Когда я оказываюсь в Нью-Йорке, мне сразу на ум приходит очень простая гипотеза о том, что хорошие девочки любят плохих парней. У плохого парня Нью-Йорка всегда за пазухой есть проверенный, легко осуществимый план — соблазнить хорошую девочку Марину, извести её своим непростым характером и непостоянством, привязать её своими способностями, харизмой и талантом. Сначала у Марины будет кружиться голова от романтики, а потом на смену придёт головная боль. В таких отношениях фразы “я тебя люблю” и “я тебя ненавижу” станут синонимичными.

И только собрав все свои вещи в чемодан и оказавшись в JFK с твёрдым намерением не возвращаться, она поймёт, что уже скучает…

Это вступление посвящается не столько ТОМУ, о ком пойдёт речь ниже, сколько всем, кто уже с ним знаком. И поверьте мне, даже если вы не имели опыт личного общения, вы знаете этого парня. О нём было снято, спето, написано ровно столько, сколько необходимо, чтобы понять о какой многогранной личности я поведаю вам.

В мою недавнюю поездку мне повезло. Я узнала Нью-Йорк с его самой приятной стороны — весенней. Дело в том, что обмораживающим зимним способностям этого города позавидовала бы сама Снежная Королева. Ведь, чтобы заставить ваши зубы стучать, ему достаточно даже температуры +2 °C. А вот летний Нью-Йорк может задушить вас в таких жарких объятиях, что вы начнёте мечтать о давно вышедшем из моды, минималистичном гардеробе Адама и Евы. Основное, легко различимое преимущество весны перед осенью заключается в том, что в эту пору Нью-Йорк необычайно щедр на цветы. Зелёное сердце Манхэттена, Центральный парк, дарит посетителям благоухающие распускающиеся деревья королевской вишни и магнолии.

Но самое неожиданное, а потому особо приятное — видеть островки растительности посреди бетонных лабиринтов города, где, казалось бы, пускать корни могут только здания. Один из самых фотогеничных видов открылся моему взору на Park Avenue.

Посреди важной транспортной артерии самого зажиточного района города Upper East Side расстелился ковёр из тюльпанов, который выгодно сочетается с узнаваемыми жёлтыми такси.

Здесь, как нигде в городе, понимаешь иллюзорность постулата «all men are created equal», надолго отпечатавшимся в американском сознании благодаря Томасу Джефферсону и Декларации Независимости. На Upper East Side живут наследники Вандербильтов, Карнеги, Асторов, Рокфеллеров, Рузвельтов и другие представители старых денег, родившиеся с серебряной ложкой во рту.

Даже тюльпанов здесь растёт больше, чем в других жилых районах города. Во-первых, это подчёркивает статус и достаток местных жителей. Тюльпаны и вишня весной, бегонии летом, боярышник с яркими плодами осенью и подсвеченные ели зимой обходятся району в полмиллиона долларов, которые поступают в форме взносов от сообщества жильцов. Во-вторых, тюльпаны служат флористической отсылкой к голландскому прошлому Нью-Йорка. В 1624 году эта колония называлась Новой Голландией, так как первыми европейцами, захватившими данную территорию стали голландцы. В 1626 году остров Манхэттен был выкуплен у местных индейцев за безделушки, стоимость которых в пересчёте на современные деньги приравнивалась к 24 долларам. Не лучшая ли сделка по недвижимости за всю историю человечества?

Удивительно, но я ни разу не видела на Upper East Side толп туристов, которые осаждают соседнее 5-е авеню. Возможно, многие по незнанию думают, что им придётся платить за воздух, в котором царит привилегированность. Однако смельчаки, вроде меня, оказываются вознаграждёнными самым важным, что, как мне кажется, попадает в копилку путешественника — наблюдением за настоящими жителями города. Возможно, такую роскошь могут позволить себе только те люди, кто гостит в Нью-Йорке не в первый раз. Trump Tower, магазин Tiffany, отель Plaza, в котором шалил оставленный один дома Кевин, — эти места не интересуют меня так, как интересует динамика настоящей будничной жизни нью-йоркцев. И я должна вам признаться, что эта динамика поражает с негативной стороны. Чем чаще я приезжаю в Нью-Йорк и чем меньше я поднимаю глаза к небу, чтобы рассмотреть, где заканчивается здание, тем больше я удивляюсь агрессии, царящей на уровне улицы. Наивны вы, если думаете, что все американцы демонстрируют рекламную улыбку в 32 зуба по поводу и без. В Нью-Йорке лица людей сковывает маска безразличия, холодности, а в движениях присутствует напор, больше подходящий для игры в американский футбол, чем для ходьбы по городу. Если вы увидите, что на вас идёт человек, знайте — вам не показалось, он буквально идёт НА вас. У вас два варианта: увернуться или пободаться плечами, только учитывайте, что, в отличие от игроков в американский футбол, на вас нет защитной экипировки. При этом поединке не забудьте ласково произнести: I’m sorry. Извиняться нью-йоркцы ещё не разучились. Из этого наблюдения сразу вырастает большее доверие ко всем романтическим зарисовками из фильмов и музыкальных клипов, когда любовь рождается из столкновения. Он или она несёт папки с документами или стопку книг, и вдруг на всех парах летящей походкой несётся она или он навстречу, коллизия неизбежна, как неизбежно и дружное подбирание разлетающихся листов. Хуже, если человек натыкается не на макулатуру, а на чашку с горячим кофе. Здесь придётся очень постараться, чтобы такое столкновение имело оттенок романтики.

Кстати, о кофе. Если вы ведёте учёт суточного потребления кофе и ограничиваете себя одной чашкой в день, то для Нью-Йорка вы — пришелец с другой планеты. Назовём её — Чайной. Забавная игра слов получается, учитывая, что американцы шибко боятся нарастающей экономической мощи другой, настоящей Чайны.

Так вот, Нью-Йорк будет спаивать вас этим энергосберегающим напитком. Чашка кофе — это главный горячий напиток по умолчанию. Если вас приглашают на чашку чая, то

a) вас приглашает Гвинет Пэлтроу-подобная знаменитость, у которой от кофе лицо сразу может превратиться в картон

b) вас приглашает продвинутая йогиня, у которой из-за кофе не получится Шавасана

c) вы на крючке у какого-то приезжего в Нью-Йорк британца

В предпочтении американцами кофе, а не чая скрывается историческая предпосылка. В 1773 году американские колонисты, сытые по горло требованиями короля Англии платить высокие налоги, учинили саботаж, вошедший в американские учебники по истории под названием Boston Tea Party.

В Бостонской гавани американские колонисты сбросили с корабля в воду 342 ящика британского чая, за который им надоело платить налог. Этот жест развязал американскую войну за независимость и предопределил американское прохладное отношение к чаю. Кофе, традицию пить который они позаимствовали у голландцев, превратился в патриотический напиток.

Теперь о правиле заказа кофе. Если вы такой же фанат американо, как я, то вычеркните на время пребывания это слово. Они вам, конечно, сделают то, что вы просите, но, если хотите мимикрировать под местных, то говорите — regular coffee. Если вы не гордые и не отличаетесь снобизмом настоящих кофеманов, то можете смело идти в Starbucks, вкус кофе будет заметно отличаться от русского варианта в лучшую сторону. И дело не в зёрнах, а в воде. О ней чуть ниже. Мне очень хочется поделиться наблюдением насущной важности. В нью-йоркских кофейнях Starbucks всё чаще стали закрывать туалеты для общественного пользования, оставляя только для персонала. Я бы сочла такую политику дикой, если бы не личный малоприятный опыт прошлого года. После 5-минутного ожидания дверь распахнулась, и из туалета вышел самый настоящий представитель бездомного племени с характерным, невыносимым запахом. Стоявшие в очереди сразу забыли причину своего ожидания.

Когда Нью-Йорк называют городом контрастов, то вариантов почему существует огромное множество. Один из них — возможность увидеть самых богатых и самых бедных на расстоянии одного шага друг от друга. На 5-й авеню вы можете заприметить изысканно одетую даму, спешащую в бутик Prada, в 2 метрах от входа в который сидит бомж со своим передвижным имуществом. Скорее всего, он знает о преимуществах своего месторасположения, ведь буквально через улицу находится ещё и самый люксовый универмаг США — Bergdorf Goodman, чья ежегодная выручка составляет 600 млн. долларов. Здесь работают самые аррогантные консультанты, напускать важность считается у них, видимо, частью имиджа этого американского института моды. В 2013 году вышел документальный фильм “Scatter my Ashes at Bergdorf’s”, который в русском прокате назывался более сдержанно и нейтрально “Бергдорф Гудман: Больше века на вершине модного олимпа”. В нём несколько раз из уст дизайнеров и законодателей американской моды звучит высокомерное по своей сути высказывание о том, что BG — это олицетворение Нью-Йорка. Не верьте им. У Нью-Йорка есть много лиц, много характеров. И этот весьма типичный для крупных мегаполисов универмаг дизайнерской одежды не является репрезентативным. Хотя здесь фанаты сериала «Секс в большом городе» и любительницы совершать паломничество к лестнице дома, где жила Кэрри Бредшоу, могут меня освистать. Под звуки их негодования я готова двигаться по городу дальше. Но перед тем, как мы окажемся в одном из моих самых любимых районов, позвольте мне сделать маленькую передышку и насладиться охлаждающим стаканом воды.

Нью-Йорк — дорогой город, но вот за что вам точно не придётся платить, так это за воду. Не успеете вы припарковать ваше уставшее тело на стул в любом злачном заведении, как вам уже принесут здоровенный стакан воды с плавающими льдинками. В ресторанах и дайнерах более высокого уровня вам предложат на выбор: tap or bottled? И я всегда прошу первый вариант, потому что знаю, что такой воды в Европе я не найду. Вода из крана — особый пунктик для гордости нью-йоркцев. Её иногда называют «шампанским среди проточной воды». Щекочущих нос пузырьков в ней, конечно, нет, но вот качество действительно отменное. Неслучайно в метро можно заметить рекламу о том, какие распрекрасные в Нью-Йорке бублики бейгелы или пицца, а всё потому, что тесто замешано на распрекрасной нью-йоркской воде.

Другое моё наблюдение, связанное с этой темой, — нью-йоркец не выходит из дома без бутылки воды. Обычно к середине дня она у него заканчивается, поэтому я постоянно наблюдала, как во время ланча в разных заведениях местные жители просят официантов дозаправить из кувшина их собственные яркие бутылки-термосы (про недоверие к пластиковым бутылкам и их опасным свойствам при многоразовом использовании в американских газетах было написано предостаточно, чтобы такие бренды как S’well познали все прелести высокого спроса). Такие же дозаправки постоянно происходят в парках и скверах, где обязательно есть питьевые фонтанчики. Эта привычка увлекла и меня. Во время пребывания и для меня стало естественной потребностью выпивать не менее 2 л воды, хотя отчасти этому способствовала и очень жаркая погода.

После такой небольшой паузы покидаем Midtown и двигаемся на юг в сторону Downtown, где вдоль Гудзона располагается один из моих фаворитов — Meatpacking district.

Я обожаю этот район за его брутальный, промышленный, стильный, драйвовый характер. В нём гармонично уживается прошлое с настоящим и будущим. Своё название он получил из-за активной мясной промышленности, зародившейся здесь в начале XX века. К 1930 году здесь существовало более 250 убойных цехов и мясоперерабатывающих заводов. Из них на сегодняшний день сохранилось 5. Безжалостная индустрия во многом сформировала внешний облик Meatpacking district. Его визитной карточкой являются не небоскрёбы, а низкорослые краснокирпичные здания (бывшие цеха), которые пришлись по вкусу прогрессивным дизайнерам, художникам, тату-салонам и разнообразным барам и ресторанам.

Район Meatpacking может похвастаться такой редкой для города отсылкой к прошлому, как булыжные мостовые. Правда, многие службы предсказывают скорый финал такой реликвии из-за слишком частых жалоб травмированных обладательниц высоких каблуков. В ночное время район превращается в мекку для модной тусовки, которая в увесилительных заведениях раскрашивает город в красный цвет (от англ. paint the town red= пускается во все тяжкие). Местные остромодные дамочки, несмотря на неудобства бугристых улочек, выгуливают свои узнаваемые бланики, акваззуры и особо любимые в последнее время мюли от Malone Souliers.

Здесь находится тот самый отель The Standard, получивший свою долю громкой славы благодаря сцене из фильма “Стыд”, в которой герой Майкла Фасбендера занимается со своей партнёршой очень серьёзным делом у огромного окна.

Стесняюсь признаться, но и я останавливалась в этом отеле несколько лет назад, хотя и с более благопристойной целью — почувствовать биение пульса Meatpacking district. В культовом баре Boom Boom Room на последнем этаже я тоже побывала, отметив три основные достопримечательности: люстру, головокружительные виды на Гудзон и тусовку из фриковатых деятелей искусства, уставших дельцов с Wall Street, напоминающих персонажа Александра Скарсгарда из сериала “Большая маленькая ложь”, энергичных моделей и просто красивых и стильных людей. Повторять в эту поездку прошлый опыт мне уже не хотелось, ведь в Meatpacking district появилось новое место силы, и что радует, — культурное. В 2015 году один из самых уважаемых музеев американского искусства Whitney открыл здесь свои двери. Это пространство способно полностью переубедить тех, кто считает хождение по музеям скучным занятием. Даже если вы не любите искусство, будет сложно отказаться от видов, которые открываются с нескольких террас музея.

Вспоминаются строки Маяковского из стихотворения «Бродвей»:

Налево посмотришь -

мамочка мать!

Направо -

мать моя мамочка!

А внутри вас ждут самые новаторские решения в современном подходе к искусству. Мне посчастливилось увидеть выставку Transmissions Ника Маусса, который попытался соединить современный балет и авангардное нью-йоркское визуальное искусство 30–50х гг. В зале представлены различные фотографии, картины, видео, общими темами которых являются движение, тело и мода. В этом же пространстве находятся 3–4 танцора, которые либо разминаются, либо показывают свои танцевальные этюды.

Но без перчинки не обошлось. На некоторых фото изображены атлетично сложенные мужчины в позах, обнажающих органы, которые к танцевальным способностям имеют очень косвенное отношение.

Поклонники более традиционного подхода по достоинству оценят залы, в которых представлена интересная коллекция “Where We Are”, дающая представление об американской живописи в 1900–1960х гг. Здесь я обнаружила и своего любимого американского художника этого периода Эдварда Хоппера. Я всегда зачарована его рисунками, в которых он даёт возможность заглянуть в чужие комнаты и как бы приобщиться к рефлексии посторонних людей.

Меня заворожила картина Джорджа Тукера “The Subway”, смотришь и испытываешь какое-то беспокойство.

От картины “Gettin’ Religion” афроамериканца Арчибальда Мотли младшего у меня возникло ощущение, что я действительно нахожусь на тёмной улице, и единственным источником света является этот фонарь.

Картина “The Lord Is My Shepherd”  Томаса Харта Беннета напомнила мне фильм «Любовь» Михаэля Ханеке.

Но главной удачей я считаю возможность увидеть временную выставку самого хрестоматийного американского художника Гранта Вуда. Он проснулся знаменитым благодаря “American Gothic”.

Эта картина является, пожалуй, самой узнаваемой даже за пределами США. И с ней же связано популярное заблуждение: многие считают, что на ней изображены муж и жена, хотя на самом деле художник рисовал отца и дочь, а их прототипами послужили сестра Вуда и его зубной врач. Любопытно, что Грант, как и многие другие художники-современники начинал с подражания французским импрессионистам. Однако в 30-е годы осознал, что изнурённым экономическим упадком соотечественникам необходим духовный и моральный стимул. Он обратился к базовым ценностям, созвучным с американским характером, — трудолюбию и умению полагаться на свои собственные силы. Вуд рисует землю, простых людей, хозяйственную работу и становится самым народным художником.

Наконец, я подхожу к достопримечательности, без которой не мыслю ни один из своих приездов в Нью-Йорк и которая берёт своё начало в Meatpacking district — High Line.

Представьте себе, что старую грузовую железную дорогу, возвышавшуюся на 9 метров над уровнем улиц, превратили в парк-променад. Конечно, это вам не пример имперской садово-парковой культуры Англии или Франции.

Бетонные джунгли Нью-Йорка диктуют свои правила. Здесь успешно приживается всё брутальное и хипстерское. Создатели High Line подружили металлические и деревянные конструкции с разнообразной растительностью.

Так что жители и гости города, которые подобно бычку Фердинанду нуждаются в порции цветочной терапии, по достоинству оценят проект.

Но цветы и деревья — лишь приятный эстетический бонус. Лично для меня High Line притягателен своей функциональностью.

Конструкция парит над улицами, что позволяет оценить в полной мере активность и жизнедеятельность города. Вы подсматриваете, как возводятся футуристические высотки, наблюдаете за динамичным движением транспорта, попутно радуясь, что это не вы стоите в пробках и не вы ждёте светофора.

Один из магнитов High Line — амфитеатр, на котором расположены скамейки, выходящие на 10е авеню большим панорамным окном.

Желающих посидеть и помедитировать более, чем предостаточно. Сомнительное развлечение — скажут некоторые из вас. Но динамика Нью-Йоркской жизни такова, что ловить дзен в суматохе дня становится искусством. Здесь своевременно упомянуть о таком культурном феномене этого города как New York minute, которая не может себе позволить роскошь измеряться 60 секундами. Это мгновение. Или, как сказал прекрасный журналист и юморист Джонни Карсон, — это интервал между моментом, когда на светофоре зажигается зелёный, и моментом, когда стоящий позади водитель начинает тебе сигналить. Кстати, возможно именно из-за этой нью-йорской минуты у жителей просто нет времени улыбаться.

Но вернёмся на High Line. В общей сложности мы пересечём 23 улицы. По пути мы увидим замысловатые конструкции строящихся домов, из которых особенно выделяется жилой комплекс, спроектированный Захой Хадид.

Без современного искусства на High Line не обходится. На протяжении всего парка регулярно устанавливаются инсталляции с социальным подтекстом. Вот, например, надпись на испанском — Нас 11 миллионов.

С обратной стороны она же — на английском.

За этим громким слоганом стоят 11 млн. нелегальных иммигрантов из Латинской Америки, проживающих на территории США.

На этом я хотела бы завершить сегодняшнюю прогулку по городу и предложить вам встретиться вновь в моём следующем посте, где я расскажу, как встретила нескольких знаменитостей, почему мне не нравится гулять по Бруклинскому мосту и какую еду я предпочитаю в Нью-Йорке.

Спасибо за внимание!