Наталья Тимакова

Пресс-секретарь премьер-министра Дмитрия Медведева

12 апреля 1975 года рождения, Алма-Ата. 

В 1998 году закончила философский факультет МГУ.

Замужем. Муж - Александр Будберг. Журналист, политический обозреватель газеты "Московский комсомолец"

Интервью для Forbes.

Я где-то читала, что на пост пресс-секретаря тогда еще премьера Путина вас отбирали как женщину, которая должна смягчить его жесткий образ. Смягчили?

Н. Т. Честно говоря, я до сих пор не знаю, чья это была идея попробовать меня. Думаю, считали, что будет правильно и прогрессивно выбрать журналистку из нового поколения. Но если меня спросить сейчас, я бы сказала, что это была не самая удачная идея. Осень 1999 года была очень непростой. В Дагестане, по сути, шла война с террористами. Элита была расколота — президент Ельцин никак не мог определиться с преемником. Региональный сепаратизм, приближались выборы в Думу. Думаю, что тогда, в 24 года, мне не хватало для этой работы ни опыта, ни практических навыков.

Вы были пресс-секретарем нескольких больших чиновников.

Н. Т. С Владимиром Путиным, по факту, я проработала месяца два. Я съездила с ним в пару командировок, провела несколько пресс-конференций. А потом было принято правильное решение, что на этом месте должен быть мужчина. Позвали блестящего журналиста и приличного человека — Михаила Кожухова. А когда Владимир Путин был объявлен исполняющим обязанности президента, его пресс-секретарем стал Алексей Громов, который и проработал два президентских срока.

У нас так устроена система власти, что существует первый и единственный политик в стране — Владимир Путин. Непонятно в этом смысле, чем занимается правительство.

Если вам это непонятно — тогда я плохо работаю. Статус правительства определен Конституцией. Есть несколько основных направлений, по которым оно работает. Есть президентские указы, которые правительство обязано исполнить, и существует постоянный контроль президента за этим. Есть «Основные направления деятельности правительства с 2012 по 2018 годы». Есть, наконец, бюджет — главный финансовый документ страны, который целиком и полностью готовится в правительстве. Так что приходите почаще в Белый дом — узнаете, как много работы там делается. Я, кстати, никогда не понимала словосочетание «техническое правительство». Правительство не может быть техническим, оно ежедневно принимает множество решений, напрямую влияющих на жизнь страны.

То есть нет ощущения, что при нынешней иерархии в вашей работе есть что-то бессмысленное?

Н. Т. Нынешняя иерархия, мне кажется, полностью соответствует политической реальности. Есть сильный президент, который определяет политический курс развития страны. Есть правительство с огромным объемом полномочий в экономической сфере. Есть Государственная дума и Совет Федерации. Очень понятная политическая система. Поверьте, работы мне хватает.

А в чем разница в вашей работе пресс-секретарем президента Медведева при премьере Путине и наоборот?

Н. Т. Конечно, быть пресс-секретарем президента — это самая сложная история, в определенном смысле вершина карьеры для пресс-секретаря. Особенно в нашей стране, где по Конституции очень сильна президентская власть. Но одновременно это означает, что ты на работе 24 часа в сутки. И ты никогда не принадлежишь себе. В любой момент ты должен быть готов к тому, что может что-то произойти и ты понадобишься. Ты можешь, как это было, например, во время грузино-осетинского конфликта, до четырех утра находиться в офисе. Потом приехать домой на пару часов, переодеться, почистить зубы и вернуться обратно. Это большие физические нагрузки: думаю, что часов, проведенных в самолете, у меня столько же, сколько у самых востребованных летчиков мира. Но и у пресс-секретаря премьера нагрузки не меньше. Кроме того, в аппарате правительства я еще курирую департамент культуры — новая для меня сфера деятельности.

Вам не кажется, что профессия пресс-секретаря в России несколько переоценена?

Н. Т. Для нашей страны это все-таки новая должность. Поэтому часто пресс-секретарь из функции становится ближайшим советником. Например, у Барака Обамы поменялся уже третий пресс-секретарь, у нас же все приходят надолго. Некоторые коллеги так увлекаются, что в какой-то момент их начинают знать в лицо чуть ли не лучше, чем руководителя. Конечно, есть ситуации, когда пресс-секретарь должен принимать на себя определенный публичный удар. Но он не должен иметь собственные политические амбиции, широко транслировать личную точку зрения. Мне, кстати, кажется, что мужчинам с этим смириться сложнее, чем женщинам. Женщинам легче уйти в тень. Поскольку большинство начальников у нас мужчины, большинство пресс-секретарей — женщины.

Инстаграм Натальи Тимаковой.

Михаил Друян

Резиденция Медведева

Бонус.

Инстаграм Дворковича, вице-премьера правительства РФ.

Копакабана

Вера Курочкина.

Директор по связям с общественностью UC Rusal.

Вы куда более закрытая фигура, чем ваш шеф Олег Дерипаска.

В. К. Если твоя профессия — коммуникации и связи с общественностью, основное время ты тратишь на то, чтобы продвигать свою компанию, свою команду. В нашем деле важно, чтобы личный пиар не перевешивал корпоративный.

Как вы попали в «Русал»?

В. К. Это было начало нулевых. Я погрузилась в интернет-бизнес, хотя мама говорила мне: «Вера, куда ты идешь, это же вытащил из розетки, и нет вас!» В то время я читала передовицы «Коммерсанта» и «Ведомостей», видела, какие кипят страсти в реальном секторе, и думала: «Где-то кипит жизнь, а мы тратим ее, просиживая у компьютера в нашем прекрасном офисе…» И знаете, мысль материализуется. В моем случае был неожиданный звонок от хедхантера: «У меня для вас есть позиция, которую мы бы назвали английским словом «челлендж», нам кажется, что вам стоит попробовать». Мое трудоустройство в «Русал» заняло месяцев восемь. Я прошла огромное количество собеседований и тестов.  К тому моменту, за два года существования компании, в «Русале» сменилось четыре пресс-секретаря, и все они были мужчинами.

А почему они не выживали?

В. К. Это была очень сложная компания, требовавшая самоотречения и стрессоустойчивости, надо было убеждать руководителей всех уровней, что пиар для «Русала» — не пятая нога, а важная бизнес-функция. Огромная алюминиевая империя, только что созданная при слиянии двух совершенно разных по эмоциям и ритмике компаний.Параллельно возникает немыслимое количество репутационных рисков. Каждый день руководство открывало газеты и читало про себя то, от чего волосы вставали дыбом. В то время каждый наш завод жил в своей реальности и сообщал о ней миру в своей манере. Ничего, кроме раздражения, это у руководства компании не вызывало.

На работу вас принимал Дерипаска?

В. К. Нет, с Олегом Владимировичем Дерипаской я познакомилась уже после того, как вышла на работу. Внезапно раздался звонок: «Вы в принципе читаете газеты?! Вы понимаете, что о нас пишут?! Вы в состоянии контролировать информационные потоки? Если нет, то скажите мне сразу». Дальше раздался «бип».

 Как Олег Дерипаска, человек, который даже не смог с вами толком познакомиться, начал вам доверять (а о его высоком доверии говорит ваш карьерный рост внутри «Русала»)?

В. К. Олег Владимирович долго присматривается к людям, а его доверие, думаю, появляется, когда он видит единомышленника, способного решать нетривиальные задачи. В моем случае это произошло, когда он вернулся к руководству «Русалом» в январе 2009 года. Был безумно сложный момент: резко упал спрос и, как следствие, цена на алюминий. Был многомиллиардный долг в результате покупки доли в «Норникеле» и состояние дефолта. И все вокруг гадали, сколько нам осталось жить и как нас растащат на куски. Следующие два года казались одним очень длинным днем. Я помню нашу первую высадку в Гонконге и попытку рассказать, что мы, возможно, сделаем там IPO. В глазах гонконгцев был страх и ужас.

За годы совместной работы вы сделали Дерипаску более открытым?

В. К. Мне кажется, да. С тех пор как он вернулся в «Русал», нам удалось сделать его образ более человечным. Но, без сомнений, есть над чем работать. Хочется, чтобы об Олеге Владимировиче узнали не только как о руководителе, который работает 24 часа в сутки, но и как о человеке гармоничном и увлеченном. С сильной харизмой, обаянием и энциклопедическими знаниями.

Как часто вам удается уговорить его на интервью?

В. К. Практически всегда. Поскольку мы стараемся этим форматом не злоупотреблять. Нам не нужно быть на обложках всех изданий. У каждого интервью должна быть своя бизнес-логика и свои бизнес-задачи.

Как он относится к журналистам?

В. К. Один из первых вопросов, которые Олег Владимирович задает журналистам: «Ваше образование?» В его глазах во многом успех любого профессионала — это хорошее базовое образование.

Какое образование, металлургическое?

В. К. Предпочтение отдается точным наукам.

Вы говорите, что у него множество хобби. Мы мало представляем его личные пристрастия. Какие они?

В. К. Очень много читает, любит спорт и старается все свое свободное время проводить с семьей и детьми.

За 12 лет вам не надоело работать в жестких рамках корпорации? Вы не ощущаете дефицита свободы?

В. К. Когда я приходила в «Русал», меня все пугали, что здесь безумная бюрократия, что человек здесь — маленький винтик, а оказалось, что здесь огромный простор для креатива и самореализации. Достаточно вспомнить, как мы открывали Хакасский алюминиевый завод — в стиле «Прибытия поезда» братьев Люмьер. А еще была выставка истории алюминия — с платьями Пако Рабана и алюминиевой скрипкой.

Вам хватает времени на себя, на свою частную жизнь?

В первые годы все было брошено на то, чтобы доказать: я в этой компании всерьез и надолго. Когда приходит юная блондинка (а я была еще и блондинкой) с претензиями, что она выстроит коммуникации, и все это происходит в ярко выраженном мужском коллективе, ну вы можете себе представить, с каким отношением она сталкивается.

Шовинистическим?

В. К. Да. А потом все потихоньку выстроилось, появилось время и на личную жизнь. Правда, сейчас тоже непростой период. Шесть месяцев назад я родила сына. Фактически без отрыва от производства: 30 декабря я еще была на работе, а 3 января у меня родился Александр. А еще через полтора месяца я вышла на работу.

Вы связываете ваш жизненный цикл с рабочим? Например, сейчас у компании проблемы, поэтому я не могу рожать сейчас. Вот наладится все в отрасли, и я тогда пойду рожу.

В. К. Да. Когда мы пытались рефинансировать нашу задолженность и сделать удачное IPO, это было верхней строчкой моих приоритетов. Но есть вещи, которые прагматичному планированию не подлежат.

Как складываются ваши отношения с коллегами из конкурирующего бизнеса, например с пресс-службой Потанина? О сложных отношениях Дерипаски и Потанина в недавнем прошлом всем известно.

В. К. Они всегда остаются в профессиональных рамках. Я руководствуюсь принципом никогда не переходить на личности. Считаю, что в любой ситуации важно соблюдать этическо-моральные нормы.

Вы отвечаете и за корпоративные отношения внутри компании. Как выглядит тимбилдинг в «Русале»?

В. К. До кризиса 2008 года мы жили одной дружной семьей. Я не знаю другой российской компании, где бы топ-менеджеры к 8 утра, до работы, приходили в переговорную поиграть в «мафию». «Мафия» стала отличным инструментом формирования настоящей команды. Как минимум три раза в год мы выезжали всем правлением на Байкал, на Камчатку, катались на горных лыжах, отмечали вместе все дни рождения, но кризис 2008 года переформатировал нашу жизнь.

В вашей компании самое большое количество женщин в совете директоров. Аж три человека, для России рекорд. Благодаря вам?

В. К. Хочется надеяться, что мое появление в совете директоров «Русала» помогло убедить мужчин:  женщина в органах управления — это не зло, а просто другой взгляд на вещи. А если серьезно, то это заслуга Олега Владимировича. Он умеет получать синергетический эффект от объединения разных людей.

Бонус

Обновлено 18/12/14 20:29:

Обновлено 18/12/14 20:41:

Обновлено 18/12/14 20:50: