На часах в холле Solo House, частном клубе на Бульваре Сансет в Лос-Анджелесе, половина второго дня. Вход только для членов клуба… Если метрдотель и пропустил нас к лифту, то только потому, что мы произнесли заветные слова: «У нас назначена встреча с Робертом Паттинсоном в 2 часа». К нашему удивлению, актер тоже приехал на полчаса раньше… заросший по самое не могу. Он отращивал свою бороду вовсе не для того, чтобы скрыться от папарацци, а для подготовки к своей новой роли в рок-фильме прошлых лет «The Band». Но нас с ним свел другой проект – фильм «Космополис», адаптация Дэвидом Кроненбергом романа Дона ДеЛилло. Этот электрошоковый фильм даже поедет в Канны. Канадский режиссер удивил всех на свете, отдав роль Эрика Пэкера Сумеречной звезде. Этот 28-летний нью-йоркский яппи решает проехаться по городу к своему парикмахеру, в то время как на улицах царит хаос из-за многочисленных протестов и демонстраций, а его собственной жизни угрожает опасность. Дорога в ад, которая изменит его жизнь навсегда. «Его» также можно применить к Паттинсону, который в нужное время и в нужном месте показал свою впечатляющую игру. В середине ноября, когда выйдет самый последний Сумеречный фильм, изначально подросток-сердцеед, наконец, выпустит на волю выросшего в нем актера, чему «Космополис» является прямым подтверждением. И трансформация уже началась! Premiere: Роб, когда мы разговаривали в прошлый раз, ты приехал прямо со съемок «Космополиса» и рассказал нам: «Я не понимал, что мы делаем, и когда спросил Дэвида, о чем речь, он ответил: «Я не знаю, нам все равно». Но, посмотрев фильм, я нахожу его вполне понятным. Роберт Паттинсон: В первый раз я видел его отрывками. На тот момент музыка еще не отложилась в моей голове. Но затем я посмотрел его снова, уже с другими, чуткими, людьми. Они смеялись без передышки, и я подумал: «О, ну хоть как-то сработало». (Смеется). Я жду не дождусь реакции аудитории. Пожалуй, я впервые могу смотреть на то, что я сделал, как на фильм, поскольку «Космополис» полностью принадлежит Дэвиду Кроненбергу. Это действительно его фильм. Р.: Если быть точнее, он и твой тоже… РП: Нет, это чистый Кроненберг. Вне всяких сомнений. Большинство режиссеров пытаются взять тебя под руку и говорят: «Я помогу тебе добраться туда, куда тебе нужно». Дэвид снимает сцену и говорит: «Ладно, это хорошо, давайте дальше!» Но он очень чувствителен к игре актеров, он не собирается давать тебе советы, но ему присуща странная скрупулезность. От его взгляда ничего не ускользает, и если твое внимание рассеялось буквально на секунду, он тут же это улавливает. И с этим работать очень волнительно. На финальной вечеринке я спросил его, видел ли он хоть какие-нибудь отредактированные кадры, а он ответил, что уже видел весь фильм! Он только закончил его редактировать. Поскольку меня снедало любопытство, я задал другой вопрос: «А теперь вы знаете, о чем он?» «Не совсем, но он классный, даже смешной». Затем он процитировал Феллини, утверждая, что фильм мертвый, если дает ответы на все вопросы. На площадке Дэвид явно наслаждался царившей там путаницей, в том числе и среди таких актеров, как Пол Джаматти. Р.: У режиссера ведь должна быть голова на плечах… РП: Он также не должен ничего бояться. Я никогда еще не работал ни с кем таким уверенным в собственных силах. Если он застревал на какой-то сцене, то сразу переключался на другую. Он выучил сценарий наизусть, поэтому мог себе это позволить. Сначала это немного нервировало, но так, по сцене, я запомнил весь сценарий. Как пьесу. Р.: Но актерам свойственно бояться, не так ли? РП: В первый день съемок я не появлялся. Пока мы готовились к первой сцене, Сара Гэйдон (играет его жену) меня спросила: «Расскажи, как ты готовился к роли?» Я буквально вышел из себя, выскочил из лимузина и завизжал: «Как ты смеешь меня так судить? Ты пытаешься меня испытать или что?» (Смеется). Р.: Кроненберг рассказал нам, как ты напрягался по поводу съемок фильма. РП: Я сейчас прохожу фазу, когда пытаюсь понять, на что я способен как актер. Этот комплекс развивается сильнее, когда ты осознаешь, что у тебя есть прошлое, пусть даже Дэвид на это не обращал никакого внимания. Р.: Мы рекомендовали Дэвиду посмотреть последний Сумеречный фильм, там есть почти «кроненбергские» моменты… РП: (Смеется). Я не могу поверить, что должен выйти еще один фильм (вторая часть «Рассвета» выйдет на экраны 14 ноября) и что мне через пару дней предстоят кое-какие пересъемки. Р.: Ты думал, что уже оставил сагу позади? РП: Да, я уже не тот, каким был раньше. Во-первых, я старше… Когда я усаживаюсь в кресло к гримеру, я с каждым днем вижу все больше морщин, это пугает. И я очень поправился, возмужал. После съемок первого фильма я стащил с площадки несколько вещей, и я даже близко не могу влезть ни в одну! Р.: Когда ты впервые приехал в Канны в 2009 году, то спровоцировал беспорядки на пляже, где тебя ждали 700 фанатов. Охране пришлось потрудиться, чтобы провести тебя к машине… РП: В этом году они меня даже не заметят: «Нам все равно, он не из Голодных игр!» (Смеется). Р.: Похоже, на набережной Круазетт тебе предстоит встреча с твоей Сумеречной коллегой – Кристен Стюарт поедет туда представлять свой фильм «На дороге». Фестиваль смахивает на выпускной вечер… РП: Я очень хочу поехать. Съемки «Космополиса» с Кроненбергом что-то во мне изменили. Я чувствую, что у меня есть яйца. (Смеется). Прямо сейчас у меня в проекте пять фильмов. А раньше я проводил время в сомнениях и размышлениях. Как только я прочитывал сценарий, я начинал работать над собой, постоянно сомневаясь, достаточно ли я хорош. А теперь я просто говорю себе: «Да и хрен с ним! Если они хотят с тобой работать, вперед!» Р.: После «Космополиса» ты нигде не снимался, словно ждал, когда к тебе поступит больше предложений. Это так? РП: Более или менее. Я буду занят «Рассветом» до конца года, а зимой мало кто чего снимает. Месяца три назад я запаниковал, но потом ко мне стали поступать предложения. Если все будет хорошо, осенью мы приступим к съемкам. Р.: Пару лет назад ты казался удивленным, когда тебя хотели взять в определенные фильмы. Ты говорил, что будешь сниматься до тех пор, пока у тебя будет такая возможность. Мне кажется, твои взгляды на актерство несколько изменились. Теперь ты знаешь, чего хочешь. РП: Я всегда хотел сниматься в хорошем кино. Но раньше я был представителем того типа людей, которые, напиваясь, говорят: «Если я не нравлюсь людям, пусть поцелуют себя в зад!» (Смеется). Сегодня все по-другому: я хочу, чтобы люди, которых я уважаю, отвечали мне взаимностью. Но это просто только на первый взгляд, иногда тебе нужно время, чтобы понять, что чье-то уважение – это и есть самое главное. И нытье по этому поводу успеха тебе не принесет. Когда Дэвид появился из ниоткуда, чтобы предложить мне роль в «Космополисе», я задал ему кучу вопросов. Я хотел знать все – что он во мне нашел, что он обо мне думает… Но он мне так и не ответил. Р.: В интернете тизер «Космополиса» произвел эффект взорвавшейся бомбы… РП: Я снимаюсь в кино 8 лет, и меня постоянно кто-то где-то за что-то критикует. А тут вышел тизер – и все восторгаются. «Это великолепно! Он тут хорошо играет!» Но это же смешно! Ты начинаешь понимать, как работает критическое мышление некоторых людей.

Р.: Большинство критиков заявляли, что ты отстой, даже не видев ни одного твоего фильма. И это притом, что в «Сумерках» ты был хорош! РП: Ну, разве что в некоторых сценах… В любом случае, я старался. Мне бы хотелось кое-что спросить у тех людей, которые думают, что я только-только начал играть хорошо: как вы думаете, чем я занимался в «Сумерках»? Это, как они думают, предел моих возможностей? Нет, ну я же сам принимаю какие-то решения и делаю выбор. Мне было смешно, когда я прочел какую-то статью вроде (говорит драматическим голосом) «Сможет ли «Космополис», наконец, доказать, что он умеет играть?» Что это вообще означает? Р.: До того, как их нашли Бертон и Финчер, Джонни Депп и Брэд Питт были известны только «симпатичными мордашками». Мне кажется, с тобой и «Космополисом» происходит то же самое. РП: То, как индустрия воспринимает актера, все время меняется, и это хорошо, поскольку для меня Брэд Питт – один из несправедливо недооцененных актеров в мире. Наверное, этого недостаточно, но он никогда не играл плохо. А сейчас никто не хочет снимать его в драме, поскольку люди говорят, что их никто не будет смотреть. Никто. Кроме Брэда Питта. Вот вам и карьера. Мы по-прежнему смотрим фильмы из разряда независимых, но драмы с участием признанных звезд почти исчезли. Наверное, это все потому, что у тех звезд не осталось загадки. Вам бы хотелось играть подобные роли, если бы люди знали всю подноготную о вас и вашей жизни? Р.: Раньше талантливые актеры становились суперзвездами. Но теперь мы можем стать суперзвездами еще до того, как сможем доказать, что являемся талантливыми актерами. РП: Статус звезды – это единственная вещь, которой можно достичь, не имея никакой квалификации. А если потом ты посмеешь где-то сказать что-то нелестное о славе, то, несомненно, на тебя выльют ушат дерьма. Люди не хотят об этом ничего слышать. Это не зависть, они просто не хотят, чтобы вы рассеивали их представления и мечты. Р.: Но ты должен поддерживать иллюзию вне зависимости от цены… РП: Парадокс в том, что они хотят одновременно и поддерживать ее, и развеять путем сбора как можно большего количества фактов о твоей личной жизни. Р.: Я ошибаюсь или мне действительно кажется, что ты больше склонен к амбициозным проектам, не спеша отдаться во власть Голливудских искусителей? РП: На самом деле, намного опаснее встать на путь Голливуда. Недавно я прочел сценарий к крупномасштабному фильму стоимостью $80 млн., который мне очень понравился. Это был первый сценарий, полученный мною от студии, который вызвал у меня действительно неподдельный интерес и восторг. Я сказал себе: «Вот оно. Наконец-то у меня есть крутой блокбастер, в котором я давно хотел сняться!» Но когда я пришел на встречу, мне сказали, что я слишком «сумеречный» и что ничего не выйдет. Я расстроился. Но затем я вновь прочел сценарий и понял, что он не очень хорош. (Смеется). Р.: Словно судьба сама пытается тебе что-то сказать… РП: Возможно. Часто поговаривают, что у тебя должно быть в кармане два проекта – один для себя, другой для студии. Но я в это не верю. Если ты снимешь дерьмовый фильм… ну, это будет просто дерьмовый фильм. И кассовые сборы этого никак не изменят. А успех никогда нельзя определить точно: только взгляните на «Гнев титанов», который провалился в прокате… Р.: Ты когда-нибудь соглашался на роль только ради денег? РП: Да. Но в последнюю секунду всегда что-то происходит и ничего не получается. Безусловно, я снялся в пяти Сумеречных фильмах, но я никогда не делал этого ради денег, даже если бы вдруг решил, что несправедливо отдавать их кому-то другому. (Смеется). Я уяснил для себя одну истину – деньги никогда не даются просто так. С одной стороны, чем больше денег у тебя есть, тем больше проблем появляется… Например, приходится баррикадировать собственный дом. Когда кто-то говорит мне: «Но это всего лишь кино», мне хочется ответить: «Да, но за это мне могут платить до конца моей жизни!» Р.: Однажды продав душу, очень сложно вернуть ее обратно. РП: Особенно в Голливуде, где все тебя судят. Я всегда восхищался Николасом Кэйджем, который делал со своей карьерой то, что хотел, не волнуясь, что об этом подумают все остальные. И 15 лет спустя они вдруг поняли, что он гений. Он не только один из самых интересных актеров в мире, он настоящий художник. Р.: Враждебность, с которой некоторые восприняли «Сумерки», должна была заставить тебя жить не своей жизнью, учитывая отношение к тебе людей… РП: Когда ты становишься известным внезапно, ты не можешь контролировать то, что думают о тебе люди. Тебе приходится учиться контролировать бурю, особенно когда понимаешь, что являешься лишь маленькой шестеренкой в огромном механизме. Когда ты даешь одно за другим интервью в целях продвижения фильма, но никто не спрашивает тебя о работе, ты задаешься вопросом, являешься ли ты актером вообще. Я часто попадал в ситуации, когда люди, видимо, не видели ни одного фильма саги, и их интересовало только то, каково это быть знаменитостью. «Люди узнают тебя на улицах, все время фотографируют, как ты реагируешь»… В то время как я об этом говорю, недавно на пляже со мной кое-что произошло. Я пытался научиться серфингу – естественно, вы даже представить не можете, каким идиотом я тогда выглядел – и, завидев папарацци, поспешил скрыться за камнями. Когда это [присутствие папарацци] подтвердилось, я поддался импульсу и побежал в их сторону. Но на полпути я начал спрашивать себя, что же я сделаю, когда подбегу к ним. Я не боялся драки, которая мне казалась вполне реально осуществимой, но я испугался, что могу, в конце концов, загреметь под суд, если вдруг причиню кому-то из них вред. Но, к счастью, те папарацци оказались достаточно трусливыми, чтобы немедленно сбежать. Понятия не имею, чем бы все закончилось, останься они на месте. Р.: Утешает то, что эта истерия вскоре завершится… РП: Мне вот-вот стукнет 26 лет, и я могу признаться, что меня пугает такая популярность среди 13-летних девочек. Я часто думаю о том, когда все это изменится. Р.: Думаю, все начнет меняться уже через месяц, когда люди увидят «Космополис». РП: Мне всегда казалось, что люди оценивают актерскую игру так, словно мы все – участники «Американского идола». Чтобы люди оценили тебя хорошо, тебе достаточно заплакать или громко закричать. Но я стараюсь не обманываться. Р.: Удивительно, как тебе до сих пор удается сохранять чистый разум. Ты когда-нибудь ловил себя на том, что играешь как звезда? РП: Наверное, если бы люди дни и ночи напролет твердили мне, что я гений, все было бы наоборот. Но это не тот случай. В самом начале я пытался сделать карьеру модели, не особенно купаясь в предложениях работы. Когда ты проходишь через две с лишним тысячи кастингов, где работодатели даже не смотрят тебе в глаза, а только перебирают фотографии, с отвращением твердя свое «Нет, нет…», у тебя вырабатывается иммунитет ко многим вещам.