Нет, я люблю не только Барселону. В моём сердце путешественницы всегда есть ячейка, да что уж, назовем её просто - камера хранения, бессрочно арендованная Лондоном.

Этот город прочно занял свою жилплощадь в моей памяти зимой 1995 года, когда я со своими родителями впервые оказалась в столице Великобритании.

Когда хочется нырнуть в прошлое, я открываю семейный альбом  - вот в красном пальто я мимикрирую под красную телефонную будку (мама с ответственностью стилиста подходила к моему гардеробу - худшим для неё было, чтобы дочь сливалась с толпой одноклассниц), а вот я стою рядом с британским полицейским в чёрной каске, которому очень идёт улыбка, на удивление даже больше, чем мне.

А вот… я перелистываю страницу альбома в надежде наткнуться на фотографию себя-школьницы,  стоящей рядом с доблестным солдатом из Королевской гвардии. Но таковой не имеется. Вспоминаю, что на поджучивание родителей подойти к одному из таких бравых молчаливых хлопцев в шапках гугуцэ (на деле - bearskin) и с ружьём подмышкой я ответила солидарным неповинующимся молчанием. 

Школьные годы сменились университетскими, и вместе с ними пришла летняя практика в Лондоне летом 2003 года. Есть ли фотографии после той поездки? Куда же без них. Но память ещё свежа и без глянцево-бумажных доказательств. Жила в студенческом bed&breakfast с двумя подругами-однокурсницами. По утрам была учёба, после неё - самое весёлое и интересное. Лежание под солнышком (то было рекордное по жаре в Европе лето) на гостеприимных лужайках в Hyde Park, долгие прогулки по городу, разбавленные шопингом на Oxford street и набегами на пабы, куда, справедливости ради, меня насильно затаскивали подруги, для которых главной достопримечательностью Лондона было тёмное пиво Guiness. Они слагали ему оды, в то время как меня подкупала только его нежная, суфлеобразная, прилипающая к губам пенка, всё что было под ней заставляло меня кривиться. Но это было раньше, теперь я обожаю это пиво и могу после первого глотка с точностью эксперта заявить - свежее оно или застоявшееся. 

Студенческий Лондон с Биг Беном и Тауэром уступил место взрослому, связанному с работой или семейным отпуском.  

Мне очень комфортно в этом городе. Несмотря на то, что это крупный мега-полис, он лишён нервозности, которая есть, например, в Нью-Йорке (его я тоже люблю, но несколько иначе). Меня ничуть не удивляет, что нью-йоркец образца 21-го века принимает таблеточки из оранжевого тюбика или спит, имея рядом с будильником гаджет - источник «белого шума» (погуглите white noise machines и поймёте их популяность). Лондонцы спокойнее. По крайней мере, исходя из их поведенческих особенностей именно такой вывод я делаю постоянно. И на этот счёт у меня есть своя догадка. Например, их чопорность, про которую иногда рассуждают как о диагнозе, на мой взгляд, имеет больше плюсов, чем минусов. Сухой нрав дополняют хорошие манеры, которые подобно ширме позволяют скрыть проявления агрессии и недоброжелательности и сгладить намечающийся конфликт. Например, если в вашем гостиничном номере не работает фен или вы не можете найти пульт от ТВ, то вашими первыми словами к receptionистам будут “I’m terribly sorry but…”. Короче, вы берёте на себя вину в том, что обнаружили проблему. Вот и думай после этого, что лучше - быть широкой русской душой, находящейся всегда в боевой готовности отправить неприятеля туда, где Макар телят не пас, или быть чопорным, но при этом обладать хорошими манерами? Хотя о чём это я?! Ведь все читающие этот пост являются людьми исключительной душевности с хорошими манерами за пазухой. 

Чопорность британцев в том числе подразумевает соблюдение общественных норм. Мой любимый юмористический писатель-обозреватель Билл Брайсон, чтобы проиллюстрировать восприятие британцами правил приличия, рассказывает следующую анекдотическую историю.

В один прекрасный день в 1987 некий Джон Фэллоус стоял у окошка в банке, как вдруг перед ним образовался так называемый вор Дуглас Бат, угрожающий оружием и требующий денег от кассира. На это, возмущённый такой наглостью, Фэллоус попросил Бата «отлынуть» в конец очереди и ждать там. Этот приказ сопровождался одобрительными кивками всех остальных клиентов за спиной Фэллоуса.

Так что, когда самолёт прорезает низкие облака над Лондоном и доставляет своих пассажиров на землю королевы Елизаветы, то я как пассажир этого рейса знаю, что пора вынимать из недр моего характера запасы самообладания и хороших манер.

Меня также очаровывает лингвистическая игра. Как только я подхожу к паспортному контролю в аэропорту Heathrow, я мысленно переключаю тумблер и перехожу на языковой регистр Эммы Уотсон и Джеммы Артертон. В этой попытке подстроить акцент есть что-то актёрское, и Лондон располагает к перевоплощениям. Я люблю описывать Лондон как один большой киносъёмочный павильон. Например, когда я иду по Jermyn Street, мне  кажется, что мной управляет голос восседающего на своём фирменном стуле режиссёра, который даёт следующие команды: Сейчас ты заходишь в самую старую сырную лавку Лондона Paxton&Whitfield, вдыхаешь эти кисловатые, но приятные ароматы, удивлешься разнообразию сортов и широкому выбору специальных сырных ножей, обязательно покупаешь Stilton  и копчёный Cheddar, не боясь, что они испортят твой чемодан, так как запечатаны в восковую оболочку.

Далее в свой рупор режиссёр приказывает мне не забыть про мужа и купить ему пару новых сорочек в Thomas Pink.

 Там ты отвлекаешься на добротные галстуки, на забавные носки. 

Good Lord, как же Лондонские денди любят щеголять в коротких по русским меркам брюках и по возможности демонстрировать самые смешные принты своих носков: банкир может спокойно разбавить свой строгий outfit цветными носками с лягушками, лошадками, лисами и проч. Кстати, хитрый лис является символом и вдохновителем магазина.

Появление этого животного на вывеске восходит к увлечению английской аристократии охотой на лис. В 18 веке портной Томас Пинк придумал ставший традиционным мужской охотничий пиджак. Несмотря на свой очевидный красный, этот фрак назывался «розовым» (Pink) - по фамилии сшившего его портного. 

Мой кинематографичный променад по коммерческим достопримечательностям не заканчивается, так как с Jermyn St. я легко попадаю на улицу Piccadilly, по которой, в отличие от Лаймы Вайкуле, я иду не ускоряя, а замедляя шаг. Того требует режиссёрский замысел - меня ждёт Fortnum & Mason, окрашенный в цвет Tiffany (на самом деле, эта краска называется eau de nil - вода из Нила). 

Что скрывается за этими двумя золотыми словами? Две фамилии предприимчивых лондонцев. Расторопный лакей из двора ее Величества королевы Анны Вильям Фортнум воспользовался требованием королевской семьи каждую ночь зажигать новые свечи и придумал сбывать оставшийся воск. Помимо такого заработка, у него также имелась маленькая продуктовая лавка. В 1707 году он уговорил своего лендлорда Хью Мэйсона «заварить» совместный бизнес. Они ударили по рукам, и понеслось. 

Во время Наполеоновских войн Fortnum & Mason обеспечивали английскую армию запасами мёда, сухофруктов и специй. Кто знает, был бы исход битвы при Ватерлоо благополучным для англичан, если бы герцог Веллингтон со своими солдатами были голодными?

Этим помощь известного гастронома в поддержании сил и здоровья защитников родины не ограничилась. В 1855 по распоряжению королевы Виктории, получившей ужасающие доклады о состоянии британских раненых в период Крымской войны, из Fortnum & Mason была отправлена партия говяжьего бульона в Оттоманскую империю. 

С годами дела этого магазина шли только в гору. С 1964 года его основатели запечатлены на часах, украшающих фасад здания. Каждые 15 минут сэр Фортнум и сэр Мэйсон кланяются друг другу.

Свою славу среди туристов Fortnum & Mason заработал за счёт цепляющих взгляд красивых упаковок чая, кофе, традиционного песочного печенья (shortbread buscuits) и самых фотогеничных корзин для пикников.

Качество продаваемых здесь продуктов  - среднее, цены - высокие. Как мне кажется, в данном случае первую скрипку играет антураж и оформление продукции. Чай и кофе будут выпиты, а симпатичная банка останется и может жить в вашем кухонном шкафчике долго и счастливо. Если же вы равнодушны к упаковке, сколь красивой бы она не была, но знаете толк в чае, то покупать его здесь стоит на развес. Он действительно заслуживает вашего внимания.

Больше всего в этом магазине меня удивляет туристический ажиотаж, ограничивающийся сугубо первым (продуктовым) этажом. Я провожу на нём минимум времени, оставляя максимум для других отделов. Обожаю рассматривать их посуду, словно созданную для иллюстрации чаепитий Алисы в Стране Чудес.

А в их отделе с канцелярскими принадлежностями я становлюсь сентиментальной. Брожу среди рядов с причудливой бумагой, открытками, конвертами и думаю: За какие грехи прогресс наказал нас интернетом и электронной почтой?!

Ничего не купив из ушедшей в прошлое канцелярии, я спускаюсь по элегантным изгибам лестницы, с которой открываются сказочные виды на весь магазин и его королевский ассортимент. 

Кстати, F&M ассоциируется не только с гастрономом. В здании есть рестораны и бар, из которых самым популярным считается The Diamond Jubilee Tea Salon.

Там можно почувствовать себя леди Мэри

и отведать традиционный великосветский 5 o’clock tea, в котором утончённый чайник с крепким Darjeeling (в Англии его заваривают каким-то чудесным образом) только номинально играет главную роль. На деле всё волшебство творит свита, предстающая перед вами на 3-х ярусной этажерке: первый уровень принадлежит мини-сэндвичам, второй уровень занимают классические английские булочки scones (с изюмом, взбитыми жирными сливками clotted cream и джемом), коронуют эту пирамиду ассорти из маленьких пирожных.

Как понимаете, приходить на такую трапезу я советую на голодный желудок. Вообще, мне кажется, что эта изысканная гастрономическая традиция вполне заслуживает отдельного поста, тем более что данная тема не может конкурировать с уже занятой нишей завтраков. А теперь-таки я предлагаю уcкорить шаг, а то слишком много времени занял у меня этот туристический, но красивый (зараза) Fortnum&Mason. 

Пересекаю Piccadilly. Это вам не поле перейти. Смотреть нужно в оба, если посмотришь налево - будет фатальный сюрприз справа. Теперь мой маршрут лежит мимо Королевской Академии Художеств.

В неё мы заглянем в другой раз. Двигаемся к Burlington Arcade.

На этом месте вполне мог бы быть переулок, позволяющий поскорее дойти до "улицы греха", как называет один мой знакомый Old Bond Street (на то есть причины у всех шопоголиков). Burlington Arcade представляет собой пассаж с маленькими магазинами (бритвенных принадлежностей, шарфов, сумочек, антикварных украшений, обуви и т.п). Парадокс в том, что сколько бы раз я не проходила через это место, я никогда не видела покупателей внутри этих лавочек. Зато в центре этой галереи всегда сидит чистильщик обуви, который никогда не скучает. 

На выходе из Burlington Arcade я оказываюсь в опасной зоне. Налево пойдёшь - без денег уйдешь. Пойду-ка я направо. Там та улица, на которой мне всегда кажется, что вот-вот и я наткнусь на Колина Ферта. 

Этот адрес - Savile Row. Там и располагался главный штаб секретной службы The Kingsman из одноименного фильма. 

На Сэвил Роу находятся магазины, где шьются лучшие мужские bespoke рубашки и костюмы в мире. А напротив одного такого (куда регулярно захаживал сам Черчиль) как раз находится мужской Tom Ford. Так что:

Я знаю пароль, я вижу ориентир, английский стиль спасёт мир. 

Всем спасибо за внимание! Вам придётся потерпеть, так как этим постом я только открываю Лондонскую рубрику.