В связи с последними событиями в Израиле захотелось написать про замечательную женщину Голду Меир. Смотрела в поиске, такого поста не нашла, это мой первый, надеюсь он удался. Голда Меир родилась в Киеве, в Российской империи в бедной еврейской семье. В семье было восемь детей, пять из которых (четыре мальчика и одна девочка) умерли в младенчестве, выжили только сама Голда и две её сестры, старшая Шейна (1889-1972) и самая младшая Клара (Первоначально Ципка). Начало 20 века в Российской империи ознаменовалось еврейскими погромами, поэтому ни один еврей в России не мог чувствовать себя в безопасности, особенно в местах, где еврейское население было в меньшинстве. В своей автобиографии «Моя жизнь» Голда так вспоминала это время: «Вероятно, мне было тогда года три с половиной-четыре. Мы жили тогда в Киеве, в маленьком доме, на первом этаже. Ясно помню разговор о погроме, который вот-вот должен обрушиться на нас. Конечно, я тогда не знала, что такое погром, но мне уже было известно, что это как-то связано с тем, что мы евреи, и с тем, что толпа подонков с ножами и палками ходит по городу и кричит: "Христа распяли!". Они ищут евреев и сделают что-то ужасное со мной и с моей семьей».

Поэтому в 1903 году Мабовичи вынуждены вернуться в Пинск, в дом бабушки и дедушки Голды. В том же году Моисей Мабович уезжает на заработки в США. Через три года, в 1906 году Голда с сёстрами и матерью также эмигрирует в Соединённые Штаты. Здесь они поселились на севере страны в городе Милуоки, штат Висконсин. Когда Голда была в четвёртом классе, она вместе с подругой Региной Гамбургер создаёт «Американское общество юных сестёр», которое должно было заниматься сбором денег на учебники для нуждающихся в них школьников. Речь маленькой Голды так поразила собравшихся людей, что собранных денег хватило на учебники. Окончив начальную школу, Голда собиралась учиться дальше и стать ребеци (ученой женщиной), но ее отец и мать были против. «"Не стоит быть слишком умной, - предупреждал отец. – Мужчины не любят умных девушек". Заливаясь слезами, я объясняла, что теперь образование необходимо даже для замужней женщины, и, что я, во всяком случае, и если собираюсь замуж, то очень нескоро». Несмотря на запрет родителей, в 1912 году она принимает решение продолжить обучение в Денвере. В Денвере жила старшая сестра Голды Шейна, её муж Шамай Корнгольд и их дочь Юдифь. В то время в Денвере находилась единственная в стране больница для евреев-эмигрантов, некоторые из пациентов этой больницы были дружны с семьей Корнгольдов и часто бывали у них в гостях. Среди них встречались и сионисты, этот период в жизни Голды Меир сильно повлиял на её взгляды. Также в Денвере Голда встретила своего будущего мужа Морриса Меерсона: «Я заметила Морриса потому, что он был так хорошо образован: он, самоучка, знал такие вещи, о которых Шейна и ее друзья и представления не имели. Он любил, знал, понимал искусство - поэзию, живопись, музыку; он мог без устали растолковывать достоинство какого-нибудь сонета - или сонаты - такому заинтересованному и невежественному слушателю, как я».

В 1914 году Голда Меир возвращается в дом своих родителей в городок Милуоки, жизнь её родителей наладилась, отец нашел постоянную работу, семья переехала жить в новую квартиру на Десятой улице. В том же году Голда поступает в среднюю школу и заканчивает её в 1916 году.

Когда ей было 17 лет, Меир вступила в «Поалей Цион» (организация левых сионистов тред-юнионистского направления). 24 декабря 1917 г.состоялась ее свадьба с Морисом Меерсоном, но к тому времени она уже решила, что ее судьба – жить в Израильском киббуце. Она сказала Моррису, что он волен последовать за ней или остаться, но для нее это вопрос решенный. Примером ее упорства и верности долгу является то, что через две недели после свадьбы она согласилась поехать на Западное побережье Соединенных Штатов для того, чтобы собирать деньги, произнося речи о сионизме. Ее отец был взбешен: «Кто бросает мужа сразу после свадьбы и отправляется в дорогу?» Меир была одержима идеей сионизма. Она ответила отцу: «Я готова ехать куда угодно!» и «То, что меня просят сделать, я сделаю. Партия сказала, что я должна поехать, и я поеду». В 1921 Голда с мужем переехали в Палестину. Жили супруги в кибуце «Мерхавия» (сельскохозяйственная коммуна). В то время эта земля в большей своей части представляла черные малярийные болота, распространявшие малярию и черную лихорадку. Затем надо было сделать эту землю пригодной для обработки. Только высокоидейные киббуцники могли взяться за осушение болот.

Однако Моррис, которому киббуцная жизнь нравилась все меньше и меньше, начал болеть. Климат, малярия, пища, тяжелая работа в поле - для него все это оказалось слишком тяжело. Голде пришлось согласиться уехать в Иерусалим. В 1923 году у Голды родился сын Менахем, а в 1926 – дочь Сарра Четыре года, которые они прожили в Иерусалиме, не обеспечили супругам семейного счастья. В тридцатые годы Меир объездила весь мир как представитель Всемирной сионисткой организации и Еврейского агентства за Палестину. Она занимала множество постов, включая пост секретаря правления «Cupat Holim», фирмы, занимающейся медицинским обслуживанием большей части палестинского еврейского населения. Иронично, что будучи известна как Золотая Девушка сионистского движения, она жила по-спартански: зачастую у нее не было электричества, газа, персонального телефона, большую часть своей жизни она спала на кушетке.

Она стала делегатом сионистского конвента и встретила там многих будущих национальных лидеров: Бен-Гуриона, Берла Кацнельсона, Залмана Шазара и Давида Ремеза (все они впоследствии стали ее любовниками). Кстати о любовниках. В автобиографии Голда Меир упоминает многих мужчин, которые были ее друзьями и к чьей помощи она прибегала в трудных ситуациях. Ко всем она выражала теплое отношение и признательность, так сразу и не догадаешься что это были не просто друзья. Список впечатляет: Давид Бен-Гурион, Давид Ремез, Берт Кацнельсон, Залман Аранн и Генри Ментор. Все они помогли ей в продвижении на вершину. Залман Шазар, этот магнетический и гипнотический оратор должен был стать в будущем именно тем президентом Израиля, который привел ее к присяге в качестве премьер-министра в 1968 году. Наверное, это единственный пример в истории, когда президент приводит к присяге премьер-министра, с которым в прошлом находился в любовной связи. Их отношения были началом большого количества подобных связей, что дало повод ее завистникам навесить на нее ярлык «Меир-матрац».

Любовь Ремеза длилась всю жизнь, и он добился для нее многих должностей в партии. Кацнельсон, известный как Сократ Израиля, назначил ее на первую ответственную должность – главы департамента взаимопомощи в тридцатые годы. Ментор был энергичным человеком, руководителем американского фонда. Он стал ее наперсником и любовником, когда она собирала деньги в Америке в тридцатые годы. В 1946 году Организация Объединенных Наций наконец проголосовала за раздел Палестины и независимость Израиля. Две большие проблемы возникли на пути становления независимого Израиля. Во-первых, у страны не было денег, во-вторых, король Иордании заявил, что арабы готовы пожертвовать десятью миллионами своих жизней из 50-миллионного арабского населения, лишь бы уничтожить полмиллиона евреев в Палестине. Меир блестяще решила обе проблемы. На заре независимости она решилась встретиться с королем Иордании Абдуллахом, чтобы предотвратить надвигающуюся войну.

Меир переоделась арабской женщиной и перешла границу, чтобы встретиться с Абдуллахом, который, по сути, больше боялся ее, чем она его. Король спросил, почему она с таким нетерпением борется за независимое государство. В своей неподражаемой манере Меир отвечала: "Я не думаю, что 2 000 лет можно воспринимать как «большую спешку.» Она сказала Абдуллаху, что будет война и что Израиль в ней победит. В автобиографии она пишет: «Это была величайшая наглость с моей стороны, но я знала, что мы должны победить.»

Еще одной миссией Меир в деле создания новой нации была задача собрать деньги, чтобы спасти ее от немедленного истребления. Десять миллионов арабов, которые окружали их со всех сторон, только и ждали момента для атаки, и евреи на линии фронта просили у Меир разрешения покинуть свои территории, потому что для обороны своих рубежей им нужны были танки, которые стоили 10 миллионов долларов. Она ответила им: «Хорошо. Вы остаетесь, а я достану 10 миллионов на ваши танки». Позже она говорила: «Это был блеф. Откуда мне было взять 10 миллионов долларов?» Она немедленно поехала в Америку, где начала лихорадочно добывать деньги, в первую очередь обратившись с взволнованной мольбой о помощи к своему идеалу – Элеоноре Рузвельт. Преодолев все трудности, она совершила величайшее чудо в истории долгой борьбы Израиля за независимость. Используя свою харизму, свой магнетизм, свою неистощимую энергию, она собрала за три месяца 50 миллионов долларов. То, что она сделала, можно оценить, лишь если принять во внимание, что сумма в 50 миллионов долларов в три раза превышала годовую добычу нефти в Саудовской Аравии в 1947 году. 14 мая 1948 года Голда Меир стала одной из двух женщин подписавших Декларацию независимости Израиля, всего декларацию подписало 38 человек, среди них всего две женщины Голда Меир и Рахель Коэн-Каган.

На следующий день Израиль подвергся нападению со стороны соединённых армий Египта, Сирии, Ливана , Иордании и Ирака, так началась война за независимость Израиля. Два великих государства — СССР и США — признали Израиль практически сразу, и встал вопрос об организации посольств в этих странах. В июне 1948 года Г. Меир (Меерсон) была назначена первым послом Израиля в СССР, 3 сентября прибыла в Москву. Занимала этот пост до марта 1949 года. По-видимому, трудное детство Голды в Киеве стало достаточным основанием для назначения её послом в СССР. Встречалась Голда с писателем Эренбургом, который в то время активно проводил в жизнь официальный курс партии в отношении евреев. Рандеву с господином Эренбургом оказалось не очень тёплым и задушевным. Писатель был пьян и держался чрезвычайно агрессивно. Разговор состоялся примерно такой: «Я, к сожалению, не говорю по-русски, — сказала Голда Меир. — А вы говорите по-английски?». Эренбург смерил посла презрительным взглядом и ответил: «Ненавижу евреев, родившихся в России, которые говорят по английски». На что Голда парировала: «А я жалею евреев, которые не говорят на иврите или хотя бы на идише». В Москве, на праздник Рош-ха-Шана - еврейский Новый Год, Голда решила, что на новогоднюю службу посольство опять явится в полном составе. Перед праздником, однако, в "Правде" появилась большая статья Эренбурга. Если бы не Сталин, набожно писал Эренбург, то никакого еврейского государства не было бы и в помине. Но, объяснял он, "во избежание недоразумений" государство Израиль не имеет никакого отношения к евреям Советского Союза, где нет еврейского вопроса и где в еврейском государстве нужды не ощущается. Государство Израиль необходимо для евреев капиталистических стран, где процветает антисемитизм. И вообще, не существует такого понятия - "еврейский народ". Эту статью прочли все евреи Москвы. Они поняли, что их предупреждают: от нового посла надо держаться подальше. Тысячи евреев сознательно и отважно решили дать свой ответ на это мрачное предостережение. Голда пишет об этом дне: «Улица перед синагогой была неузнаваема. Она была забита народом… В первую минуту я не могла понять, что происходит, и даже - кто они такие. Но потом я поняла. Они пришли - добрые, храбрые евреи - пришли, чтобы быть с нами, пришли продемонстрировать свое чувство принадлежности и отпраздновать создание государства Израиль. То и дело кто-нибудь на галерее для женщин подходил ко мне, касался моей руки, трогал или даже целовал мое платье. Без парадов, без речей, фактически - без слов евреи Москвы выразили свое глубокое стремление, свою потребность - участвовать в чуде создания еврейского государства, и я была для них символом этого государства…Такой океан любви обрушился на меня, что мне стало трудно дышать; думаю, что я была на грани обморока. А толпа все волновалась вокруг меня, и люди протягивали руки и говорили "наша Голда" и "шалом, шалом", и плакали. Я не могла найти слов. Только и сумела я пробормотать, не своим голосом, одну фразу на идиш: "А данк айх вос ир зайт г:)бен иден!" ("Спасибо вам, что вы остались евреями!") И я услышала, как эту жалкую, не подходящую к случаю фразу передают и повторяют в толпе, словно чудесное пророчество». Из Москвы Меир вернулась в Израиль, чтобы занять пост министра труда и социального страхования в кабинете Давида Бен-Гуриона, ставшего премьер-министром. На этом посту Меир стала архитектором национального плана страхования соотечественников. Она провела следующие семь лет на этой почетной и полезной работе.

С ее деятельностью на посту министра связана такая байка: В Израиле – невиданное. Голодовка протеста. Некий товарищ ставит палатку у самого Кнессета и обещает голодать, пока не будут выполнены его требования. Народ стоит, глазеет. Тут подъезжает премьерский лимузин, из лимузина появляется самолично Голда Меир. И, гремы многочисленными кастрюльками, бежит к голодающему. "Ой-вэй, какой ты бледный, какой худой! Куда смотрит твоя мама! Вот, я тебе супчику принесла, скушай, ложечку за маму…" В июле 1956 года Меир была назначена министром иностранных дел и стала представителем Израиля в Организации Объединенных Наций. Когда я смотрела ее выступления со съездов ООН, особо бросались в глаза и четкая дикция, и речи которые она никогда не читала по бумаге, и вертикальные жесты свидетельствующие о властности натуры, и бескомпромиссной борьбе за интересы своей страны. Она была одним из самых замечательных ораторов своего времени. Она является прекрасным примером того, как собственные амбиции не мешают, а наоборот – способствуют продвижению государственных интересов. Чего увы, нельзя сказать о наших политиках.

В течение следующих десяти лет она в качестве дипломата объездила весь мир, с огромным успехом исполняя роль Жанны д'Арк перед вновь появившимися молодыми африканскими нациями. Она выполняла почти евангелическую персональную миссию помощи борющимся народам новых государств Южной Африки. Борьбу за их выживание она превратила в свою личную вендетту.

В шестьдесят семь лет она подала в отставку с поста министра, чтобы отстаивать уменьшение налогов на посту секретаря правящей партии Мапаи. Меир оставила этот пост в июле 1968 года по причине слабого здоровья и преклонного возраста. Но несколько месяцев спустя она вновь была призвана к общественной жизни из-за внезапной кончины премьер-министра Леви Эшкола. 17 марта 1969 года Голда Меир была единодушно избрана четвертым премьер-министром Израиля. В своей официальной речи она сказала: «Наша судьба не может быть и не будет определена другими». Эта стойкая женщина наконец возглавила нацию, на сотворение которой она потратила всю жизнь.

Голда Меир стала премьер-министром Израиля после смерти Леви Эшколя. После расстрела боевиками палестинской организации «Черный сентябрь» олимпийской сборной Израиля Голда Меир приказала Моссаду разыскать и уничтожить всех причастных к теракту. Меир ушла в отставку 10 апреля 1974 года, после пяти бурных лет в качестве премьер-министра. Ей было почти семьдесят шесть. «Было выше моих сил дальше нести это бремя,» – говорила она. В Палестине было восемьдесят тысяч евреев, когда она приехала сюда в 1921 году, и три миллиона, когда она покинула свой кабинет в 1974-м. Эта всегда уверенная женщина была воплощением силы в течение всей жизни. В своем прощальном заявлении в качестве правительственного чиновника она выразила концепцию выживания с позиций силы и агрессии: «Если Израиль не будет сильным, то не будет мира». Она могла бы сказать: «Если женщина не сильна и не уверена, то она не добьется власти», – и в этом выразилась бы сущность энергичной и властной женщины.

Несколько цитат Голды: Мы хотим жить. Наши соседи хотят видеть нас мертвыми. Это оставляет не слишком много пространства для компромисса. * * * Моисей 40 лет водил нас по пустыне, чтобы привести в единственное место на Ближнем Востоке, где нет нефти. * * * Действительно, мы выиграли все наши войны, но мы заплатили за это. Нам больше не нужно побед. * * * Пессимизм – это роскошь, которую евреи не могут себе позволить.