Сегодняшний пост на эту тему разбередил воспоминания, вот я и не выдержала :)

Во время учебы в медицинском институте я, как и многие мои сокурсники, работала медсестрой. Причем я сразу знала, чего хочу - я хотела в кардиореанимацию. Я пришла в отдел кадров, мне сказали: "Студентка? Без опыта? У нас свободных мест нет!" Я пошла к главному врачу, он сказал: "Возможно, осенью будет место. Пока можете пойти поработать в другом месте, набраться опыта. Я слышал, есть места в больнице NN". Я пошла в больницу NN, там мне сказали:  "Студентка? Без опыта? Места есть только в педиатрии." Терять мне было нечего, и я сказала: "Я согласна". В детском отделении мне сказали: "Студентка? Можем вас взять только к подкидышам".

Так я оказалась медсестрой, прикрепленной к палате, в которой лежали дети из районного Дома малютки. 

Пока я там работала, пациентов было немного (было лето, сезон ОРВИ еще не наступил), а так медсестра, на место которой меня взяли, жаловалась, что к концу рабочего дня просто ног под собой не чувствует. В мои обязанности, помимо раздачи таблеток, входило также накормить-напоить детей, переодеть в сухое (памперсы были в дефиците), отнести на процедуры и принести обратно. Надо сказать, у большинства детей были родители, которые к ним приходили и брали на себя часть работы по кормлению-переодеванию. Памперсы, кстати, тоже появлялись в основном благодаря им. На мое недоумение, как же дети оказались в Доме малютки при живых родителях, которые к тому же вроде ухаживают за ними, мне объяснили, что им так легче - большую часть расходов берет на себя государство. Была, например, супружеская пара, у которой родились близнецы с ДЦП, и они отдали в детдом одного, так как поняли, что двоих не потянут. Родители большинства детей были абсолютно нормальные, не маргиналы, не алкоголики.

Из пациентов мне запомнился один ребенок, с тяжелой генетической патологией. Ему было около полутора лет лет, выглядел он при этом месяца на 4-5. Он мог лежать только в одном положении, но для профилактики пролежней его надо было переворачивать. Кричать он  не мог, если ему было больно, издавал тихий тонкий писк, от которого натурально разрывалось сердце. Родители приходили к нему регулярно, собирались везти его за границу в надежде, что ему можно как-то помочь.

В общем, работа была тяжелой морально, да и физически - детей приходилось все время носить туда-сюда на руках, а у меня в детстве была травма поясничного отдела позвоночника, которая через пару месяцев дала о себе знать. В одно из дежурств мы разговорились с заведующей отделения, и она посоветовала мне идти все-таки работать со взрослыми. И я, как и собиралась, пошла.

Когда я пришла в кардиореанимацию, заведующий посмотрел на меня, спросил: "Студентка?", тяжело вздохнул и поручил дежурным медсестрам ввести меня в курс дела. Дальнейшие события показали, что человек, да и врач, он хороший. Тут надо сразу сказать, что в реанимации бытует поверье - спокойное дежурство выпадает, если у дежурной бригады чистая совесть (т.е. буквально, приходящие утром на смену спрашивали: "ДВЕНАДЦАТЬ поступивших? Это кто ж у вас так нагрешил?"), но я бы сказала, тут важнее крепкие нервы - самые беспокойные дежурства были с нервными и суетливыми врачами. При этом всеобщей любовью пользовался один врач, который после обхода всем больным назначал реланиум и сам шел спать - и что удивительно, в его дежурство практически никогда ни поступивших не было, ни отяжелевших.

После того, как все назначения были выполнены, самым трудным было стараться не уснуть на посту.

Единственное развлечение - сидеть и слушать, как больные храпят, и прислушиваться, все ли дышат. В идеале у каждого больного был сердечный монитор и монитор артериального давления, но если пациент был в сознании, то они доставляли дискомфорт, и больные просили их отключить.  

Если все было спокойно - в те времена еще не было электронных читалок, если не запасся книгой заранее, приходилось просить у других. В ходу были книжки в мягких переплетах - детективы, триллеры, дамские романы, их читали и врачи, и медсестры, и пациенты. Одного романа из серии "Графиня и садовник" мне хватило, чтобы понять, что детективы - меньшее из зол.  Опытным путём было установлено, что одной книжки Дарьи Донцовой хватает на три часа. Таки образом, на ночное дежурство требовалось две, после чего можно было идти начинать делать утренние назначения - взять кровь на анализ, измерить давление, сделать уколы, промыть катетеры и так далее. С тех самых пор, кстати, я не выношу волосатых мужчин - каждый раз, когда нужно было снимать ЭКГ, клеить электроды на волосатую грудь было мучением. Не нравятся и мужчины с тощими костлявыми задницами - внутримышечные иньекции делать некуда!

Привычка оценивающе смотреть на руки тоже из тех лет:

Зато профит - теперь я могу уснуть в любое время, в любом положении - сидя, стоя - в любой обстановке - при включенном телевизоре, под громкую музыку, под пищащий светофор, под перфоратор.

Кроме меня, в отделении работали еще несколько студентов, были даже мои однокурсники. Дежурств, как правило, было 6-7 - больше не ставили, если только меняться с кем-нибудь. Что интересно, желающие были - несколько медсестер имели более высокооплачиваемый приработок на стороне, и держались за эту работу ради стажа и пенсии, вот они рады были уступить свою смену. Дежурств на праздники, которые оплачивались по повышенной ставке, студентам обычно не давали, кроме как на Новый год и первое января, когда никто больше работать не хотел.

Вообще это был очень интересный опыт. Помогает получить представление о том, как выполняются врачебные назначения, да и вообще, как выглядит мир за пределами ординаторской. Это было лучшее отделение, прекрасные врачи, замечательные медсестры и медбратья, у которых я многому научилась. И у нас было хорошее снабжение, что важно, и это позволяло лечить так, как было написано в рекомендациях.

Ну а потом я закончила институт и началась совсем другая история =)