маяковском Лиля услышала в 1913 году от своей младшей сестры Эльзы. Та, влюбленная семнадцатилетняя девочка, с упоением рассказывала о своем друге, поэте - футуристе. Рассказывала, какие замечательные стихи он пишет, как трогательно он ей их читает, как, за неимением денег, возит ее на прогулках на трамвае. Лиле не интересны были рассказы влюбленной младшей сестрички. Ее больше интересовали собственные любовные похождения.

Но в 1915 году Эльза уговорила Лилю и Осипа принять у себя молодого поэта, которого никто не хотел печатать. Она прекрасно знала, что в доме у Бриков часто собираются люди, имеющие отношение к литературе, и надеялась, что они чем-нибудь помогут Маяковскому.

Вот как вспоминает о первом визите Маяковского к Брикам сама Эльза: "В июле умер отец. Лиля приехала на похороны. И, несмотря ни на что, мы говорили о Маяковском. После похорон... я поехала в Петроград, и Маяковский пришел меня навестить к Лиле, на улицу Жуковского. В этот ли первый раз, в другую ли встречу, но я уговорила Володю прочесть стихи Брикам... Брики отнеслись к стихам, восторженно, безвозвратно полюбили их. Маяковский безвозвратно полюбил Лилю". Давайте попробуем представить, как все это происходило. Картину можно восстановить по воспоминаниям Эльзы, да и Лиля часто рассказывала о том дне. Итак, для экономии места между двумя комнатами была вынута дверь. Маяковский стоит, прислонившись спиной к дверной раме. Видно, что волнуется. Потом из внутреннего кармана пиджака извлекает небольшую тетрадку, заглядывает в нее и засовывает обратно в карман. Обведя глазами комнату, он начинает читать негромким голосом свою поэму «Облако в штанах»:
«Вашу мысль,
мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке,
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут:
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий».
Все присутствовавшие впились глазами в поэта и не спускали их до последних строчек:
« Эй, вы!
Небо!
Снимите шляпу!
Я иду!

Глухо.

Вселенная спит,
положив на лапу
с клещами звезд огромное ухо».
Все молчат потрясенные. А Маяковский, за все время чтения так и не переменивший позы, стоит, опершись на косяк двери.
А потом, уже в роли победителя, попивая чай с вареньем, Маяковский неожиданно спросит у потрясенной чтением Лили: “Можно посвятить поэму вам?” И на глазах Лилиного мужа и влюбленной в него, Маяковского, Лилиной сестры, пишет над заглавием: "Тебе, Лиля".

Владимир Маяковский влюбился в Лилю сразу же, с первого взгляда, забыв, что на квартиру Бриков пришел с Эльзой. В своей автобиографии "Я сам" В.В. Маяковский под заголовком "Радостнейшая дата" написал: "Июль 915-го года. Знакомлюсь с Л.Ю. и О.М. Бриками». «Радостнейшая дата», которая перевернула всю его жизнь.

Сама же Лиля вначале отнеслась к Маяковскому более чем спокойно. В тех же мемуарах чуть ниже она пишет: «Я сразу поняла, что Володя гениальный поэт, но он мне не нравился. Я не любила звонких людей — внешне звонких. Мне не нравилось, что он такого большого роста, что на него оборачиваются на улице, не нравилось, что он слушает свой собственный голос, не нравилось даже, что фамилия его — Маяковский — такая звучная и похожая на псевдоним, причем на пошлый псевдоним».

К своим двадцати четырем годам, а столько было ей на момент встречи с Маяковским, Лиля привыкла, что мужчины не остаются равнодушными к ее чарам. Что ей был этот неизвестный поэтик?

Зато Маяковского , неизвестного совершенно на тот момент поэта, сразу заметил Осип Брик. Надо сказать, что тот период не зря называют Серебряным веком. Тогда царили такие мастодонты, как Александр Блок,  Игорь Северянин, Бальмонт. Осип увидел в нем Поэта и начал активные действия по продвижению творчества Маяковского. На свои деньги издал поэму «Облако в штанах» тиражом в 1050 экземпляров. В феврале 1916 года О. Брик издает поэму Маяковского «Флейта-Позвоночник», посвященную его жене Лили.

До того, как Сталин решил создать Союз советских писателей, сведя воедино все структуры и подчинив, соответственно, общей для всех тружеников пера генеральной линии, существовало довольно много разного толка литературных групп и группировок. Они не только отстаивали своё видение литературного процесса, но и, в значительной части своей, пытались, говоря словами поэта, доказать, "кто более матери-истории ценен?" В смысле, кто "на все сто процентов за", а кто не более, чем попутчик. А то и, попросту, примазался, а на самом деле - враг.

К числу наиболее воинственных и непримиримых литературных объединений, литературоведы причисляют наряду с возглавляемым Леопольдом Авербахом РАППом (Российская ассоциация пролетарских писателей - В.Д.), Леф (Левый фронт - В.Д.) Маяковского.

По жесткому определению Ю.Карабчиевского, Леф "был одновременно и салоном, и вертепом, и штурмовым отрядом, и коммерческим предприятием".

И, если Маяковский громил, так сказать, "во весь голос", сбрасывал с пресловутого "парохода современности", и отмежевывался изо всех сил от "отдельных писателей типа Толстых, Пильняков, Ахматовых (запомним это имя,Анна Андреевна довольно неравнодушно относилась к Лиле Брик и проделала колоссальную работу по вбрасыванию компроматных воспоминаний в отношении нее) , Ходасевичей и К.", то Осип Брик пребывал в тени.

Обладая незаурядными организаторскими способностями, он взял на себя управленческие функции. Определял, исходя из конъюнктурных соображений, политику объединения. Призывал к порядку колеблющихся, не допуская волнений и смуты. Притом, что в Леф входили поэты самого разного толка. Талантливые, И не очень. Вплоть до откровенных графоманов. Амбициозные. Порой не в меру. Требовательные. Тоже изрядно.

Все это литературное воинство нуждалось в твердой управленческой руке. И, если Маяковский был лицом Лефа, его наиболее яркой и в творческом, и в личностном плане фигурой, "агитатором, горланом, главарем", то Осип Брик довольствовался ролью серого кардинала. Ролью внешне мало заметной, но чрезвычайно существенной по сути своей.

Он стоял во главе свиты, которая, как известно, играет короля. В чем-то подстраивался к лидеру. Где-то, более или менее заметно, направлял.

В силу этого Леф довольно долго оставался на плаву. И в том, что согласно сталинскому вердикту, Маяковский был признан "лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи" есть некая толика усилий Осипа Брика. В первую очередь, его политического чутья.

* * *

Осип Брик умер 22 февраля 1945 года на пороге своей квартиры. Остановилось сердце.

В любовном треугольнике, а он, несомненно, имел место быть, всегда присутствует "третий лишний". Так принято считать. Такова основанная на общежитейских представлениях логика событий.

В этом смысле, Осип Брик, с теми или иными оговорками, был третьим.

А вот лишним? Едва ли.

Во всяком случае, в личностном плане.

Похоронив Осипа Брика, Лиля Юрьевна сказала:

- Когда умер Володя, когда умер Примаков (Примаков В.М., советский военачальник, репрессирован в 1937 г., муж Л.Ю.Брик после формального развода с Осипом Бриком - В.Д.) - это умерли они, а со смертью Оси умерла я.

И Маяковский, невзирая ни на что, считал Брика своим лучшим другом. Самым близким, после Лили Юрьевны, человеком.

В творческом плане Брик тоже не был лишним.

Несмотря, на несоизмеримость дарований, роль Осипа Брика в становлении Маяковского не следует недооценивать. И, вне зависимости от позиции, исследователи творчества поэта отдают Осипу Брику должное. Притом, что это "должное" выглядит по-разному. От неприкрытой хулы - мол, сбивал с толку большого русского поэта, уводил в сторону от главного, подталкивал к мелкотемью, - до умеренного восторга: способствовал, в меру сил и возможностей, оказывал посильную поддержку, и, в целом, положительно влиял.

* * *

Любовная лодка Маяковского, как известно, "разбилась о быт".

А, вот любовный треугольник, несмотря на метаморфозы во взаимоотношениях, устоял. В том числе - благодаря Осипу Брику.

Хорошо это или плохо?

Здесь всё замешано на личном.

И не нам судить.

* * *

«Сегодня, только вошел к вам,
почувствовал -
в доме неладно.
Ты что-то таила в шелковом платье,
и ширился в воздухе запах ладана.
Рада?
Холодное
"очень".
Смятеньем разбита разума ограда.
Я отчаянье громозжу, горящ и лихорадочен», - эти строчки хорошо передают их отношения в те годы.

Владимир Маяковский хотел видеть свой объект страсти постоянно. Поэтому через несколько дней после «радостнейшей даты», Маяковский переселяется в гостиницу «Пале-Рояль», расположенную недалеко от дома Бриков. Почти ежедневно он приходит к ним в гости. Осип Брик с появлением Маяковского обретает свое настоящее дело, становится сначала издателем новой поэзии, а затем и литературоведом, исследователем стиха, участником знаменитого ОПОЯЗА. Между Бриком и Маяковским завязывается настоящая дружба, скрепленная общими интересами. Лиля Брик вспоминает: “Маяковский мог часами слушать разговоры опоязовцев. Он не переставал спрашивать Осипа Максимовича: “Ну как? Нашел что-нибудь? Что еще нашел?” Заставлял рассказывать о каждом новом примере». 
Но главной, конечно, оставалась Лилечка. И она не смогла устоять под его бешеным напором.

Вначале влюбленные скрывали свои отношения от Брика. Хотя в своих мемуарах Лиля Брик и утверждает, что «с 1915 года мои отношения с О.М. перешли в чисто дружеские, и эта любовь не могла омрачить ни мою с ним дружбу, ни дружбу Маяковского и Брика», приходится сомневаться в таком категоричном утверждении. 

Предыстория.

Лиля влюбилась в Осипа Максимовича Брика гимназисткой 13 лет.

Шел 1905 год и семнадцатилетний Брик, старший брат ее подруги, вел у них кружок для изучения политической экономии. Именно его холодность довела Лилю до того самого тика и выпадения волос. Она все же добилась своего, но ненадолго: 26 марта 1912 года сыграли свадьбу, а через два года, говоря словами Лили Юрьевны, "мы физически с ним как-то расползлись". Но эти два года она потом вспоминала в "Пристрастных рассказах", как самые счастливые годы своей жизни, абсолютно безмятежные.

Брак, навеки разрубивший сердце, принес, тем не менее, практическую пользу. Физически расставшись с Бриком, но оставшись жить с ним в одной квартире – иного Лиля и не мыслила! – она обрела свободу, невиданную ни для какой мужней жены и ни для какой девицы ее круга. Но ставши свободной в поведении, Лиля Юрьевна пожизненно осталась в эмоциональном и интеллектуальном плену у Осипа Максимовича. Косвенно он повинен и в этой любовной истории: как Лиля могла остаться равнодушной к Маяковскому, если в него – в поэта – влюбился Ося? И даже издал "Облако в штанах" небольшим тиражом на свои средства. И дальше материально помогал поэту – Брик происходил из семьи коммерсантов, и умел добывать деньги.

 

У меня в душе ни одного седого волоса,

и старческой нежности нет в ней!

Мир огромив мощью голоса,

иду –  красивый,

двадцатидвухлетний.

Вот такого красивого, двадцатидвухлетнего его и увидела Лиля. Он был куда проще нее, уроженки старой столицы, девочки из интеллигентной семьи – дочки присяжного повереного. Владимир Маяковский явился на свет в горской глуши, в горах Закавказья, под "багдадскими", как он писал небесами, то есть в селе Багдати тогдашней Кутаисской губернии, где его отец, Владимир Константинович служил в лесничестве. Мама, Александра Алексеевна, кубанская казачка, консерваторий, как Елена Юльевна Каган, не кончала. Будущий огромный поэт учился в гимназии в Кутаиси, когда наполовину осиротел: сшивая бумаги, отец укололся иголкой и умер от заражения крови.

12-летний гимназист Володя с отцом Владимиром Константиновичем, матерью Александрой Алексеевной и сестрами Людой и Олей. Багдади, Грузия, 1905 г.

Отец Маяковского происходил из обедневшей дворянской семьи, предки матери – кубанские казаки.

 С тех гимназических лет и на всю жизнь у Маяковского остались ненависть к булавкам, страх перед сепсисом, осторожность до мнительности и привычка постоянно мыть руки. Недаром Лилю Юрьевну так возмутила фраза из книги Виктора Шкловского "О Маяковском": "Л.Брик Маяковского остригла, велела ему помыться, переодела".  В раздражении она оставила пометку на полях: "Всегда был чистоплотен".

Вот я богохулил.
Орал, что бога нет,
а бог такую из пекловых глубин,
что перед ней гора заволнуется и дрогнет,
вывел и велел:
люби!

Гора заволновалась, дрогнула и послушалась божьего веленья. В тот вечер третьего знакомства он не вернулся обратно в Куоккалу, откуда приехал. Бросил все: вещи, белье, отданное в стирку, нанял номер в гостинице "Пале-Рояль" поблизости от улицы Жуковского. И пошел в атаку.

Нынче только ленивый не процитировал Лилиных строк:

Это было нападение, Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня. Два с половиной года не было у меня спокойной минуты – буквально. И хотя фактически мы с Осипом Максимовичем жили в разводе, я сопротивлялась поэту. Меня пугали его напористость, рост, его громада, неуемная, необузданная страсть. Любовь его была безмерна. Володя влюбился в меня сразу и навсегда. Я говорю – навсегда, навеки – оттого, что это останется в веках, и не родился тот богатырь, который сотрет эту любовь с лица земли".

Да, все было именно так. И на вопрос заданный им в "Облаке":

Будет любовь или нет?
Какая –
большая или крошечная? - жизнь дала ответ, озвученный в поэме "Флейта-позвоночник":

Это, может быть,
последняя в мире любовь
вызарилась румянцем чахоточного.

Действительно, "маленький, смирный любёночек" не получился. Как Маяковский потом напишет в поэме "Про это", он сразу обозначил себя "земной любви искупителем", сразу встал за всех, за всех плакал и расплачивался.

Он немедленно поселился на Надеждинской  (потом ее переименуют в его честь, и в наши дни эта улица живет под именем Маяковского), он будет ежедневно молить о свиданиях, и ошеломленная Лиля не найдет в себе сил для отказа.

Они будут встречаться в его комнате, благоухающей, цветами, купленными для Лили. И часами гулять по городу – позднелетнему, осеннему, зимнему Петрограду. Однажды забрели в порт, и Лиля спросила, почему из корабельных труб не идет дым. "Они не смеют дымить в вашем присутствии", – немедленно нашелся Маяковский.

Ах, как это было красиво: изящная, уверенная в себе – той уверенностью, которая дается обращенным к ней сильным чувством, – Лиля, со вкусом одетая, элегантная с отменными манерами и одновременно непосредственная и бойкая на язык! И Маяковский – громадный, по-особому грациозный, весь переполненный любовью, преображающей его внешне и открывающей божественные шлюзы – стихи льются из него непрерывным потоком. Эти стихи сразу поставят Маяковского в число значительнейших поэтов XX века:

Но мне не до розовой мякоти,
которую столетия выжуют.
Сегодня к новым ногам лягте!
Тебя пою,
накрашенную,
рыжую.
Может быть, от дней этих,
жутких, как штыков острия,
когда столетия выбелят бороду,
останемся только
ты
и я,
бросающийся за тобой от города к городу.

Но и  бросающийся за ней от города к городу, воспевая накрашенную, рыжую, поэт с самого начала отчетливо – даром что в любовном угаре! – понимал, что вводит любимую Лилю в историю:

Любовь мою,
как апостол во время оно,
по тысяче тысяч разнесу дорог.
Тебе в веках уготована корона,
а в короне слова мои —
радугой судорог.

Флоты – и то стекаются в гавани.

Поезд – и то к вокзалу гонит.

Ну, а меня к тебе и подавней

 – я же люблю! –

тянет и клонит.

Скупой спускается пушкинский рыцарь

подвалом своим любоваться и рыться.

Так я

к тебе возвращаюсь, любимая.

Мое это сердце,

любуюсь моим я.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Источник: gorets-media.ру