— Филипп, последние полтора года были для тебя и твоей семьи очень сложными: ушел из жизни самый близкий и дорогой вам человек. В чем черпаете силы, чтобы держать душевное равновесие и жить дальше? — Описать словами то, что я испытал, потеряв отца, невозможно. Его не хватает, начинаешь скучать, тосковать… Но я продолжаю с ним общаться. Ежедневно с ним разговариваю, веду внутренний диалог. Сажусь в машину, еду по делам и обращаюсь к отцу. Мама тоже держится молодцом. Слава Богу, у нее есть внуки, есть я, мы часто к ней заезжаем, звоним. Помогают маме и друзья отца. В этом смысле родителям повезло: их окружали верные люди, подставившие плечо в трудную минуту, за это им огромное спасибо!

— Снится папа? — Конечно, часто. — А есть что-то, о чем сожалеешь: не успел сделать, рассказать, спросить? — Безусловно… Но я считаю, что родные люди не обязаны делиться друг с другом каждой мыслью, а потом всю оставшуюся жизнь жалеть, что чего-то не сказали. Теперь я точно знаю, важно другое: люди должны жить в любви. А она передается через поступки, ощущения. Слова не всегда передают суть. А любовь — это «теорема, которую надо каждый день доказывать», как говорил отец, играя барона Мюнхгаузена. В нашей семье такая любовь друг к другу была. Отец был уверен в моем отношении к нему, а меня поддерживали его забота и понимание — и эти воспоминания меня согревают сегодня.

— В чем ты похож на отца? — На эту тему любит рассуждать Леонид Ярмольник — один из самых близких друзей Олега Ивановича. Он смотрит на меня и во всех чертах лица, поступках, движениях видит Олега Янковского. На годовщину смерти папы собрались все его друзья и родственники. Они не могли на меня спокойно смотреть, все время повторяли, что я копия отца. Безусловно, мы похожи в пластике. Потом, я худой, и папа тоже был худой.

— А еще — оба красивые. — Спасибо. Папины друзья считают, что по телефону очень похожи наши голоса. И, кстати, мы оба родились в год Обезьяны. Вот такое совпадение. — Филипп, почему ты выбрал режиссуру, а не повторил путь родителей — замечательных актеров? Кстати, я тут пересматривала фильм Владимира Бортко «Афганский излом», снятый в 1991 году, и одну из ролей там… играешь ты, причем очень профессионально и ярко. Но твои эксперименты в этой области закончились. Почему? — Я себя актером не считаю, не зарабатываю этим на хлеб и не являюсь профессионалом в этой области, хотя у меня есть какие-то навыки, какая-то органика, иногда я даже позволяю себе сниматься в кино. Но я уже лет с 14 хотел управлять процессом создания кино, мечтал о режиссуре. Однако я рано осознал, что эта профессия требует более зрелого возраста и жизненного опыта, а так как фильмы стоят дорого, трудно рассчитывать, что постановку доверят, например, 22-летнему человеку. Поэтому я сначала пошел по стопам родителей: поcтупил в театральный институт на актерский факультет — на курс Олега Табакова. Кстати, прекрасный был курс, я учился вместе с Вовой Машковым, Женей Мироновым, Ирой Апексимовой, Валерой Николаевым. Первое образование мне очень помогло в дальнейшем, в работе с актерами.

— А как родители отнеслись к тому, что ты выбрал кинематограф? Часто люди творческих профессий стараются оградить детей от тягот, с которыми сталкиваются служители муз. — Может быть, в глубине души мои родители и хотели, чтобы их сын занимался другим делом и стал, например, юристом или дипломатом. Уж кому как не им было знать, насколько тяжело дается все, что связано с искусством. Но для меня жизнь бухгалтеров или инженеров была чужой. Я всегда жил в мире, где было только кино, театр, актеры, режиссеры. Как человек формировался именно в этой среде. За кулисами «Ленкома», в котором работали папа и мама, я проводил почти все свободное время. Я вырос там, как Маугли в джунглях.

— Помнишь, когда впервые попал на съемочную площадку? — Я очень рано начал ездить с отцом на съемки. Мне было около пяти лет, когда мы с папой вместе сыграли в знаменитом фильме Андрея Тарковского «Зеркало». А через год уже вышел на съемочную площадку картины о Великой Отечественной войне «Под каменным небом» режиссера Игоря Масленникова. Папа играл там одну из главных ролей, а когда в кадре понадобился ребенок, выбор автоматом пал на меня. Съемки проходили в Норвегии, и эта поездка для меня была событием, ведь в те годы отправиться за границу могли единицы. В общем, с папой я исколесил десятки городов и был практически на всех его съемках — от «Гонщиков» до фильма «Мой ласковый и нежный зверь». — Папа брал тебя, чтобы не оставлять без присмотра? — Наверное. Родители, как бы ни были заняты, никогда не оставляли меня одного надолго. Но делали это очень тактично и никогда на меня не давили. Обычно папа говорил: «Свободен? Поехали?» И мы ехали. Он делал так, как будто бы это я сам принимал решение.

— А какому профессиональному качеству ты научился у отца? — Прежде всего серьезному и ответственному отношению к работе. — Филипп, а тебя в строгости воспитывали? — Не сказал бы. Я всегда ощущал понимание и заботу родных. У нас все шло через любовь, через желание сделать так, чтобы мое сознание развивалось. Какого-то давления на меня никогда не было. И детей, Ивана и Лизу, мы с Оксаной воспитываем так же.

— То есть ты не будешь возражать, если Лиза захочет стать актрисой. — Ей пока 15 лет, и говорить об этом рано, она учится в колледже. Не знаю, что ее заинтересует. Но поскольку Лиза — девочка красивая и умная, не исключаю, что она решит попробовать себя на этом поприще. Иван поступил в ГИТИС, на актерско-режиссерский факультет к Сергею Женовачу. Может, я, как когда-то мои родители, был бы рад, выбери он другую профессию. Но этого ожидать не приходилось. Ведь он тоже дитя киношного мира и с детства на съемочных площадках.

— У Ивана очень эффектная внешность, есть все шансы стать секс-символом поколения, каким когда-то был его дед. Как ты к этому отнесешься? — Маш, поверь, если актер — умный, по-настоящему талантливый человек, то он с иронией относится к таким титулам. Никто по большому счету носить это бремя не хочет. Слава Богу, Иван понимает, что надо становиться хорошим актером, а секс-символ — это для детских журналов и тинейджеров.

— Часто говорят: папин ребенок, мамин ребенок. В вашей семье это есть? — Да, есть мнение, что папы больше любят дочек, но мы с Оксаной и Ваню, и Лизу любим одинаково. Наши дети желанные, родились в любви. Просто Ваня, как мне кажется, больше похож на Оксану, Лиза — на меня. Но с годами внешность, да и характер детей меняются. — Мне очень нравится твоя семья, считаю вас порядочными, интеллигентными и талантливыми людьми. И, конечно, была шокирована, когда в прессе появились «откровения» Марка Рудинштейна. В своих записках он обливает грязью многих людей, с которыми бок о бок работал не один год, в том числе и твоего отца. И что поразительно: всего пару лет назад тот же Рудинштейн говорил о Янковском совершенно другое, могу зачитать: «Семья для Олега Ивановича — самое главное в жизни. Для него семейная жизнь естественна как дыхание. Олег Иванович — мужчина видный и интересный, и глаз у него горит при виде красивой женщины. Но никогда дальше шутки и легкого флирта этот огонь его не заводил. Он очень любит свою семью!» Такая двуличность ничего, кроме брезгливости, не может вызывать. — То, что написал в мемуарах этот господин, — полный бред. Низко, глупо и очень неталантливо. Слава Богу, нам хватило иронии и юмора воспринять его «записки» как пробу пера на ниве желтой прессы. Возможно, он решил сделать карьеру журналиста и попытался самоутвердиться за счет известных людей. То, что он пишет, — это вранье. Несмотря на свою публичность, мой отец редко давал интервью, считал, что любое появление должно быть по делу, а не ради того, чтобы светиться на экранах или в журналах. Он был исключительно порядочным человеком, и я не слышал, чтобы он хоть однажды как-то непристойно повел себя; даже дома, на кухне, я ни разу — подчеркиваю: ни разу! — не слышал, чтобы он о ком-то из коллег сказал хотя бы одно плохое слово. Безнравственность и бездарность этого писаки всех обескуражила и возмутила. Бог ему судья. Если честно, не знаю, зачем он это сделал. Ведь понимал, что после публикации мало кто с ним продолжит общаться. Не знаю, верит ли он в Бога, но писать плохо об умерших людях — это кощунство.

— Я думаю, Филипп, Олег Иванович тобой гордился. Не помню, рассказывала тебе или нет, как однажды стала свидетелем разговора твоего отца с Леонидом Верещагиным — продюсером фильма «Статский советник», который ты снял совместно со студией «ТРИТЭ». Олег Иванович так искренне тогда сказал: «Какой Филипп молодец! Какой фильм у него получился!» Он говорил подобные вещи тебе в глаза? — Иногда мог похвалить. Но глубокое заблуждение — думать, что в кинематографических семьях мы только о творчестве и о ролях друг с другом говорим. У нас самая обычная, нормальная семья, с массой самых разных забот и интересов. Но, конечно, когда что-то важное случалось по работе, мы с отцом и мамой обсуждали наши творческие успехи и неуспехи. У меня действительно есть удачные работы, призы с фестивалей — наверное, ему это было приятно и он был доволен. — А почему Олег Иванович не снимался в твоих картинах? — Кого, на твой взгляд, он мог в них играть? Для него там не было ролей. — Твой папа играл романтиков, а ты про них снимаешь… А в жизни насколько ты романтичен? — Об этом надо спросить Оксану! (Смеется.) Но вообще-то я свои эмоции не скрываю — я человек открытый и веселый.

— Ты по знаку зодиака Весы. А если верить гороскопам, родившиеся под этим знаком — люди взвешенные и рассудительные… — Весы — это легкий знак. И характер у Весов легкий. Для профессии кинорежиссера это полезно. Со мной тяжело поссориться, для этого надо очень постараться. Весы гармоничны и могут вокруг себя эту гармонию создавать. Поэтому мне легко руководить людьми. — Что бы ты, как режиссер-постановщик, изменил в нашей жизни, чтобы она стала лучше? — Ответ на этот вопрос я знаю абсолютно точно. Все начинается с любви, которую родители дарят детям. Благодаря этому дети вырастают добрыми и свободными. У нас в стране есть социальная озлобленность. Раньше ненавидели кулаков, теперь бизнесменов. Это вечное российское недовольство. Объединить людей может только тепло, которым человек должен быть окружен с рождения. Именно в детстве формируется суть человека, то, как он будет воспринимать мир, какие поступки совершать. Что заложили, тем он и поделится с окружающими. Страна, планета — это живой организм. Когда в человеке будет больше любви и способности прощать, тогда и жизнь станет гармоничной.

— Филипп, помнишь, какой самый ценный подарок ты получил от мамы с папой? — Самый дорогой подарок, который преподнесли родители, — их любовь. Это я уже с возрастом понял. Второе: они дали мне возможность самостоятельно выбирать жизненный путь. Благодаря определенному благосостоянию семьи, которое накапливалось тяжелым трудом, у меня была возможность учиться. Я получил два высших образования: актерское во МХАТе и режиссерское во ВГИКе. И несмотря на то что рано родился сын и надо было кормить молодую семью, мне не пришлось бегать по ночам разгружать вагоны. За это я всегда благодарю и папу, и маму.

— Как Янковские отмечают дни рождения? Есть ли у вашей семьи какая-то традиция? — Есть одна. Я родился 10 октября. Но ни 7-го, ни 8-го, ни 9 октября категорически не хочу отмечать грядущий день рождения. Я становлюсь немножко грустным. Все друзья к этому уже готовы и поэтому не пристают с расспросами: где собираемся, куда подарки везти? Но в день рождения всегда просыпаюсь с ощущением, что все-таки хочу устроить праздник. Так что вот уже много лет мы отмечаем его спонтанно. Обзваниваю товарищей и зову куда-нибудь посидеть и выпить за мое здоровье. Никогда не забуду подарок, который мне однажды преподнесла Оксана. Пару лет назад все развивалось по описанному ранее сценарию. Правда, я никак не мог взять в толк: почему в день рождения никто — то есть вообще никто! — не звонит мне сам и не отвечает на мои звонки?! Как-то даже обидно стало. Тут Оксана говорит: давай сходим в ресторан, посидим вдвоем. И вот заходим мы в зал, а там за накрытыми столами собрались мои самые любимые люди. Оказывается, Оксана накануне всех обзвонила, всех пригласила — и все пришли. Я чуть не расплакался от счастья. Такой подарок не может стать традицией, но испытать подобное — незабываемое удовольствие.

— Сколько лет вы с Оксаной вместе? — Мы поженились в 1990 году, а до этого два года встречались. Таким образом, мы вместе уже 22 года. — Фантастика! В среде молодых звезд такая преданность и верность — большая редкость. — Просто я ее очень люблю. Мы познакомились в общей компании, когда мне было всего 20 лет. Увидели друг друга, и как-то сразу стало ясно, что наши отношения — это серьезно.

— А как в семье отнеслись к твоему выбору? Пытались как-то вразумить, что, мол, рано жениться? — Нет, они с пониманием отнеслись к моим чувствам.

— Чем же Оксана тебя покорила? — Оксана — добрый человек, талантливая актриса. Она замечательная, ответственная мать, очень заботливый человек, прекрасная женщина — красавица и умница… Все. Больше ничего говорить не буду. Не хочу, чтобы у нас в интервью кукушка хвалила петуха.

— За все годы вашего брака вы с Оксаной умудрились избежать сплетен, слухов, скандалов. Кстати, то же самое можно сказать и про твоих родителей, проживших вместе четыре десятка лет. В чем секрет? — Секрет один: поменьше говорить о личной жизни. «ТЕЛЕ НЕДЕЛЯ»