Рассказ о том, как наши олигархи со своимим детишками и няньками убивались об американскую стенку. Не пожалейте 10 минут, прочитайте все. Графоманская статейка главы Ренессанс-Капитала в рупоре российской буржуазии "Русском пионере" - это прелесть. Сюда я повешу только несколько отрывков. http://www.ruspioner.ru/ru.рhр?id_art=2720 Вы когда-нибудь видели, как 140-килограммовая афро-американо-пуэрториканская женщина указательным пальцем, размером с два моих больших, пытается выдавить на клавиатуре своего компьютера Kamenskoy Igor Alexandrovich? Вы очень много потеряли. Это страшно успокаивает. Хотя, возможно, это ловушка, специально расставленная для того, чтобы усыпить вашу бдительность. И первым в эту ловушку попал Аркадий. Убаюканный этим величественным по своей размеренной медлительности зрелищем, он расслабился и, когда его неожиданно спросили в лоб, сколько наличных он ввозит в страну, он дал честный ответ. Это была первая ошибка. Не то чтобы я призывал кого-либо врать американским пограничным органам, просто надо не стесняться использовать их слабые стороны, коими я считаю неярко выраженную способность к устному счету и крайне слаборазвитую способность к логическому мышлению. Иными словами, если вас летит четверо, пусть даже двое из которых дети, смело делите имеющуюся у вас денежную сумму на четверых и называете при допросе именно эту цифру. Она не пробудит в проверяющем никаких рефлексов, и даже если впоследствии ему удается связать воедино информацию о том, что у четырех человек с собой сумма, равная тому, что назвал каждый, умноженная на четыре, то это его уже не испугает. А вот в обратную сторону это не работает. Поэтому отчаянные попытки Аркадия тыкать пальцем в членов своей семьи и убеждать полтора центнера воплощенной подозрительности названную им сумму разделить на четыре, к успеху не привели. Напротив, они привели к нажатию какой- то невидимой кнопки, после чего на сцене возник хищно улыбающийся человек, который вступил с Аркадием в диалог таким вкрадчивым голосом, что стало ясно — беды не миновать….. «Что-то давно я не посещал стойку регистрации «Американ Эйрлайнз», — подумал я и рванул туда в третий раз. «Ну я вам сейчас…» — думал я на бегу, создавая себе единственно правильное для такого диалога состояние. Но диалога не состоялось. За стойкой стояли совершенно новые, психологически устойчивые сотрудники, а к стойке уже стояла очередь. — Excuse me, — попытался я обратить на себя внимание. — To the line, please! — вежливо, но жестко и наверняка в полном соответствии с инструкцией ответили мне. — Но я… Но мы… Но у нас… Бесполезно! Если у американского служащего есть гарантированное ему инструкциями право положить на вас с прибором, он это сделает обязательно! И улыбнется он при этом не потому, что, как принято считать, американцы всегда улыбаются. А потому, что где-то под столом он ставит очередную галочку в графе учета количества таких же, как вы, вежливо посланных им несчастных и растерянных людей и страшно этому радуется. В эту улыбку так хочется внести разнообразие ударом ноги, что, как только я регистрирую в себе подобные позывы, я стараюсь, от греха подальше, развернуться и отвалить. Что я и сделал… Тем временем в другом самолете той же авиакомпании, который нес на своих крыльях в Майами Олю Слуцкер с сыном и няней, события развивались бурно. Не успела Ольга с сыном расположиться в салоне первого класса, как к ней подошли представители экипажа и с очаровательной улыбкой (а как же иначе) сообщили, что unfortunately они вынуждены попросить их пересесть в салон эконом-класса. И пока Оля глубокими глотками пополняла запас кислорода в организме, пытаясь осознать, что, собственно, происходит, ей радостно сообщили, что они сидят у аварийного выхода, а по инструкции детям до скольких-то там лет сидеть у него нельзя. Не будь у всех нас уже выработанного за несколько часов пребывания в Америке эмоционального иммунитета к такого рода ситуациям, любой бы на Олином месте немедленно учинил бы скандал и, скорее всего, был бы ссажен с рейса и помещен в обезьянник. Тем более что Оля единственная из нашего коллектива, там еще не побывала. Но Оля, отдышавшись, подавила в себе все естественные реакции и только спросила у них, а все ли в их компании знают инструкции их компании. Через какое-то время к нам подскочил юркий официант с подносом, заставленным запотевшими от неимоверного количества льда бокалами, лихо выгрузил их перед нами на стол и задал невинный, казалось, вопрос: — What do you want to drink, guys? — Fresh orange juice, please, — вежливо попросила Наденька Новикова. Не будем забывать, она все-таки была женой крупнейшего в России ресторатора и наверняка, как и все мы, остро нуждалась в витамине С. Реакция официанта была незабываемой. С благоговейным восторгом посмотрел он на Наденьку, задумчиво слил с подноса нам под ноги напотевшую со стаканов влагу и спросил: — Fresh orange… what?! И вот тут нас прорвало. Весь беспредельный абсурд происходившего с нами за этот день вылился в истерический хохот. Давясь от смеха, заказывали мы еду и напитки, потом давились этой едой, не переставая выдавливать из себя вместе со смехом все, что пережили за эти сутки, и окружавшие нас американцы смотрели на нас и наверняка думали: «Вот идиоты! Русские — что еще скажешь...»