1989 г.

1991 г.

1995 г.

1996 г.

2001 г.

2003 г.

2011 г.

2012 г.

2014 г.

Фото С ретушью

Фото БЕЗ ретуши

Модельный период:

О первом знакомстве с Микки Рурком:

Был жаркий лос-анжелесский полдень. Я сразу же его узнала. Никогда не забуду его одинокую сгорбленную фигуру, зажавшуюся в угол. Так, за кухонным столом, сидел знаменитый Микки Рурк. 
Микки то ли делал вид, то ли не замечал меня. 

Я его боялась, только переборов себя, я вошла в кухню поискать какой-нибудь еды. Я не смотрела на него и не говорила ни слова, просто открыла дверь холодильника. Там осталось немного брокколи. Я вынула ее и положила на тарелку, села напротив него и начала есть. Не было произнесено ни единого слова, была тяжелая затянувшаяся пауза. В этот самый момент на кухню вошел режиссёр "Дикой Орхидеи". Я вижу, вы, двое, уже познакомились, - режиссёр одобрительно улыбнулся, его нос уже что-то почувствовал. Микки и я, мы продолжали улыбаться. Мы толком и не познакомились, но уже чувствовали близость. Я была счастлива от встречи с ним. Не знала, откуда во мне это, почему так случилось, и потому не могла заставить себя прекратить улыбаться.

- Не.., Залман, мы не познакомились, - Мик смотрел на меня сквозь налет формальности, отразившийся на его лице.  - Микки Рурк, - сказал он, поднимаясь и протягивая мне руку.
Счастливая от возможности наконец коснуться его, я буквально схватила его руку. Пристально глядя ему в глаза я хотела дать ему понять, что хоть это и его игра, но я уже в ней. 

- Карре Отис. Рада познакомиться с вами, Микки, - я снова улыбнулась. И хотя это было наше официальное знакомство, я знала, что между нами что-то произошло за секунду до прихода Залмана. Мы оба знали это.
Залман пригласил нас присоединиться к нему в гостиной. Я не знала, о чем будет фильм и у меня не было ни единой мысли о том, как пройти этот кастинг . Я не была актрисой. Просто симпатичная девочка. Именно внешность привела меня сюда и в этом смысле я тоже оказалась здесь случайно.
 

Когда стали поговаривать, что роль Эмили предлагают Синди Кроуфорд, мой оптимизм поуменьшился. Но все же часть меня была неустрашима. Не знаю, как объяснить, но я не сомневалась, что наши с Микки пути снова пересекутся. Мне действительно позвонили. Я услышала его голос на другом конце телфона, и мое сердце выпрыгнуло из груди. Я хотела быть с ним. Мы разговаривали, и он спросил меня., хотела бы я что-нибудь узнать про фильм. Я ответила «нет». Я просто хотела снова прижаться к нему. Он примчался на своем Харлее, его ревущий мотор было слышно из моей квартиры.

То, что происходило между нами в те первые недели, захватывало и запутывало, сбивало с толку. Я никогда не хотела человека настолько, насколько я желала его, но даже когда мы занимались сексом ― особенно, когда мы занимались сексом ― я чувствовала, что играю. Как и с любым мужчиной до него, моя страсть всякий раз исчезала, стоило ему войти в меня. Как только мы начинали заниматься сексом, я концентрировалась на том, чтобы он побыстрее кончил и все завершилось. В этом смысле я была опытной актрисой. Я слишком рано осознала власть своей сексуальности, и время от времени мне казалось, что это единственный мой козырь. Я хотела быть самой-самой любовницей Микки, лучшей среди всех женщин, с которыми он когда-либо был. И, получается, фокусировалась на нем и не могла сосредоточиться на собственном удовольствии. Долгие годы я мечтала получить оргазм с кем-то, кроме самой себя.

   

Мне никогда не приходилось работать столько времени подряд, как  на съёмках "Дикой орхидеи", отчего я переставала чувствовать себя собой. Будто мой мир переворачивался, а я спокойно за этим наблюдала.
К этому времени отрицательная энергетика кино и всего, что с ним было связано, испортила ту сладость наших отношений, которая присутствовала в самом начале. Когда мы ужинами в номере у Микки. Прежде, чем мы поели, он разлил нам по бокалу красного вина, положив в свой маленькую таблетку.

«Что это?», - спросила я

«Ксанакс, он от беспокойства. У меня бывают приступы паники, Отис. Тем более, когда все вокруг вводит меня в стресс» Я видела, как он ходит вокруг съемочной площадки, зажимая в кулаке бумажный пакет, время от времени дыша в него, чтобы восстановить дыхание. Мы никогда до этого не говорили о его приступах.

«Как ты думаешь, мне бы они помогли?»,- я никогда раньше не принимала таблеток, и не знала, что бывают такие, от которых можно расслабиться. Я понимала только уличные наркотики и траву.

«Уверен», - пожал плечами он. Как и многие другие люди в то время, Микки полагал, раз доктор их прописал, значит, они на пользу. Я научилась проходить через съемочный процесс то с помощью одного стимулятора, то с поддержкой другого. Таблетки Микки помогали, но не настолько, чтобы без устали работать ночи напролет. Должно быть в середине съемочного процесса Хирам, мой визажист, доверил мне свою маленькую тайну. Я была невероятно уставшей и у меня был запор. Это, поверьте, чудовищная комбинация для участия в полуобнаженной сцене.
«Сладкая моя, - ворковал у дверей ванной Хирам, - у меня есть кое-что для тебя». «Что?», - раздраженно кричала я. «Открой дверь, дорогая. Вот, это тебя быстро освободит», - я открыла и увидела, как он протянул мне маленький темный пузырек и крошечную серебряную ложку. «Ни за что!», - кричала я яростно. Я пробовала кокс давным давно, но уже долгое время не принимала его. «Дорогая, мы на кокаиновой земле», - сказал Хирам, закрывая за мной дверь в ванную. Мне казалось, что одно присутствие пузырька в моей руке уже решало мою проблему.
Я постояла еще в ванной, спустила воду в унитазе и вернулась.
Хирам подмигнул мне: «Только не злоупотребляй. Пользуйся при случае, чтобы справиться с этими жуткими рабочими ночами». 

«И еще одно, милая...., я не думаю, что мальчики должны об этом узнать», - добавил он, кивая в сторону трейлера Микки.

«Это будет нашей тайной, хорошо?»

«Абсолютно точно», кивнул он мне. Именно так кокаин вернулся в мою жизнь. Быстро и яростно. Это была первой из множества вещей, что я скрывала от Микки. Я уже провела с ним достаточно времени, чтобы знать, что прокатит, а что нет, к чему он отнесется нормально, а к чему — наоборот.

У него были свои друзья и единомышленники, у меня — свои. У него были свои тайны, у меня тоже. Я изначально знала, даже нам было суждено быть вместе, барьер между нами остался бы навсегда. Была любовь, но и ложь тоже была. Была страсть, но и пристрастия тоже были. Куда бы ты ни посмотрел, везде были сплошные противоречия. 

Когда съемки подошли к концу, появилось множество дискуссий о печально известной любовной сцене, которую снимали как раз перед отъездом из Рио. Мы снимали ее как раз тогда, когда Микки сообщил мне, что уедет раньше. Одновременно с порывом ветра, он окатил меня этой новостью. «Что ты имеешь в виду под этим «рано»?», - внутри меня все переворачивалось. Я знала, что конец съемок мог бы стать и концом наших отношений.
«Я хотел поговорить с тобой, Отис. Я уеду на неделю раньше... Мне нужно побыстрее вернуться. Но, детка, я буду по тебе скучать», - он водил рукой по моим волосам. «Что это значит, Микки?, - спросила я, - Это было только из-за фильма? Я тебя снова увижу?» Мне не хотелось казаться ему отчаянной и навязчивой.  «Я хочу, чтобы ты ко мне переехала», - внезапно проговорил он. «Что?» - я была потрясена. Я знала про его свободные отношения в Штатах, где он то встречался, то расставался с другой моделью. И я знала, что он достраивал дом в каньоне Бенедикт. С другой стороны, мне действительно было негде жить. Я съехала от Этана, своего бывшего бойфренда и перебивалась по отелям и кушеткам друзей.
«Переехать куда? Когда ты решил это? Ты уверен?» «Я хочу оставить здесь с тобой Джо, он приглядит за тобой и привезет тебя ко мне живой и здоровой..., я в это время найду, где тебе пожить... хм...где нам пожить. Только сделай мне одолжение, Отис…». У меня отвисла челюсть. Он был серьезен, серьезней некуда, а я была уже не столько взволнована, сколько напугана его напором: «Какое одолжение?»
«Просто будь хорошей девочкой. Все то время, пока ты здесь, а я дома. Просто будь хорошей девочкой», - и у меня осталось сильное ощущение, если бы я нехорошо себя вела, он непременно об этом бы узнал.

Нам осталось снять всего одну сцену перед отъездом Микки. Это была любовная сцена между Эмили и Уилером. Я была вся на нервах, это была кульминация киноромана, и в то же время кульминация наших с Микки реальных отношений.
Когда я пришла на площадку, я увидела кровать, окруженную софитами и звукооператорами. Мы должны были генерировать химию отношений в эмоциональной сцене с нашим финальным объятьем... Там было мало места, одни углы, о которые мы ударялись, поэтому все было поставлено и отрепетировано от и до. Но это совсем не значит, что на долю секунды мы не потерялись и наши тела не слились в подлинной, удивительной страсти. Но в то же время мы были на съемочной площадке. Мы должны были повторять и повторять дубли каждый раз, как только кто-нибудь, осветитель, звукорежиссер, оператор или сам Залман, нас прерывал и неуклюже говорил: «Хм, мы можем переснять? Простите, ребята». Мы замирали на мгновение, неловко смеялись, но безусловно входили в положение, чтобы наброситься друг на друга снова. И снова на секунду никого вокруг не существовало. Наивность и нехватка опыта сослужили мне, без сомнения, плохую службу. Я не могла никого осуждать. У меня не было никакой системы взглядов. Я не понимала тогда, что способ, которым была снята это сцена, мог предполагать большее, нежели было на самом деле. Поэтому немедленно после того, как мы закончили съемки, стали распространяться слухи о том, что мы действительно занимались сексом перед камерами. Залман Кинг и его продюсеры не сделали ничего, чтобы предотвратить их распространение. Скорее наоборот: энужно было продвигать фильм, и они подогревали публику, жадную до сенсаций. Против моего воли, продюсеры фильма продали кадры из фильма журналу Плейбой, чтобы изображения этой сцены появились на его страницах. Это было лишь малой толикой тех оскорблений, которые посыпались на меня после роли Эмили. И только началом очень болезненных публичных унижений.

Как бы то ни было, эта тактика промоушена работала. С выходом трейлера в ротацию пресса, казалось, сошла с ума. «Они занимались сексом!», - кричали газеты. Этот вопрос задавался в каждом интервью. Что бы там ни было, эта шумиха вокруг последней сцены не переплюнула вопросы о моей паршивой игре. Это должно было стать моим прорывом как актрисы, когда один рецензент назвал меня «в лучшем случае деревянной». По крайней мере, вину за плохие кассовые сборы нельзя было возложить только на меня. Микки, в свою очередь, сыграл уже в нескольких фильмах подряд, которые провалились у критиков. Он входил вдолгое крутое пике.

Я в одиночестве провела последнюю съемочную неделю. Села на самолет и вернулась в Лос-Анжеллес. Для меня было облегчением увидеть Микки, когда я, вконец ослабевшая, проходила таможню. Он стал моей семьей. Мой друг и партнер по безумию. Я должна была довериться ему, ибо он был всем, что у меня тогда было. Наш Дом назывался Ольта Лома Террас и находился на вершине холма в тупике за железными воротами. Он был огромным и темным, но от этого не выглядел менее привлекательным и негостеприимным. Микки весь светился, уверяя, что я буду здесь счастлива. Я поразилась до глубины души. Оказалось, для него было гораздо более важным произвести на меня впечатление и изолировать от любого общества, нежели просто провести время вдвоем. Это не был не тот Микки, которого я думала, что знаю.

Спустя 2 дня Микки наконец появился. У меня не было ни номера телефона, по которому можно было до него дозвониться, ни единой идеи где бы он мог находиться. Во мне кипели обида и злость, я чувствовала себя брошенной и оскорбленной. «Где тебя носили черти, Мик? Какого черта вообще происходит?». Микки схватил меня за руку, выкрутил ее, впиваясь пальцами в кожу. Я завыла от боли.

«Отис, слушай сюда. Ты должна потерпеть. Я пытался уладить одно дело».

«Это все, что ты делал? Улаживал? Пытался?», - я пристально смотрела ему в глаза, пытаясь заставить его сказать правду. Я была все еще слишком молода, чтобы полагать, что обладаю подобной властью.

Микки мне пообещал, но это было все, что он сделал. Он уверял, что не мог дождаться, когда будет со мной. «Мне это не нужно, Мик. Если нужно подождать — давай подождем. Если тебе нужно время — пусть оно у тебя будет. Реши все свои дерьмовые вопросы, а потом посмотрим, можем мы быть вместе или нет. Может, через пару месяцев?», я блефовала, напуганная не столько тем, что он уйдет, но тем, что он снова заставит меня ждать его запертой на этом холме.

Глаза Микки загорелись, когда он услышал мое «давай подождем». Я бы назвала это «его сумасшествие», потому что не могу найти другого термина, чтобы описать, как он повел себя, на секунду представив, что меня потеряет.

Я играла в хранительницу очага. Я знала, было что-то очень неправильным с этой моей новой жизнью. По всем стандартам у меня было все, о чем можно только мечтать: большой красивый дом, отношения с известным актером. Но я должна была это прекратить, это было как раз то, что нужно было оставить. Я теряла слишком много времени, ожидая его возвращения. Долгими одинокими ночами слушала завывание ветров, гуляющих в каньоне и вой койотов, доносящийся издалека. Лежала без сна, с открытыми глазами, изводя себя одним-единственным вопросом, когда Микки даст о себе знать? Если бы я предполагала, что это будет моей участью, я никогда бы сюда не переехала. Я не умела ждать. И до сих пор не умею. Я человек дела, движения. Мне нравится, когда вокруг что-то происходит, нравится ставить цели и добиваться их, двигаться вперед в жизненном круговороте. Я думаю, часть меня умирала в этом бесконечном ожидании.Курила без остановки сигарету за сигаретой. Хотела позвонить маме. Отцу. Сестре или брату... Но никак не могла собраться и заставить себя поднять трубку. Тем более, что они так и не были в курсе.... В этот самый момент я услышала звук открывающихся ворот и шум подъезжающего автомобиля. Это был не Харлей Мика, и я встала посмотреть, кто бы это мог быть.

Это был Микки за рулем черного Мустанга с откидным верхом. К переднему бамперу был привязан огромный красный бант. Мотор ревел, и Микки стоял рядом, улыбаясь от уха до уха. «С днем рождения, Отис!» - проорал он в мою сторону. Я была поражена до глубины души. Хотела было спросить, где он был, зачем заставил меня ждать в свой день рождения, но из-за такого дорогого подарка это могло показаться неблагодарностью. С другой стороны, Микки не волновали такие вещи, как автомобили, а я редко чувствовала себя достойной подарков. И мне было некомфортно от такого великодушия. Тогда я была большой чудачкой.«Отис, тебе не нравится?» - Микки был озадачен. Я тоже. «Нет..., еще как нравится, Мик! Он великолепен. Это лучший подарок на день рождения, который я могла бы себе представить», - я врала. По факту, лучшим подарком было бы уличить его в том, что он не сдерживал своих обещаний. Лучшим подарком было бы свалить нахрен из этого дома. Но я прикусила язык. «Давай обкатаем его.... как считаешь?» - уговаривал он меня. «Конечно» - я захватила сумку и запрыгнула в свою новую тачку. Микки был за рулем, я укуталась в кожаный плащ и стала разглядывать его. Почему мое сердце трепетало всякий раз, стоило ему оказаться рядом? Почему я так в нем нуждалась? Фактически, это было ужасное отчаяние. «Отис, мне нужно в кафе Рома. У меня там встреча»
Это меня потрясло: «Это по поводу моего дня рождения? Праздничный ужин?» Он покачал головой: «Да ладно тебе, Орешек, ты же знаешь, я тебя люблю. эй..., разве тебе не понравился Мустанг?»

Что я могла сказать? Я не хотела, чтобы мою любовь покупали. Да и подарки никогда не смогут восполнить пренебрежение. Но сформулировать то, что меня беспокоило, я не могла. И не знала, с чего начать. Я все возвращалась к этому, размышляя о очевидном. По крайней мере теперь у меня был свой автомобиль. Транспортное средство для побега. Он вышел в переулке у кафе Рома. Это было небольшое байкерское заведение Микки и его брата Джо. Я понятия не имела, чем они там занимаются, но доверия никакого это у меня не вызывало. По определенным необъяснимым причинам, я продолжала оставаться его тайной. Микки по-прежнему не желал афишировать наши отношения.
Как только Мик выпрыгнул из мустанга, ко мне подошел Джо: «С днем рождения, Отис! Чем планируешь заниматься вечером?». «Спасибо, Джо! - пожала плечами я, - наверное ничего не планирую. У Мика встреча с кем-то».  «О, Господи..., брат», - Джо посмотрел на меня с сочувствием. Он тоже все видел и потому разочарованно покачал головой: «Ладно, до скорого, Отис, береги себя. Слышишь?» Таким был мой двадцать первый день рождения. И все прошло вовсе не так здорово, как планировалось..

Едва успев выйти на экран, «Дикая орхидея» собрала самые ужасные рецензии, которые можно только представить. Я должна была бы знать это, особенно после публикации кадров знаменитой сексуальной сцены в Плейбое. Я не давала согласия на это, но и запретить тоже не могла. Моя задница целиком и полностью принадлежала студии. Или даже не так, изображение моей задницы в «Дикой Орхидее» принадлежало студии.
Надо сказать, я была не единственной, кого ехидно обсуждали в прессе. «Хомячьи щеки» Микки были другой популярной темой. 
Это была первая из многих его пластических операций в попытках изменить свой облик. И далеко не последняя, замеченная СМИ.

Мысль о том, что люди будут смотреть «Дикую Орхидею» погружала меня в депрессию. Пока я работала на съемочной площадке, у меня не было ни малейшего представления о том, как впоследствии это будет представлено на экране. Я видела этот фильм всего однажды. И у меня ни разу не возникало желания пересмотреть его снова. «Дикая орхидея» стала для меня квинтэссенцией всего самого отвратительного: злоупотребления наркотиками, эксплуатации, начала моего позора.
Я так закрылась после съемок, что о новой роли в кино не могло быть и речи (думаю, к облегчению Микки). Мне просто хотелось вернуться к модельной карьере. По счастливой случайности, как раз в это время мне предложили сняться в кампании Кельвина Кляйна. 

К сожалению автобиография до конца не переведена на русский язык, только несколько отрывков(

Оглядываясь на собственное прошлое, я понимаю, что в основе моих проблем (проблем с питанием и, в определенном смысле, проблем с ритмом жизни – жизни в постоянном отсутствии стабильности и/или переутомлении) лежат скрытые сожаление и боль. Под внешней оболочкой спрятаны серьезные отклонения, и в прошлом у меня не было ни ресурсов, ни путей, ни даже храбрости для того, чтобы разобраться в них. Благодаря участию во многих восстановительных программах я научилась видеть скрытые в глубине подсознания мотивы поведения. Яркий свет пролился на то, что раньше скрывалось во тьме, в моем подсознании и моем сердце. С помощью этого света я смогла разобраться, что мне нужно для продолжения пути. Моими лучшими друзьями стали йога, терапия и медитация.

Во время интервью с Барбарой Уолтерс после церемонии награждения Academy Awards 2009 эмоциональный Рурк сказал, что любил Отис «до смерти», что она была «подходящей девушкой в неподходящее время», и что оба они «были не в себе», и что восемь лет после развода он ждал, что она вернётся к нему. 

Блоги

Carre Otis

23:35, 31 июля 2014

Автор: Whatever1Like

Комменты 29

Аватар

Какой хороший пост! больше спасибо автору за него.

Аватар

она, конечно, красавица, но по-моему не умная. возможно от этого и проблемы все. в том числе и у Рурка.. двое таких бесшабашных....

Аватар

Отличный пост здорово что много фото.. люблю их обоих .. оба были очень красивыми в молодости

Аватар

Она яркий пример того, что может случиться с женщиной, когда есть красота и совершенно отсутствует мозг. Я, после дикой орхидеи просто зафанатела ей, влюбилась, но, почитав все интервью и истории, появилось чувство брезгливости:(

Аватар

я ее боюсь

Подождите...