В один из июльских вечеров модель в очень коротких шортах спускалась по улице Лайафетт, и проходивший мимо нее мужчина средних лет в бейсбольной кепке, этакий крепыш-трудяга, застыл как вкопанный. "Эй! Эй, ты! - воскликнул он заискивающим голосом, в котором отчетливо слышался бруклинский акцент. - Ты что - модель?" Модель посмотрела на него и храбро улыбнулась: "Да". "Ты очень красивая! - выдохнул мужчина. - Фотосессия! Я мог видеть тебя в каком-нибудь журнале?" "О, во многих", - ответила модель. "Окей, я отдаю за тебя свой голос", - сообщил крепыш. И, приглядевшись, внезапно воскликнул: "Да ты - мужчина!" Он изумленно покачал головой и снова побрел по улице, не в состоянии до конца уразуметь, что красивая женщина, с которой он только что столкнулся, на самом деле совсем не женщина, а Андрей Пежич, мужчина-модель, который привлек к себе большое внимание в фэшн-мире, добившись успеха демонстрацией женской одежды. В тот вечер кроме шортов на Пежиче была спортивного покроя черная кружевная блузка, накинутая поверх черного топа, по которой струились светлые длинные пряди. И еще у него были подведены глаза. Он только что освободился после фотосессии для испанского журнала, продемонстрировав прекрасные наряды, которые, как принято считать, являются исключительно женскими: длинное, до пола, платье с оборками, меховое манто, широкополая фетровая шляпа и, наконец, розовая губная помада. "Каким цветом вы накрасили ему губы?" - поинтересовалась у визажиста одна из женщин, круживших по студии. "Это - что-то вроде ягодного", - ответил тот, после чего женщина тут же нырнула в примерочную и принялась пробовать такой же оттенок на своих собственных губах.

В моменты, подобные случившемуся на улице Лафайетт, когда Пежич стал объектом явно гетеросексуального внимания, он не пытается во что бы то ни стало разуверять интересующегося его персоной, отчасти - потому, что понимает: оснований для такой ошибки более чем достаточно. Он знал об этом с самого начала, с тех пор, как появился в модельном агентстве "Чедвик" в австралийском Мельбурне, городе, где он вырос, и с ним быстро подписали контракт. И столь же быстро сообщили, что ему вряд ли удастся найти работу на относительно маскулином австралийском фэшн-рынке. Он был слишком красив для того, чтобы его выбрали в качестве модели мужские компании, и в то же время не был женщиной. Год спустя, после того, как Пежич закончил среднюю школу и переехал в Лондон, его чрезвычайная андрогинность помешала ему обзавестись британским агентом. "Я помню: был сильный ливень, и все выглядело ужасно. Я шел по улице без зонтика - это напоминало драматический момент из какого-нибудь старого фильма. Шел и думал: "Боже мой! Я приехал в Лондон, потратив на это деньги своей матери, и не смогу прописаться хоть в каком-нибудь агентстве?" Он смеется грудным смехом и продолжает: "Это было похоже на Мадонну, отправляющуюся в Голливуд". В "Шторме" - пятом агентстве, которое он посетил - его владелица Сара Дукас, прославившаяся тем, что открыла в свое время Кейт Мосс, решила рискнуть. "Когда я впервые увидела Андрея, я не стала размышлять на тему "ах, какой красивый мальчик, или девочка!" - говорит она. - Конечно, я не хотела заключать его в узкие специфические рамки". Агентство "Шторм" работает не только с мужским, но и с женским направлением. В европейском мире моды, в котором идеал мужской красоты выглядит не слишком мужественно, Пежичу удалось найти какую-никакую работу, но с руками его никто не отрывал - до тех пор, пока Карин Ройтлиф, возглавлявшая в то время редакцию французского издания "Vogue", не решила одеть его как женщину для редакционной фотосессии. "Карин Ройтлиф сказала: "Оденьте его в Фенди!" - вспоминает Пежич. - Мое агентство поинтересовалось у меня, буду ли я чувствовать себя комфортно, но я носил юбки с тех пор, как был совсем маленьким, и поэтому ответил: "Ну конечно!" С тех пор с профессиональной точки зрения я считаю, что мой пол остается открытым для артистической интерпретации". В прошлом году Андрей участвовал в мужском и женском показах Жана-Поля Готье (который называет Пежича "обладателем потусторонней красоты") и был выбран на роль "невесты от Готье" во время демонстрации его коллекции от кутюр 2011 года. В феврале, во время Недели моды в Нью-Йорке, он участвовал в пяти мужских показах и четырех - женских. Причем, даже во время мужских дефиле Гальяно одевал его в "узкую кототкую рубашку", а Готье наряжал его как Бетти Катру, андрогинную музу Ив Сен Лорана. Его снимали самые известные фотографы. Австралийское телевидение попросило его мать рассказать о сыне. В этой стране он теперь настолько известен, что вынужден надевать огромные темные очки перед тем, как выйти на улицу.

В одну из недавних суббот Пежич пригласил меня на фотосессию, которая проходила на 32-м этаже гламурного жилого дома в Трибеке. Мы вошли в главную комнату, свет в которую проникал через закругленную веранду с видом на южную часть Манхэттена. Креативный директор фотосессии - Рушка Бергман, которая в течение трех лет была стилистом некогда считавшегося апофеозом андрогинности Майкла Джексона. На ней красуются темные очки размером с блюдца. Тут же слоняется еще один парень-модель в кожаной открытой рубашке, время от времени теребящий свои нашейные украшения. Музыка ревет. Помощники волнуются. Пежичу начинают укладывать волосы и наносить макияж. Даже для в меру тщеславной женщины время, проведенное с Пежичем, становится похожим на проигрыш забега тому, кто даже не принимает участие в самом забеге. Если бы он не был мужчиной, он был бы одной из самых замечательных красавиц, которых я когда-либо встречал в своей жизни. Не просто безупречной, но и обладающей, к тому же, неповторимым, приобретенным в Англии шиком. Его спутанные белокурые локоны и широкие закругленные скулы напоминают юную Брижитт Бардо. В свои 19 лет он высок, тонок и носит 46-й размер женской обуви, которую, по его словам, очень сложно найти в магазинах от кутюр, но иногда можно встретить у DSW [обувная торговая марка]. Он совершенно волшебный, но не яркий. Его единственный очевидный недостаток - пара родинок, изящно расположившихся поверх правой губы. Иногда, хотя и редко, их удаляют на снимках Фотошопом. Для фотосессии Пежич должен изобразить молодую Джуди Гарланд, и на него надевают короткий каштановый парик, рваные сетчатые колготки, трапециевидную юбку и жакет фрачного покроя. "Вы хотите, чтоб он выглядел как пьяная Джуди Гарланд?" - интересуется у Бергман стилист-парикмахер Раймонд МакЛарен, однако та не удостаивает его ответом. МакЛарен начинает заправлять волосы Пежича под парик. "Если бы у меня не было жены, двоих детей и питбуля, я бы предложил вам вместе со мной прогуляться", - отваживается сообщить он. Пежич в ответ вежливо улыбается: "А я мог бы сказать вам "да". - Чем вы занимались перед тем, как стали собой? - Драил туалеты в стрип-клубе, - отвечает Пежич, не задумываясь. - Что, правда? - МакЛарен вертит в руках шпильку. - Да, черт возьми, чувак! - раздается в ответ.

Пежич родился в боснийской Тузле, за несколько месяцев до начала войны. Его семья принадлежала к среднему классу: мать-сербка была адвокатом, отец-хорват - экономистом, но война развела народы, к которым принадлежали родители, по разные стороны национальных баррикад. Когда его мать, Ядранка, сбежала в Сербию вместе с Пежичем и его старшим братом Игорем, отец остался в Боснии. Семье предоставили статус беженцев. После того, как Пежичу исполнилось восемь лет, мать с детьми уехала в Броадмедоус, рабочий пригород Мельбурна, и стала работать учительницей в школе. "В те времена я вел себя как любой ребенок соответствующего возраста, спрашивая: "А мне купят новый ПлейСтэйшн, если я сделаю то-то?" - рассказывает Пежич. Несмотря на то, что он помнит бомбардировки НАТО, свое детство Пежич описывает как довольно беззаботное. Ему нравилось играть с девочками, наряжаясь цыганкой из его любимой латиноамериканской мыльной оперы. Когда он стал понимать, что его поведение не рассматривается как приемлемое для мальчика, он "замкнулся" на несколько лет, но в возрасте 13-ти решил: "К черту все!" "Я позволил платиновой блондинке вырваться наружу", - говорит Андрей. Он покрасил волосы, стал носить обтягивающие джинсы, которые купил в женском магазине, и пользоваться косметикой. "То, как я должен был все это рассматривать, - очень личная вещь, - объясняет Пежич. - Когда я начал свои эксперименты, они должны были принести мне счастье, чтобы я мог смотреть на себя в зеркало - и чувствовать удовлетворение. Я никогда не был травести или кем-то в этом роде. Я просто хотел быть симпатичным и хорошо выглядеть, как хотят этого девочки". Сперва Пежич волновался, как воспримет все это его семья, но быстро понял, что волноваться не следует. Игорь постоянно защищал брата, который все чаще вел себя как сестра. Отец жил на другом континенте (Пежич рассказывает, что с отцом они порой общаются по телефону, но редко). Что касается матери и бабушки, то они обе, как он объясняет, "пожертвовали собой ради детей, поэтому отвернуться от ребенка из-за того, что ему представлялось совершенно естественным, было бы странно". Больше всего мать беспокоилась о его безопасности, однако высокие оценки помогли Пежичу поступить в элитную школу в центральном Мельбурне, которая была известна своими прогрессивными взглядами (одной из ее выпускниц является знаменитая певица Оливия Ньютон-Джон). И еще он обнаружил, что мог спокойно восприниматься в образе девочки-подростка. "Даже в этом индустриальном районе люди ничего странного не замечали, - рассказывает Пежич. - Это было моим маленьким спасением". Он очень гордится своим сегодняшним успехом: "Моя мама следит за всеми публикациями и отправляет их на Фейсбук, рассказывает всем своим друзьям". После того, как Ядранка увидела сына в образе "невесты от Готье", в интервью австралийской телепрограмме она сказала: "Андрей - самая красивая девушка, которую я когда-либо видела в подвенечном платье". К настоящему времени Пежич полностью вжился в роль этакой гендерно неопределившейся модели рокерского типа: драные джинсы, короткие футболки и шорты, которые даже воображению не позволяют разыграться - с поправкой на то, что в его случае воображение все-таки играет. "Я не рассуждаю о том, что вот, дескать, сегодня я хочу быть похожим на мужчину, а завтра - на женщину, - объясняет он. - Я хочу быть похожим на себя. И так уж вышло, что некоторые из вещей, которые мне нравятся, являются женскими". New York Magazine