В Москве день города и всеобщая вакханалия: Стивен Тайлер поет с уличным музыкантом, Медведев с Собяниным не могут определиться, сколько в городе миллионов жителей - 15 или 12, самолеты яростно пытаются разогнать облака и прогнать дождь, чему соседние регионы совсем не рады.  Между тем, я продолжаю свою рубрику.

Загадка была:"В Древней Греции Кастальский ключ почитался как священный ключ бога Аполлона и муз, дарующий вдохновение поэтам и музыкантам. А позднее он дал название мифической провинции, о которой пойдет речь в следующей книге". Ответ знала  HellYeah

Герман Гессе. Игра в бисер 

Это последний и главный роман писателя, получившего Нобелевскую премию по литературе. Надо сказать, автор весьма метко проходится по всевозможным нынешним журналам, к которым относится и Сплетник в том числе, показывая духовное падение общества.

 Любые публикации стали просто развлечением для читающей публики. Основным жанром стал фельетон — отсюда родилось название «фельетонная эпоха». Через несколько сот лет после фельетонной эпохи была создана провинция Касталия, обитель интеллектуалов. События романа происходят в далеком будущем, при этом повествование ведется от лица вымышленного историка, который пишет биографию главного героя. Историк дает краткий экскурс в прошлое и упоминает некую "Игру в бисер", объединившую интеллектуалов. Правила игры не понятны, есть некоторое понимание, что это - синтез науки и искусства, но точных, что это такое - нет. Ясно одно: на определенном этапе умненьких учеников отбирают и отправляют на обучение в Касталию. У учеников есть шанс подняться по иерархической лестнице и стать магистром игры. Но надо понимать, что путь тернист, а правила строги и нерушимы. Считается также, что уйти в мир за пределами Касталии - это отказаться от самого лучшего. А теперь внимание, откровение: жители Касталии занимаются только тем, что играют в свои интеллектуальные игры. Больше ничего. Эти игры не имеют практического значения для общества в целом и ничего не дают, кроме услады мозгу. Весь остальной мир непонятно зачем содержит Касталию. При этом взаимного уважения между миром и нашими игроманами нет. Не единожды учителя толкают идеи про то, что "там фу, а у нас ого-го", "мы - элита, а они - плебс, думать не умеют и Просто Завидуют". Возникли у меня некоторые ассоциации совсем неинтеллектуального толка... 

Что я хочу сказать... Какие бы времена ни были, всегда найдутся люди, которые мнят себя элитой. И традиционно "элита" отличается тем, что ни черта не делает и вечно переливает из пустого в порожнее. Неважно, регулярные это выходы на светские рауты или софистические рассуждения о том, что черное - это белое, с целью слить оба понятия в синергию. Что характерно, и мне кажется, это важный момент книги, суть игры в бисер в том, чтобы не было новых знаний. Игроки жонглируют старыми понятиями, оперируют известными данными, но и все, ничего нового не появляется и не производится. То есть прогресса нет никакого, сплошная стагнация. Ничего, что могло бы дать пользу обществу. Весь этот бред продолжается, пока остальному народу это не надоедает, потом так или иначе они перестают кормить этот высокопарный сброд, происходит рокировка, появляется новая элита. И мир продолжает вертеться дальше. 
Что характерно, обязательно нужно объяснить, почему "мы - не они" и почему "мы" лучше, чем "они", и начинается эпос о "свободных" профессиях, которые все такие унылые и "несвободном" выборе, который офигеть, какой правильный. Ну и да, основная концепция: "Мы никого не держим, но уйти к ним - это как-то ээээ".
И для меня жизнеописание Йозефа не было непредсказуемым или удивительным: поиск себя, если это настоящий поиск, а не страдания уточки, закономерно должен прийти к пониманию, что личности нужно развиваться, идти дальше, получать что-то и что-то давать, а потому все логично. 
Отдельно хочу сказать, что, несмотря на то, что я согласна с отношениям Гессе к эпохе фельетонов, тем не менее, все это имеет право на существование, ибо вечно играть в бисер - это свихнуться можно. Иногда все же мозг просит немножко фаст-фуда. И это нормально. Наверное, есть люди, которые всю жизнь слушают классику, читают исключительно высокоинтеллектуальное чтиво, рассуждают о высоком, былом и думах, а, может быть, даже какают исключительно розами, но я не из таких. И очень этому рада.

Цитаты: 

Если мы можем сделать человека счастливей и веселее, нам следует это сделать в любом случае, просит он нас о том или нет.

Истина есть, дорогой мой! Но «учения», которого ты жаждешь, абсолютного, дарующего совершенную и единственную мудрость, – такого учения нет. Да и стремиться надо тебе, друг мой, вовсе не к какому-то совершенному учению, а к совершенствованию себя самого. Божество в тебе, а не в понятиях и книгах. Истиной живут, ее не преподают.

Узнал он и то, что...человек предпочитает пострадать и внешне покаяться, чем измениться в душе.

Это не моё и не твоё дело – выступать против веры того или иного человека с утверждением, что верит он в ложь и галиматью.

Можно утверждать, что любой человек на свете способен в принципе объясниться с любым, и можно утверждать, что нет в мире двух людей, между которыми возможно настоящее, без пробелов, непринуждённое общение и взаимопонимание, - то и другое одинаково верно.

Мировая история – это бесконечный, бездарный и нудный отчет о насилии, чинимом сильными над слабыми.

...нет ничего глупее и легче, чем смотреть свысока на заблуждения или дурные обычаи далеких времен.

Давно известно: чем острее и неумолимее сформулирован тезис, тем настойчивее требует он антитезиса.

Отчаяние Бог посылает нам не для того, чтобы умертвить нас; он посылает нам его, чтобы пробудить в нас новую жизнь.

Абстракции восхитительны, но дышать воздухом и есть хлеб тоже, по-моему надо

Если музыка деградировала, то это бывало верным признаком гибели правления и государства.

Везде боролись, убивали, разрушали, и каждая сторона делала это с верой, что борется за бога и против дьявола.

Мировая история- это гонка во времени, бег взапуски ради наживы, власти, сокровищ, тут весь вопрос в том, у кого хватит силы везенья или подлости не упустить нужный момент.

Они, может быть, поступили неверно, они, даже вне всяких сомнений, поступили неверно, и все же: они как-то поступили, они что-то совершили, они отважились сделать прыжок, для этого нужна храбрость.

Поэтому музыка благоустроенного века спокойна и радостна, а правление ровно. Музыка неспокойного века взволнованна и яростна, а правление ошибочно. Музыка гибнущего государства сентиментальна и печальна, а его правительство в опасности.

Если я не могу разделить с тобой твои печали и горести и заразить себя ими, из этого отнюдь не следует, что я не уважаю их и не отношусь к ним серьезно.

Есть натуры, которые, заплатив жертвами за какое-то положение в жизни, будь то служба, брак или профессия, ухитряются именно и-за этих жертв так полюбить его и так сжиться с ним, что оно становится их счастьем и их удовлетворяет.

Уже на студенческой скамье врач, юрист, техник втиснут в очень жесткий учебный курс, который заканчивается рядом экзаменов. Выдержав их, он получает свидетельство и может теперь, снова обладая кажущейся свободой, работать по своей профессии. Но тем самым он делается рабом низменных сил, он зависит от успеха, от денег, от своего честолюбия, от своей жажды славы, от своей угодности или неугодности людям. Он должен проходить через конкурсы, должен зарабатывать деньги, он участвует в беспощадной борьбе каст, семей, партий, газет. За это он получает свободу стать удачливым и состоятельным человеком и быть объектом ненависти неудачников или наоборот.

Итак, путь его шел по кругу, или по эллипсу, или по спирали, как угодно, только не по прямой, ибо прямолинейность была явно свойственна лишь геометрии, а не природе жизни.

Производители подобной мишуры частью состояли в редакциях газет, частью были свободными художниками, порой их именовали даже поэтами: предположительно, многие из них принадлежали к ученому сословию, нередко это были профессора высших учебных заведений со славным именем. Излюбленный материал подобных статей составляли анекдоты из жизни и переписки знаменитых людей обоего пола, и возможны были такие заголовки: "Фридрих Ницше и дамские моды в семидесятые годы девятнадцатого столетия", "Любимые блюда композитора Россини" или "Роль комнатных собачек в жизни знаменитых куртизанок" и т.д. и т.п. Большой любовью пользовались также псевдоисторические опусы на актуальные темы светских бесед, например: "Мечта об искусственном изготовлении золота и видоизменения ее в ходе веков" или "Попытки химико-физического воздействия на погоду" и т.п. <...> мы дивимся не столько тому, что находились люди, ежедневно глотавшие подобное чтиво, сколько тому, что авторы с именем, влиянием и недюжинным образованием помогали, как это тогда называлось, "обслуживать" неимоверный спрос на занимательный вздор...

Анонс-загадка: Если вы любите черно-белое кино и тоскуете по ушедшим героям того времени, то вам придется по душе эта книга.