Коллекции Ксении тогда насчитывала 13 штук. Я очень люблю красивые вещи. Туфельки, драгоценности, юбки, кофточки, ремни, белье, колготки, перчатки, шляпки, заколочки. Мама звала меня Плюшкиным задолго до того, как я прочитала «Мертвые души». При этом моя жизнь никогда не была подчинена моему потребительскому инстинкту. Я живу не для того, чтобы покупать, а чтобы преображаться. Радость от любой покупки, будь то машина или леденец, быстро проходит. Это всего лишь минутное торжество, за которым следует чувство глубокого опустошения, когда даже плотно заставленная гардеробная тебя не радует. Нужно пройти все эти периоды мечтания о чем-то заветном, потом покупки, потом разочарования. Почему купленное платье в нашем собственном шкафу кажется уже не таким привлекательным, как в магазине на вешалке? Почему первая в жизни машина, пусть и не самая дорогая, приносит радости намного больше, чем десятая по счету «Феррари»? В моей жизни роковой вещью стала Она. Сумка «Биркин» от Hermes, 35 сантиметров. О том, что Она существует, я узнала еще маленькой девочкой. Я была в Париже у друзей моих родителей. Одна француженка вынесла с виду ничем не примечательную авоську а-ля бабушкин ридикюль, но несла она ее с таким видом, будто это бриллиантовое ожерелье Марии-Антуанетты. Поглаживая сумку, она страстно шептала что-то про два года ожидания, специально выведенных нильских крокодилов и пастбища эксклюзивных телят… Дети в этом смысле рациональнее взрослых, и мне ее слова справедливо показались бредом сумасшедшего. Кто бы мог подумать, что через 15 лет я буду стоять вместе с такими же идиотками и, унижаясь перед продавцами, вымаливать свою «Биркин»?! Затея с сумочками — поистине гениальный развод, сравнимый разве что с сапогами Лeни Голубкова от МММ. Уже не одно десятилетие эти сумки никак не видоизменяются — только цена растет. Если другим фирмам приходится придумывать новые формы, материалы и размеры, то тут все донельзя просто: два самых ходовых размера, 30 и 35 см, три вида материалов — кожа теленка, кожа страуса и кожа крокодила. Цена соответственно 4 тысячи евро, 9 и 20 (!!!). Есть и «арабский» вариант с бриллиантовыми замками за 100 тысяч евро. И это еще не все. Даже за такие деньги «Биркин» практически не достать. Если вы накопите нужную сумму, придете в бутик Hermes и попросите «Биркин», на вас посмотрят как на сумасшедшую и вежливо попросят зайти через несколько лет. Искусственно созданный дефицит — и вот уже миллионы женщин во всем мире мечтают прикоснуться к легенде. Ну как хрупкое сознание молодой модницы могло устоять перед этой дурью? О своей первой «Биркин» я мечтала много лет. Мне было все равно, какого она будет размера, материала и даже цвета (существует более 100 оттенков). А мифические рассказы об «одной подруге, у которой уже коллекция из 10, и только крокодиловых», вызывали неподдельное восхищение. Дружба проявляется и в таких вещах тоже. Моя близкая подруга уступила мне свою очередь, и вот я уже держу в руках немного неуклюжую, но абсолютно идеальную сумку из страуса цвета песка. Сколько радости, сколько счастья — пустого и бездумного. Помню, как могла достать заветную сумочку и часами ее разглядывать, вспоминая о том, что только самые специальные страусы могут иметь честь стать сумочкой Hermes.

Вторая была крокодиловая. Она досталась ценой долгого и смиренного унижения перед продавцами французского бутика Hermes. Сколько коробок конфет, сколько улыбок и умоляющих взглядов потребовалось! Ну почему во всех других магазинах крокодилов — простите за калам-бур — пруд пруди, а в HermПs в ходу страшные истории вроде того, что идеальная сумка получится, только «если убить крокодила в левый глаз, когда он сидит хвостом к югу в полнолуние и при этом опирается левой лапой о камень прямоугольной формы». А если хвост к северу — считай, все пропало. И ты вроде понимаешь, что это наинаглейший развод, но все равно зачем-то щебечешь, что ничего, мол, тебе, простолюдину, и северохвостый крокодил сгодится, но нет ведь, выгонят изверги и еще, не дай бог, в черный список внесут. А это, считай, социальная смерть. Да, забыла сказать, что вы будете постоянно встречать такие же сумочки, разве что с вариацией цвета, но это не должно вас расстраивать. Две девушки в одинаковых платьях — совсем другая ситуация. Эти сумки, как шкура тигра в пещере наших предков, — знак социального отличия и проявления личной отваги. Ведь ее нельзя просто купить — за ней придется охотиться! Третью сумочку мне подарил мой молодой человек, и я впервые посмотрела на него как на настоящего охотника! Мужчина, способный победить крокодила, — сильнее, чем Геркулес. Тем более что самое опасное в магазине Hermes не крокодил, а продавцы. Мне кажется, их не только учат рассказывать дурам вроде меня всю эту ахинею про эксклюзивных VIP-уникальных мега-атом хитовых страусов, телят и крокодилов, но также с ними проводят курс «Сто способов интеллигентно нахамить клиенту, не перегибая палку». Иначе как объяснить происхождение фразы: «Перед тем как я покажу ЕЕ вам, наденьте перчатки, иначе вы можете своими ногтями поцарапать ЕЕ» или «Если бы вы вели себя подружелюбнее, я бы, может быть, что-нибудь нашел для вас, но вы свой шанс упустили. До свидания!» Несмотря на все вышесказанное, эти сумки стали для меня воплощением успеха, статуса и взрослой жизни (выглядят они действительно очень серьезно). Сумочки «Биркин» стали не только предметом коллекционирования — они своего рода тамагочи. В дождь их нужно одевать в специальный защитный плащик, хранить отдельно, с наполнителями — чтобы не потеряли форму, в поездках закрывать на замочек и иногда носить в Hermes, дабы продавцы восторженно воздавали Ей почести. Четвертую я заказала у спекулянта Миши в Америке. Когда я его увидела впервые, то вспомнила, как в былые времена такие вот Миши торговали джинсами в общественных туалетах нашей родины. Все вернулось на круги своя. Только вместо Levi’s — леди «Биркин». Миша принес оранжевую, честно прибавив 25 процентов от цены. Сказал, что практически вырвал ее из рук у Сары Джессики Паркер. Видимо, он ходил на курсы мифотворчества вместе с продавцами Hermes. Там и подружились. На пятой сумке я влюбилась. Он был молодым бесшабашным музыкантом, мы веселились, как дети, ходили целоваться в кино, пили портвейн в парке и ездили зайцами в троллейбусе — словом, делали все то, чего у меня никогда не было. Однажды мы ехали в машине, и он не глядя бросил моего песчаного страуса куда-то на заднее сиденье. Поддавшись инстинкту, выработанному в любимом магазине, я попросила быть поосторожней со столь значимой и дорогой вещью. И тут же мне стало стыдно за себя и за эту сумку. Я поняла, что никогда-никогда, под угрозой самых страшных пыток, не смогу рассказать ему, сколько она стоит и почему ее так трудно достать. Потому что его зарплата — четверть сумки в месяц, потому что он будет смеяться, потому что не поймет, потому что с ним это все было неважно. И крокодилы Нила и страусы Новой Зеландии, и телята Аргентины не могли заменить простого счастья, которого мне так долго не хватало. Но отказаться от моей тайной страсти было все же выше моих сил. И я, как наркоман, скрывающий свое предосудительное увлечение, тайными тропами, со стыдливым выражением лица шла к ненавистным продавцам-дилерам. Копила и шла. Шла и копила. И каждая сумка приносила все меньше радости, но воспоминания о моих ощущениях от первой покупки заставляли идти снова и снова. Сейчас у меня 13 сумок Hermes разных размеров и материалов. И все же в сумочку, пусть даже самую дорогую, счастье не положишь. Искать его ни в потайном кармашке, ни даже под подкладкой не стоит. Материальные мечты заводят в тупик, и я впервые спокойно могу сказать «нет» на звонок из высшей канцелярии страусов и крокодилов. Я просто хочу вернуть мальчика с гитарой у моего подъезда. По материалам журнала Elle