Начало в предыдущем посте http://www.spletnik.ru/blogs/sport-i-sportsmeny/166154_elena-berezhnaya-moy-led-istoriya-nenavisti-i-lyubvi#comments

Но тогда мы еще не знали, что спорт и личную жизнь нужно разделять. Нет ни одной пары фигуристов, которые бы катались вместе и хорошо при этом жили.

В мае мы с Антоном уже делали сложные элементы и поддержки, летом поехали на сборы в Колорадо-Спрингс, а перед началом сезона решили: нужно выступать на соревнованиях.

Вдруг оказалось, что мы взялись за серьезное дело и останавливаться уже нельзя. Началась работа до седьмого пота. Три часа тренировки утром, еще три часа вечером, а потом — домой или к друзьям. На тренировках, бывало, срывались — но не друг на друга. Злились на себя, что не получается. Антон кричит:

— Да к черту это фигурное катание! К черту соревнования! Надоело!

Я тоже нервничаю:

— Все плохо! Номер плохой! И музыка никуда не годится!

В нормальной паре так и должно быть: если что-то не выходит, каждый винит себя. Это такой парадокс. Ты вроде в паре, и все равно один. Свою работу должен сделать сам.

Спустя полгода мы стали третьими на чемпионате Европы, и для нас это была большая победа. Я купила квартиру, мы с Тохой мотались по магазинам, выбирали мебель, посуду. Антон жил то у меня, то у родителей. Я домоседка, а он не может без друзей, вечеринок. Все чаще мы встречались лишь на катке...

В 1999 году Москвина перевезла нас и еще одну пару в Америку. Решили перед предстоящей Олимпиадой узнать страну. Жили в небольшом городке Хаггенсак, типичной одноэтажной Америке. Мы с Антоном приуныли. Такая тоска...

По воскресеньям я ходила в кино на три сеанса подряд. Записалась в художественную школу и на карате. Но это не спасало. А потом я вдруг за- метила, что начала набирать вес. Встала дома перед зеркалом, руку в локте сжала и думаю: «Боже, я в Рэмбо превращаюсь!»

Оказалось, дело в продуктах и тех консервантах, которые американцы в них кладут. Чего я только не делала — просила своих привозить продукты из России, моталась на Брайтон-Бич в русский магазин, не ела вообще — лишние килограммы уходили очень медленно.

Перед чемпионатом Европы я заболела, пошла в аптеку и купила средство от простуды. Мы с Антоном выступили, выиграли золотые медали, а через два месяца на чемпионате мира нам объявляют: пара дисквалифицирована. У Бережной в крови обнаружен допинг.

Мы в шоке: что за новости? Какой еще допинг?! Мне вручают результаты анализов, в крови — эфедрин, коэффициент 13. Стали разбираться, и я вспомнила то средство от простуды, купленное в обычной американской аптеке. Боролись, доказывали, что это случайность, но медали все равно пришлось отдать. После моего случая минимальное значение коэффициента подняли до 25, но... чемпионство было не вернуть.

Иначе говоря, в Америке нам жилось совсем не сладко. Все время тянуло домой, и наконец в 2001 году, за полгода до Олимпиады, мы не выдержали и вернулись в Россию. Решили усиленно готовиться здесь, все-таки когда рядом друзья и родители, поддержка и полноценное общение, всегда легче.

До сих пор вспоминаю Олимпиаду и все, что произошло позже, как ночной кошмар. Мы выигрываем золотые медали, нас награждают, поздравляют, и мы с Антоном и друзьями идем гулять. Ура, свобода! Ближе к ночи возвращаюсь в свой номер, включаю телевизор — по всем каналам показывают канадскую пару Сале и Пеллетье, они взяли серебро. Ребята плачут в камеры: «Бережная и Сихарулидзе отобрали у нас заслуженные золотые медали! Несправедливое судейство!»

Я так и села.

Стук в дверь — Антон. Глаза от удивления круглые, кивает на телевизор: «Ты слышала?»

Прибежали друзья: «Успокойтесь, все будет хорошо!» А что хорошо-то? Мы и так считали, что канадцам медали незаслуженно дали — они упали в короткой программе и в тройку никак попасть не могли. Ну да ведь с судьями не поспоришь!

Всю ночь проговорили, думали — что делать, как себя . вести. Приехали с утра к Москвиной — бледные, перепуганные.

— Что, у нас опять медали отнимут?!

— Тихо, ребята! Никто у вас медали забрать не может. Вы тут вообще ни при чем. Это уже политика, совсем другие игры. Надоело американцам, что русские каждую Олимпиаду выигрывают. К тому же рейтинг Олимпийских игр стремительно падает, нужен был скандал. Вы оказались в эпицентре. Попытаемся ситуацию сгладить. А вы расслабляйтесь и не принимайте все близко к сердцу.

Но сделать это было сложно. На каждом канале, в прессе нас с Антоном поливали грязью: «Незаслуженное золото! Один голос отделял канадцев от золотой медали! Русская мафия подкупила судей! Бережная и Сихарулидзе в преступном сговоре с Тайванчиком».

Чего только не писали! И каждое слово — ложь. Мы с Антоном ходили как в воду опущенные. Звонили спортсмены, живущие в Америке, поддерживали. Фетисов успокаивал: «Ребята, моя жена сказала — как можно сравнивать «хонду» с «мерседесом»? Вы лучшие!»

Правда, один известный режиссер отличился:

— Да я бы эту медаль спустил в унитаз!

На что Антоха ответил:

— Ты «Оскар» свой туда спусти, а я на тебя посмотрю!

Это у нас стало крылатой фразой.

На третий день мы подумали: а почему только они говорят, а мы молчим? Надо ответить! И полетели в Нью-Йорк, выступили на нескольких телеканалах и радиостанциях, даже в шоу Ларри Кинга побывали. При этом с канадской парой мы и не думали ссориться. При встрече улыбались, шутили — они же тут ни при чем.

Когда было принято решение устроить вторую церемонию награждения и вручить канадцам еще один комплект золотых медалей, мы хохотали: ну полный бред! Вот как их достало абсолютное первенство русских в фигурном катании! Я себе говорила: «Кому еще судьба дает возможность второй раз подняться на олимпийский пьедестал и послушать гимн своей страны?»

В России тоже было много шума. Я прилетела в Невинномысск и случайно встретила отца. До этого мы пару раз сталкивались на улице, беседовали «ни о чем». А теперь отец попросил меня прийти к нему на работу. Его сослуживцы были в восторге. Попросили со всеми сфотографироваться на память. Тогда отец с гордостью сказал: «Это моя дочь».

После Олимпиады мы с Антоном ушли в профессионалы и возвращаться не собирались. Нам поступило предложение заключить контракт со «Старз он айс» на четыре года. Мы согласились — от таких предложений не отказываются. Канадцы Сале и Пеллетье тоже участвовали в шоу, и даже номер у нас был общий — в память о том скандале.

И опять Америка. Переезды, гостиницы. В Россию выбирались редко. По правилам мы не могли покидать пределы континента, если количество свободных дней было меньше пяти. Но на Новый год прилетали обязательно. Застолье, шампанское, друзья веселятся, а тем временем стрелка часов подтягивается к пяти. Я хватаю сумку: «Пока, ребята», — сама чуть не плачу — так не хочется уезжать!

Иногда прилетали в Петербург на сорок восемь часов и разбегались в разные стороны. Я — к своим друзьям, он — к своим. Потом встречались в аэропорту.

Однажды чуть не опоздали на выступление. Добирались через Париж, и самолет по техническим причинам задержали. Ночевали в гостинице и улетели только утром. Как безумные заскочили в такси и за час до начала шоу добрались-таки до катка.

Эти вылазки были очень нужны. После них мы оживали: еще пару месяцев выдержим! Но личные наши отношения изменились, перешли в дружеские. Мы много говорили, обсуждали, что же произошло. Сидели как-то ужинали и решили, что наши чувства больше чем любовь. Мы с ним как брат и сестра: любить ведь друг друга меньше не стали.

Уходя, он улыбнулся:

— Надо было жениться сразу...

Я добавила:

— И не кататься вместе. Тогда бы все было хорошо...

Во время переездов по Америке я постоянно читала, возила с собой большую сумку с книгами. Именно тогда поняла, какая я на самом деле. Что люблю, чего не люблю. Я стала наконец самой собой.

У меня было много времени, чтобы подумать, каким я бы хотела видеть любимого мужчину. История с Антоном научила, что с людьми своей профессии я связываться не буду. Так же, как и с актерами.

Мне очень нравился Александр Домогаров, я пересмотрела все его фильмы, сходила на все спектакли. Подружка меня провела как-то за кулисы. Я так боялась! Продюсер его говорит: «Саша, тебя хочет поздравить олимпийская чемпионка!» А я ею тогда не была. Еще больше перепугалась. Протянула цветы, мы поболтали. Он начал прикалываться: «Ага, спортсмены-то наши нынче в Америке живут, как же, как же».

Мы подружились, Саша и сейчас очень близкий мне человек, я в курсе его жизни, но он для меня — кумир. Перед ним я всегда смущалась, скованно себя чувствовала. Нет, с таким человеком семью тоже не создашь.

В результате размышлений пришла к выводу: это должен быть нормальный мужчина, не женатый, не актер, не фигурист и не иностранец — общаться-то надо на одном языке! Мечтая о суженом, я не замечала, что рядом со мной уже два года ходит человек, которого полюблю...

Мы со Стивеном катались в одном шоу, но друг друга особо не замечали. Жили словно в параллельных измерениях. Когда тур закончился, фигуристы разъехались по домам. А в июне знакомая пригласила меня в Торонто. Я всем канадцам из шоу разослала эсэмэски: «Я — в вашей стране, развлекайте!» Они и приехали. Стивен тоже. Сидим в ресторане, хохочем. Вдруг оказалось, нам всем есть о чем поговорить!

Я разошлась: «Ребята, прилетайте в Петербург, у нас же белые ночи!» Стивен откликнулся на приглашение. Фигурист, иностранец, женат...

Не смогу объяснить, как завязалась наша история. Он приехал, и сразу стало ясно, что у нас что-то будет. Казалось, знаем друг друга много лет. Стивен был в восторге от шашлыков, моих друзей, их бани и дачи, где туалет на улице. Все восклицал: «Вот как надо жить!»

Мы гуляли, пили кофе и говорили, говорили... Нам было так легко! Никакого стеснения, зажатости. Он даже сказал:

— Ты единственный человек, с которым я могу быть самим собой.

— А как же жена?

— Не спрашивай.

До сих пор не знаю, с какого перепугу он женился в первый раз. То ли возраст подошел, то ли друзья все уже были женаты. Еще и девушку взял из очень религиозной семьи. Шаг вправо, шаг влево — согрешил. В их доме он не знал, где встать, как повернуться.

Я смотрела на Стивена и понимала, что он совсем другой, не такой, как русские мужчины. Не давит, старается понять, объяснить. Если я молчу, он не терзает: «Ну что ты молчишь? Скажи что-нибудь!» Для него, как и для меня, слова не имеют значения.

Стивен улетал, я провожала его в аэропорту. И он говорит:

— Я к тебе скоро опять прилечу.

— Так и будешь мотаться туда-обратно?

— Я привык ездить. А для связи есть телефон.

Только он приземлился, полетели эсэмэски, в которых было то, что мы не смогли сказать друг другу, глядя в глаза. Я написала: «Если бы мы с тобой оказались у алтаря и батюшка спросил, готова ли я выйти замуж, я бы сказала «да».

Стивен был сражен. Он никак не мог поверить, что это происходит с ним, всегда чувствовавшим себя ненужным собственной семье. И написал: «Ты спасла меня от самого ужасного брака на свете!»

Мы обсудили его развод и как будем жить дальше. Через месяц, в сентябре, он прилетел и все уже было серьезно. Мы начали жить вместе, в моей квартире, и я представляла его знакомым как своего гражданского мужа.

О любви мы со Стивеном не говорили. Зачем? Если любишь — делай так, чтобы твое чувство было понятно другому без слов.

Я каждую секунду ощущала его внимание, заботу. Стивену была важна даже мелочь, если она связана со мной, — что я подумала, что почувствовала, что решила. Как-то утром после дружеского сабантуя просыпаюсь, а он уже в магазин сходил, еды к завтраку купил и сам приготовил. «Вот это да!» — думаю.

Со Стивеном я поняла, что в отношениях все просто. Если не можешь быть собой, значит, это не твой человек.

В октябре мы вместе полетели к его родителям в Канаду. Они англичане, полгода живут в Англии, полгода — за океаном.

Мне было очень сложно их понимать: британский акцент мешал. Постоянно переспрашивала: «Стивен, что это значит?» Он терпеливо объяснял, переводил, и никто не смотрел на меня косо. После нашего отъезда мне позвонила его мама: «Спасибо тебе огромное! Я первый раз за последние три года видела у сына счастливые глаза». А потом и папа позвонил. Меня это так тронуло.

В последние годы я думала, что вполне счастлива. Одиночество затягивает, оно нравится. Одной быть легко, ни о ком не надо заботиться, не за кого переживать. Для общения достаточно друзей. Но после встречи со Стивеном я поняла, что была ущербной. В прямом смысле. С появлением Стивена я стала цельной. Он все время со мной, даже если не рядом.

Мы оба хотели ребенка, и я, узнав, что беременна, послала сообщение, в котором назвала его «папочкой». Он отвечает: «Ты беременна?!» И давай мне названивать через каждые пять минут: «А что теперь делать? А где будем рожать? А что тебе нужно?»

Очень разволновался: «Моим только не сообщай, я сам!» У них не принято по телефону обсуждать такие вещи. Купил открытки и надписал от имени малыша: «Я пока с вами не знаком, но папа и мама сказали, что вы классные бабушка и дедушка, и я заранее вас люблю». Собирался вскоре вручить при встрече, но его родители узнали о нашей новости раньше — из Интернета. Вот он расстроился!

Как-то Антон мне говорит:

— Мась, ты пока не заводи бебичек.

— До конца сезона полгода, у тебя есть время найти работу.

— Ну вот, а потом он тебя бросит и мне нужно будет зарабатывать денежки, чтобы прокормить тебя и твоих детей! — сострил он в ответ.

Такие у нас с ним шутки.

Меня очень волновало, где рожать: в России, Канаде или Англии. Мы решили, что английское гражданство — лучший вариант. Перед самыми родами поехали в Честер, там у Стивена маленький домик.

В библиотеке я увидела словарь уэльских имен, полистала. Единственное нормальное имя нашла — Тристан. И мы, никому ничего не говоря, решили, что так ребенка и назовем. Мои родители и друзья были в шоке: как он с таким именем будет жить?! Но мы эту битву выдержали. Потом Стивен сказал: «Спасибо тебе, я так счастлив, что мы его назвали Тристаном!»

Рожали мы со Стивеном вместе, он смотрел в монитор. Английские врачи за естественные роды, но мне родить самой не удалось. Пришлось уже в процессе делать кесарево.

Тристан появился на свет седьмого октября, как Путин, и мы зовем его Президентом. А одиннадцатого отмечали мой день рождения. В маленьком домике толпа — бабушки, дедушки, тети, дяди. Стол накрыт, все бегают, кричат, берут ребенка на руки. Я чувствовала себя совершенно измученной. Но через несколько недель после родов мы втроем поехали на машине в Лондон. Гуляли, отдыхали, и там стало понятно: мы — семья.

Стивен очень переживал, что ребенок родился, а он еще не разведен. Я ему говорила: «Надо жить, а не думать, что скажут люди. Это уже их проблемы, не наши».

Малыш у нас очень красивый, активный, общительный, на месте не сидит. Улыбается, болтает на своем тарабарском языке без умолку.

Антон, когда его увидел, сказал: «Здравствуй, Тристан, я твой дедушка Антон». Так и зовется теперь «дедушкой».

Сам Антон заводить семью не торопится. Знакомит меня с девушками, советуется — как она тебе? Но выбор сделать никак не может. Ему нравятся те, что с характером, а едва они начинают его строить — Антону не по нраву. Тут же дает задний ход!

Ко мне приезжает мама — нянчится с малышом, читает русские сказки. А когда бываем у родителей Стивена — они просто обожают внука, — те читают ему сказки английские.

Стивен старается бывать с нами как можно чаще, раз в два месяца на две недели остается в России. Пока он не настаивает на моем переезде в Канаду, знает: у меня здесь много интересных предложений. Нам по-прежнему хорошо вместе, спокойно, легко. Чем больше я узнаю Стивена, тем больше удивляюсь — как мне повезло!

Я доверяю ему и точно знаю: если у меня возникнут какие-то страхи, тревоги, Стивен обязательно успокоит, поможет, подскажет.

Недавно он завершил неприятный бракоразводный процесс, снова встречался со своей — теперь уже бывшей — женой. Прислал мне сообщение: «Без тебя и Чока (так мы зовем малыша) я был похож на сломанный карандаш».

Теперь я начинаю все сначала. Учусь кататься одна: у меня такой новый проект, есть еще новое шоу. Но главное — у меня новое ощущение жизни. До рождения Тристана я относилась к ней довольно равнодушно. И с парашютом могла прыгнуть, и с тарзанки сигануть. А теперь, если мне даже предложат слетать на Луну, скажу: «Спасибо, не надо. Я нужна на Земле».

С момента этого интервью прошло довольно много времени. В 2009 году у Елены и Стивена родилась дочь София-Диана. В 2014 году пара рассталась.