Вера Полозкова для меня - что то особое. Как говорится на ее сайте её можно считать "феноменом современной литературной жизни" и я с этим согласна. Если сравнивать её, то только с Ахматовой и Цветаевой, в стихах их есть что то неумолимо женское и трепетное. Из биографии: Вера Николаевна родилась 5 марта 1986 года в Москве. Поздний ребенок, она выросла без отца и в довольно стесненных условиях. Мать, по образованию инженер ЭВМ, родила её в 40, не имея мужа и денег, только переехав в коммунальную квартиру в Москве.Сама Вера считает это «гражданским подвигом». Первой опубликованной книгой стал подарок на пятнадцатилетие Веры: собрание её текстов, изданное тиражом в 350 экземпляров. В этом же возрасте она окончила школу экстерном и поступила на журфак МГУ, который правда оставила за несколько месяцев до диплома. К данному моменту у нее вышло два аудиосборника (Фотосинтез и Знак неравенства) и две книги (Непоэмание и Фотосинтез).

Стиль: Именно «писать что-то настоящее» получается у Веры лучше всего: отличительными признаками её поэзии являются искренность и эмоциональность, она сама считает хорошей литературой ту, от которой «крупные мурашки вдоль загривка и по лопаткам», за это можно простить даже какие-то формальные претензии к тексту. В черновиках её стихотворений немного исправлений, весь процесс написания происходит мысленно.

Да, именно эта ее эмоциональность, чувственность, небольшие детали происходящего и задевают за живое больше всего. Но, лучше один раз прочитать чем тысячу раз сказать... Собственно стихи: Честно, хотела подобрать к каждому картинки, но не нашла таких, которые бы точно передавали настроение, поэтому голый текст. И катись бутылкой по автостраде, Оглушенной, пластиковой, простой. Посидели час, разошлись не глядя, Никаких «останься» или «постой»; У меня ночной, пятьдесят шестой. Подвези меня до вокзала, дядя, Ты же едешь совсем пустой. То, к чему труднее всего привыкнуть - Я одна, как смертник или рыбак. Я однее тех, кто лежит, застигнут Холодом на улице: я слабак. Я одней всех пьяниц и всех собак. Ты умеешь так безнадежно хмыкнуть, Что, поxоже, дело мое табак. Я бы не уходила. Я бы сидела, терла Ободок стакана или кольцо И глядела в шею, ключицу, горло, Ворот майки – но не в лицо. Вот бы разом выдохнуть эти сверла - Сто одно проклятое сверлецо С карандашный грифель, язык кинжала (желобок на лезвии – как игла), Чтобы я счастливая побежала, Как он довезет меня до угла, А не глухота, тошнота и мгла. Страшно хочется, чтоб она тебя обожала, Баловала и берегла. И напомни мне, чтоб я больше не приезжала. Чтобы я действительно не смогла. @@@ Пусто. Ни противостоянья, Ни истерик,ни кастаньет. Послевкусие расставанья. Состояние Расстоянья - Было, билось - и больше нет. Скучно. Мрачно. Без приключений. Ни печали, ни палачей. Случай. Встреча морских течений. Помолчали - и стал ничей. Жаль. Безжизненно, безнадежно. Сжато, сожрано рыжей ржой. Жутко женско и односложно: Был так нужен, А стал Чужой. @@@ — Уходить от него. Динамить. Вся природа ж у них – дрянная. — У меня к нему, знаешь, память – Очень древняя, нутряная. — Значит, к черту, что тут карьера? Шансы выбиться к небожителям? — У меня в него, знаешь, вера; Он мне –ангелом-утешителем. — Завяжи с этим, есть же средства; Совершенно не тот мужчина. — У меня к нему, знаешь, – детство, Детство – это неизлечимо. @@@ Они все равно уйдут, даже если ты обрушишься на пол и будешь рыдать, хватая их за полы пальто. Сядут на корточки, погладят по затылку, а потом все равно уйдут. И ты опять останешься одна и будешь строить свои игрушечные вавилоны, прокладывать железные дороги и рыть каналы - ты прекрасно знаешь, что все всегда могла и без них, и именно это, кажется, и губит тебя. Они уйдут, и никогда не узнают, что каждый раз, когда они кладут трубку, ты продолжаешь разговаривать с ними - убеждать, спорить, шутить, мучительно подбирать слова. Что каждый раз когда они исчезают в метро, бликуя стеклянной дверью на прощанье, ты уносишь с собой в кармане тепло их ладони - и быстро бежишь, чтобы донести, не растерять. И не говоришь ни с кем, чтобы продлить вкус поцелуя на губах - если тебя удостоили поцелуем. Если не удостоили - унести бы в волосах хотя бы запах. Звук голоса. Снежинку, уснувшую на ресницах. Больше и не нужно ничего. Они все равно уйдут. А ты будешь мечтать поставить счетчик себе в голову - чтобы считать, сколько раз за день ты вспоминаешь о них, приходя в ужас от мысли, что уж никак не меньше тысячи. И плакать перестанешь - а от имени все равно будешь вздрагивать. И еще долго первым, рефлекторным импульсом при прочтении/просмотре чего-нибудь стоящего, будет: “Надо ему показать.” Они уйдут. А если не захотят уйти сами - ты от них уйдешь. Чтобы не длить ощущение страха. Чтобы не копить воспоминаний, от которых перестанешь спать, когда они уйдут. Ведь самое страшное - это помнить хорошее: оно прошло, и никогда не вернется. А чего ты хотела. Ты все знала заранее. Чтобы не ждать. Чтобы не вырабатывать привычку. Они же все равно уйдут, и единственным, что будет напоминать о мужчинах в твоей жизни, останется любимая мужская рубаха, длинная, до середины бедра - можно ходить по дому без шортов, в одних носках. И на том спасибо. Да, да, это можно даже не повторять себе перед зеркалом, все реплики заучены наизусть еще пару лет назад - без них лучше, спокойнее, тише, яснее думается, работается, спится и пишется. Без них непринужденно сдаются сессии на отлично, быстро читаются хорошие книги и экономно тратятся деньги - не для кого строить планы, рвать нервы и выщипывать брови. И потом - они все равно уйдут. Ты даже не сможешь на них за это разозлиться. Ты же всех их, ушедших, по-прежнему целуешь в щечку при встрече и очень радуешься, если узнаешь их в случайных прохожих - и непринужденно так: здравствуй, солнце, как ты. И черта с два им хоть на сотую долю ведомо, сколько тебе стоила эта непринужденность. Но ты им правда рада. Ибо они ушли - но ты-то осталась, и они остались в тебе. И такой большой, кажется, сложный механизм жизни - вот моя уч:), в ней столько всего страшно интересного, за день не расскажешь; вот моя работа - ее все больше, я расту, совершенствуюсь, умею то, чему еще месяц назад училась с нуля, участвую в больших и настоящих проектах, пишу все сочнее и отточеннее; вот мои друзья, и все они гениальны, честное слово; вот... Кажется, такая громадина, такая суперсистема - отчего же это все не приносит ни малейшего удовлетворения? Отчего будто отключены вкусовые рецепторы, и все пресно, словно белесая похлебка из “Матрицы”? Где разъединился контактик, который ко всему этому тебя по-настоящему подключал? И когда кто-то из них появляется - да катись оно все к черту, кому оно сдалось, когда я... когда мы... Деточка, послушай, они же все равно уйдут. И уйдут навсегда, а это дольше, чем неделя, месяц и даже год, представляешь? Будда учил: не привязывайся. “Вали в монастырь, бэйба” - хихикает твой собственный бог, чеканя ковбойские шаги у тебя в душе. И ты жалеешь, что не можешь запустить в него тапком, не раскроив себе грудной клетки. Как будто тебе все время показывают кадры новых сногсшибательных фильмов с тобой в главной роли - но в первые десять минут тебя выгоняют из зала, и ты никогда не узнаешь, чем все могло бы закончиться. Или выходишь из зала сама. В последнее время фильмы стали мучительно повторяться, как навязчивые кошмары. И герои так неуловимо похожи - какой-то недоуменно-дружелюбной улыбкой при попытке приблизиться к ним. Как будто разговариваешь с человеком сквозь пуленепробиваемое стекло - он внимательно смотрит тебе в глаза, но не слышит ни единого твоего слова. Что-то, видать, во мне, Чего-то, видать, не хватает - или слишком много дано. И ты даже не удивляешься больше, когда они правда уходят - и отрешенно так, кивая - да, я так и знала. И опять не ошиблась. @@@ Мне бы только хотелось, чтобы (Я банальность скажу, прости) Солнце самой высокой пробы Озаряло твои пути. Мне бы вот разрешили только Теплым ветром, из-за угла, Целовать тебя нежно в челку Цвета воронова крыла. Мне бы только не ляпнуть в шутку - Удержаться и промолчать, Не сказав никому, как жутко И смешно по тебе скучать. @@@ Здесь мы расстанемся. Лишнего не люблю. Навестишь каким-нибудь теплым антициклоном. Мы ели сыр, запивали его крепленым, Скидывались на новое по рублю. Больше мы не увидимся. Я запомню тебя влюбленным, Восемнадцатилетним, тощим и во хмелю. Знали только крайности, никаких тебе середин. Ты хорошо смеялся. Я помню эти Дни, когда мы сидели на факультете На обшарпанных подоконниках, словно дети, Каждый сам себе плакальщик, сам себе господин. Мы расстанемся здесь. Ты дальше пойдешь один. Не приеду отпеть. Тут озеро и трава, До машины идти сквозь заросли, через насыпь. Я не помню, как выживается в восемнадцать. Я не знаю, как умирается в двадцать два. До нескорого. За тобой уже не угнаться. Я гляжу тебе вслед, и кружится голова. --- Без всяких брошенных невзначай Линялых прощальных фраз: Давай, хороший мой, не скучай, Звони хоть в недельку раз. Навеки – это всего лишь чай На верхние веки глаз. Все просто, солнце – совьет же та Гнездо тебе наконец. И мне найдется один из ста Красавчик или наглец. Фатально – это ведь где фата И блюдечко для колец. И каждый вцепится в свой причал Швартовым своим косым. И будет взвизгивать по ночам Наверное даже сын. «Любовь» - как «обувь», не замечал? И лучше ходить босым. @@@ Что-то клинит в одной из схем. Происходит программный сбой. И не хочется жить ни с кем, И в особенности с собой. Просто срезать у пяток тень. Притяжение превозмочь. После - будет все время день. Или лучше все время ночь. Видео:

Обновлено 03/05/12 18:18:

Любимая аудиозапись, другого видео ряда, к сожалению, не нашла.