Трагично сложилась жизнь Анастасии Васильевны Якушкиной - урожденной Шереметевой. 16-летней девочкой, по страстной любви, она вышла замуж за друга своей матери, Н .Н. Шереметевой, Ивана Дмитриевича Якушкина, который был старше невесты на четырнадцать лет. Странный это был брак. Сам Якушкин в молодости был безумно влюблен в другую женщину - Наталью Щербатову и сватался к ней. После отказа Щербатовой хотел покончить с собой, затем в 1817 году на собрании Московского союза Спасения вызывался убить Императора Александра Павловича (да-да, тот самый случай, который у Пушкина - "меланхолический Якушкин, казалось, молча обнажал цареубийственный кинжал") - его решение пойти на смертельный поединок с самодержцем объясняли тем, что Якушкин "в мучениях несчастной любви ненавидел жизнь". Отговорил Якушкина другой декабрист - Сергей Муравьев, но Якушкин еще долго хандрил. Уже после революции были опубликованы письма Н. Д. Щербатовой, связанные с личной драмой Якушкина в 1817 году. Узнав о его намерении покончить с собой, Наталья Дмитриевна писала: "Живите, Якушкин!.. Имейте мужество быть счастливым и подумайте о том, что от этого зависит счастие, спокойствие и самое здоровье Телании" (т.е. Наталии, буквы в имени переставлены". Якушкин тут же откликнулся: "Неужели мне суждено быть виновником одних только Ваших беспокойств, между тем как я отдал бы жизнь свою за минуту Вашего покоя!.. Вы повелеваете, чтобы я продолжал влачить свое существование; Ваша воля будет исполнена. Я буду жить и даже по возможности без жалоб. Только бы Вы смогли быть спокойны и счастливы". Наталья Дмитриевна предпочла другого "цареубийцу" - князя Шаховского, в котором находила "много ума, возвышенную душу, превосходное сердце". В 1819 году стала его женой, в 1820 г. родила сына Дмитрия. Князь Шаховской, некогда готовый "посягнуть на жизнь государя", отошел от тайного общества, вышел в отставку, чтобы заняться хозяйством… 2 марта 1826 года отставной майор Федор Шаховской, один из учредителей бывших Союзов Спасения и Благоденствия, добровольно явился к нижегородскому губернатору, узнав о том, что Следственная комиссия в Петербурге разыскивает его. Судьба Натальи Щербатовой оказалась не мене трагичной, чем судьба Якушкина. Отправленный в ссылку, Федор Шаховской сошел с ума. Наталья Дмитриевна добивалась его перевода в отдаленное имение. Император в конце концов разрешил перевезти больного в Суздаль, в Спасо-Евфимиев монастырь, а жене поселиться неподалеку. Здесь Наталья Дмитриевна и схоронила мужа через два месяца после приезда. Умерла она в глубокой старости, восьмидесяти девяти лет, в одиночестве, пережив намного не только мужа, но и сына. Якушкина арестовали значительно раньше, чем Шаховского - 10 января, в Москве, за вечерним чаем в кругу семьи. 14 января он был доставлен в Петропавловскую крепость с царским указанием: "Заковать в ножные и ручные железа; поступать с ним строго и не иначе содержать, как злодея". Юная Анастасия Якушкина родила второго сына через десять дней после ареста мужа. Якушкина приговорили к смертной казни, замененной 20-летней каторгой. Вначале его отправили в Финляндию, в Роченсальмскую крепость, затем в Сибирь. Тещу - Н. Н. Шереметеву, с ее высокими связями, всякий раз предупреждали об отправлении очередной партии декабристов. Не зная, будет ли там Якушкин, Анастасия Васильевна в сопровождении матери, с двумя малолетними сыновьями трижды выезжала в Ярославль: через него проходила дорога в Сибирь. Только в третий раз ей повезло. 15 октября 1827 года она последний раз виделась с мужем. Якушкина рвалась ехать вслед за мужем. Однако Якушкин узнал, что женам, отправляющимся вслед за мужьями, брать с собой детей запрещено (почти все уехавшие женщины оставляли в России детей - Волконская оставила сына, Александра Муравьева - четверых, а Александра Давыдова - аж шестерых детей, пристроив их к родственникам). Якушкин полагал, что только мать, при всей ее молодости, может дать детям должное воспитание. Иван Дмитриевич не разрешает своей жене сопровождать его на каторгу. Дальше были - письма, дальше были - дневники Анастасии Якушкиной, опубликованные потомками декабриста через сто с лишним лет. Дневник Анастасии Васильевны (с 19 октября по 8 декабря 1827 года) предназначался одному мужу, который получил его, вероятно, через Наталью Фонвизину. Дневниковые записи за два месяца - это страстное объяснение в любви, это беспрерывные мольбы к мужу разрешить ей приехать к нему в Сибирь. "У меня к тебе все чувства любви, дружбы, уважения, энтузиазма, и я отдала бы все на свете, чтобы быть совершенной, для того, чтобы у тебя могло быть ко мне такое же исключительное чувство, какое я питаю к тебе. Ты можешь быть счастлив без меня, зная, что я нахожусь с нашими детьми, а я, даже находясь с ними, не могу быть счастливой" - пишет Анастасия Васильевна 19 октября 1827 года, через четыре дня после расставания с мужем. Четыре года Якушкин упорствовал. Потомки декабриста и исследователи затрудняются однозначно определить причину этого решения. С одной стороны, Якушкин действительно по-видимому не желал, чтобы дети попали во враждебную ему среду - так, зять Анастасии Васильевны, бывший декабрист Михаил Муравьев, успешно приближался к будущей карьере Муравьева-"вешателя". И все-таки… несомненно, что Якушкин не испытывал к жене таких же чувств, как она к нему. Может быть, значительная разница в возрасте, а может быть и прежняя роковая любовь к Щербатовой, лежала между мужем и женой? Из писем Якушкина можно предположить, что мать жены ему была духовно значительно ближе при всей разности их мировоззрений. Надежда Николаевна Шереметева (урожденная Тютчева, тетка поэта), действительно была незаурядным человеком, умным и начитанным. Недаром ее считали "духовной матерью" позднего Гоголя, другом П. Я. Чаадаева. Впоследствии Шереметева сблизилась с кружком московских славянофилов (Аксаковы, Самарины). Итак, через четыре года Якушкин, наконец, разрешил жене оставить детей. Но было уже поздно: Николай I категорически отказал Анастасии Васильевне, то ли из-за личной неприязни к Якушкину, то ли из-за интриг Муравьевых… Царская резолюция 1832 г: "Отклонить под благовидным предлогом" - явилась следствием доклада III отделения: "По собранным частным сведениям оказалось, что Якушкина не искренно желает ехать в Сибирь, а принуждает ее к тому ее мать, женщина странная. Она выдала ее замуж за Якушкина… Если можно воспрепятствовать этой поездке, то оказала будет милость всему семейству". Бенкендорф ответил Якушкиной: … Государь император по всеподданейшему моему докладу о желании вашем отправиться в Сибирь к мужу вашему высочайше повелел мне соизволить уведомить вас, что сначала дозволено было всем жёнам государственных преступников следовать в Сибирь за своими мужьями, но как сим дозволением вы в своё время не воспользовались, то не можете оного ныне получить, ибо вы нужны теперь для ваших детей и должны для них пожертвовать своим желанием видеться с мужем. Возможно, кому-то милость и была оказана, но только не Анастасии Васильевне, вся жизнь и счастье которой заключались в муже, в соединении с ним. Она прожила еще четырнадцать лет, умерла 40-летней, за одиннадцать лет до смерти Якушкина, с которым ей уже не суждено было свидеться. В одном декабрист оказался прав: Анастасия Васильевна хорошо воспитала сыновей, она привила им не только любовь к отцу, но и уважение к его взглядам. Вот как написал о матери младший сын Евгений: "Она мне всегда казалась совершенством, и я без глубокого умиления и горячей любви не могу и теперь вспоминать о ней. Может быть, моя любовь, мое благоговение перед ней преувеличивают ее достоинства, но я не встречал женщины лучше ее. Она была совершенная красавица, замечательно умна и превосходно образованна… Я не встречал женщины, которая была бы добрее ее. Она готова была отдать все, что у нее было, чтобы помочь нуждающемуся… Все люди были для нее равны, все были близкие. И действительно, она одинаково обращалась со всеми, был ли это богач, знатный человек или нищий, ко всем она относилась одинаково… Прислуга и простой народ любили ее чуть не до обожания…" Иван Дмитриевич Якушкин, узнав о смерти жены, в память о ней открыл первую в Сибири школу для девочек. Сын, Евгений Иванович Якушкин, впервые увидел отца уже взрослым, вполне сложившимся человеком, двадцати семи лет: служа в Министерстве государственных имуществ, Евгений добился в 1853 году командировки в Сибирь. Он стал не только хранителем декабристских традиций и реликвий, но и прямым продолжателем дела отца - он был тайным корреспондентом герценовской "Полярной звезды" и сыграл огромную роль в публикации прежде запрещенных материалов о движении декабристов; благодаря ему впервые за границей были опубликованы записки И. Якушкина, воспоминания И. Пущина, бумаги Рылеева, ряд неизданных ранее и запрещенных произведений Пушкина. Многие воспоминания декабристов не только были опубликованы, но и написаны благодаря усилиям Евгения - он буквально заставил записать воспоминания Оболенского, Штейнгеля, Басаргина… Вообще он сыграл исключительную роль в жизни ветеранов, вернувшихся из сибирской ссылки: он помог старикам устроиться в новом для них мире, не растеряться, через Евгения Ивановича они держали связь между собой; по его инициативе возникла артель, объединившая декабристов по всей стране, помогавшая всем нуждающимся - Евгений был бессменным руководителем артели и распорядителем, пользовался безграничным доверием, уважением и любовью товарищей отца. Умер он в 1905 году. Источник