Никита Сергеевич, вас все ругают за фильмы, за номинацию на «Оскар», за мигалки… Как вам удается не терять самообладания? Блогеры, которые выступают в Интернете, предполагают, что они — всё. Человек, который работает в морге, когда выходит на улицу, балдеет, потому что, оказывается, есть живые люди! А он так привык, что кругом одни трупы. Блогеры — это не все, это наиболее активная, слышимая категория. Вот поедемте в Чехов, пройдемся по улице и посмотрим, как люди друг к другу относятся и ко мне в частности. Это раз. Во-вторых, мне в этом смысле очень легко — я не вру. Меня обвиняют и подозревают в том, в чем сами были бы, так сказать, участниками. Предложите вы мигалку любому из тех, кто пишет. Я не думаю, что многие сказали бы: «Не хочу, не буду!» Я что, сам себе повесил эту мигалку, когда стал председателем Общественного совета Министерства обороны? Она мне полагается. Сейчас кто-нибудь другой станет — будет кто-нибудь другой с этой мигалкой ездить. Легче на дорогах стало от того, что у меня ее нет? Не легче. Насладиться: отняли — не отняли. Да я сам отдал! Но говорят, что отняли. Пишите как угодно! Не страшно быть нелюбимым ни за что. Страшно, когда есть за что тебя не любить. Когда видишь человека, который это спрашивает, хочется сказать: «А что я лично тебе плохого сделал? Давай поговорим?» Ну, ответят мне, что, мол, не нравится мой фильм. Хорошо, и дальше что? Ну, ответят, что я барин. А в чем заключается то, что я барин? Я что, лежу на диване? Я что, не работаю? Хороший барин, который по 18 часов в день работает и спит по четыре-пять часов! А в чем барство заключается? Что я не хочу с тобой водку пить за одним столом, потому что ты хам и дурак? Ну, считай меня барином! Я хоть что-нибудь лично для себя попросил у тех, с кем я общаюсь, у власть имущих? Никогда и ничего. За других просил. И счастлив, если смог помочь. Для себя лично — ничего. Поэтому я к этому легко отношусь, и это многих раздражает. Потому что и в этом видят барство. Не скрою, мне потребовался определенный душевный труд, чтобы научиться правильно воспринимать тех, кто оскорбляет тебя, твоих детей, твоих родителей… Поначалу было желание взять бейсбольную биту и встать во дворе или в подъезде. Но когда ты понимаешь, кто это пишет, почему, какова его основная задача, ты говоришь: нет, ребята, вы меня на это не вынудите. Меня еще моя мама учила: «Никогда не обижайся. Ибо если тебя хотят обидеть, не доставляй удовольствия тому, кто этого хочет!» У вас много врагов? Как это ни парадоксально, у меня нет врагов. Потому что враг — это тот, кого ты считаешь врагом. А я никого не считаю своим врагом. Потому что мне не за что иметь врагов. Я не сделал ничего такого, за что я не могу ответить. Я отвечаю за любой свой поступок, за каждую фразу. Но когда меня пытаются переформулировать, вынимают из контекста фразу и лгут, как в истории с Японскими островами, тут я должен сказать: «Секундочку!..» Именно для этого я и завел этот блог «Бесогон». Потому что слишком много появилось под моим именем фальшивых блогов, сайтов и прочего. Если бы вы могли, что бы вы изменили в кино, в стране и в себе лично? Я так отвечу: все взаимосвязано. И страна, и кино. Так не бывает, чтобы что-то было здорóво, а остальное болеет. Когда что-то болеет, то, значит, всё болеет. Мне думается, очень много времени потрачено зря. Двадцать лет назад была уникальная возможность, совершив революцию сверху, поддержать ее эволюцией снизу. Этого не произошло. Как результат — расслоение и расчленение, которые все эти двадцать лет продолжались и продолжаются. И это очень печально, потому что, например, Китай за эти двадцать лет сделал такой скачок, который не снился никому в мире! И только потому, что в этой стране не отказались от основных ценностей. С легкостью совершить масштабнейший переворот, еще большим шоком и надеждой он был для нас для всех… И что в результате всего этого получилось, мы видим. Ожидания не оправдались в том качестве, в каком мы надеялись. Да, много прекрасного появилось — и свобода, и СМИ, и частные предприниматели, сняты табу… Но вот это глубинное ощущение, что мы можем это, можем то, оно существует только в определенных категориях населения. Оно не существует как атмосфера, к сожалению. Мне думается, самая главная задача — это чтобы люди понимали, ради чего все это произошло.

Никита Сергеевич, скажите, в чем смысл жизни? Вы уже поняли? Был гениальный философ Иван Ильин, который сказал, что жить надо ради того, за что можно умереть. Вдумайтесь в эту потрясающую мысль! А за что можно умереть? За семью, за родину, за детей. Вот когда вы понимаете, за что вы готовы умереть, ради этого и нужно жить. В этом и смысл жизни. Над чем вы сейчас работаете? Я хотел бы сделать в театре инсценировку по Чехову — одновременно «Механического пианино», «Дяди Вани», «Иванова», «Чайки» и «Трех сестер». Мне кажется, да и вообще любому режиссеру кажется, что он в Чехове понимает лучше, чем те, кто делал до него. Есть вещи концептуальные, которые меня в Чехове очень волнуют, — когда ты начинаешь просекать то, что написано у него между строк. Ведь Чехов величайший мастер «жизни между строк». Поэтому я бы хотел с одними и теми же актерами сделать такой сет при условии, что и репетировать, и выпускать весь сет буду сразу. Мне это очень интересно.