Добрый день, уважаемые сплетницы. Недавно в сети я нашла дневники Анжелины Джоли, которые она вела с начала своей благотворительной миссии в качестве посла доброй воли. Джоли можно любить или ненавидеть, считать красавицей или большеротой лягушкой, восхищаться ее актерским талантом или считать бездарностью. Все это мнения частные, настолько субъективные, что доказывать превосходство одних точек зрения над другими - просто бессмысленно. Сегодня мне хочется рассказать о фактах, которые стоит оценивать исключительно объективно, без привязки к личному. Я, как человек, откровенно восхищаюсь Анжелиной. И мне совершенно непонятно, когда люди пытаются строить свои представления о деятельности Джоли в качестве посла доброй воли и благотворителя, основываясь не на фактах, а на личной оценке того, что к фактам отношения не имеет. Читаю новость: Джоли прилетела с благотворительной миссией в Камбоджу (фото прилагаются). Читаю комментарии: Джоли как всегда пиарится, изображая из себя невинную добродетель, как будто все забыли, как она увела мужика из семьи и всю юность "дружила" с наркотой. Или вот еще: Господи, Джолька пожертвовала 300К долларов на благотворительность!! С ее гонорарами стыдно должно быть. Пиарится не надоело? Другие вон тоже жертвуют, но не созывают фотосессии ради парочки слезливых снимков, на которых она якобы обнимает африканских детей. После подобных комментариев хочется задать вопросы комментирующим: 1. Какое отношение бурное прошлое, личные отношения и ошибки/проступки (называйте как хотите) молодости имеют к СЕГОДНЯШНЕЙ деятельности этого человека? Как можно проводить параллели там, где просто по определению нельзя проводить параллели, и как можно сравнивать абсолютно несравнимые вещи? 2. Любая помощь априори лучше, чем ничего. 300,000 долларов > 0 долларов. Это арифметика. Когда вижу комментарии подобного рода, сразу хочется спросить, а сколько пожертвовали ВЫ? И откуда ВЫ знаете, сколько жертвуют другие, если об этом нигде не сообщается? 3. Надоело читать безграмотно выстроенные аргументы, где понятия типа "пиар" подменяются какими-то кухонными размытыми определениями. Не секрет, что Анжелина - человек публичный. Она актриса по профессии, и по личному призванию - благотворитель. Хочет она того или нет, но ее преследовала пресса и будет делать это до того момента, пока Джоли не перестанет представлять интерес. Лично я считаю, что интерес к ней пропадет после того, как перестанет существовать сама Джоли и ее поступки. Поэтому, считать ее действия заранее спланированными пиар-акциями, нацеленными на раскрутку образа, - некорректно. Образ сложился давно, а внимание прессы к ее деятельности в качестве посла доброй воли, - это способ рассказать о проблемах бОльшему кругу неравнодушных, чтобы реально повлиять на рабочие рычаги, способные кардинально изменить ситуацию. Ниже я привожу отрывки из личного дневника Анжелины в переводе на русский. Полный текст можно почитать и посмотреть здесь: http://lib.rus.ec/b/101956/read После прочтения я еще сильнее стала уважать Джоли, и то, что она делает. Тот, кто останется равнодушным, или не попытается изменить своего мнения о деятельности Анжелины, глубоко черствый и гнилой человек. На том и буду стоять. Хотя бы задумайтесь, кому бы пришло в голову писать СТОЛЬКО текста ради славы как она есть... Анжелина Джоли. Мои путевые записи ...Соотношение сотрудников организации УВКБ ООН к числу лиц, требующих помощи, составляет 1 к 3 582. 1 сотрудник на 3 582 нуждающихся в помощи… Эта книга посвящена им: их тяжелой работе, их полной преданности своему делу, их самоотдаче и их глубокому уважению к своим коллегам. Также я посвящаю эту книгу всем тем мужчинам, женщинам и детям, которые когда-то были беженцами или являются ими сейчас, тем, кто выстоял в поразительных трудностях, и тем, кого нет, тем, кто погиб, сражаясь за свою свободу. Все эти люди дали мне бесценный жизненный опыт, и за это я безмерно им благодарна... ... Вторник, 20 февраля Я на борту самолета, летящего в Африку. В Париже мы сделаем двухчасовую пересадку и оттуда полетим в Абиджан, Кот-д'Ивуар. Это начало моего путешествия и этого дневника. Я не знаю, кому я его пишу — себе, наверное, или каждому человеку, кто бы он ни был. Я пишу не тем, кто случайно может прочитать эти страницы, но тем, о которых буду рассказывать. Я действительно хочу помочь. Я не думаю, что чем-то отличаюсь от других людей, и думаю, что все мы хотим иметь шанс на достойную жизнь. И каждый из нас хотел бы верить в то, что, окажись он в беде, кто-то придет ему на помощь... ...Поистине, наша помощь хороша тогда, когда в ней нуждаются. Очень легко опоздать, упустить необратимое... ...По прибытии в Абиджан на побережье Ивори я поселилась в местном отеле, который, должно быть, когда-то знавал лучшие времена. Но все равно он оказался лучше, чем я ожидала. Оставаться в этом месте надолго мне как-то не хотелось, хотя я знала, что это мое пребывание здесь займет несколько дней. Я приехала в Абиджан, чтобы встретиться с людьми из УВКБ ООН. В субботу я уезжаю во Фритаун в Сьерра-Леоне, что бы встретиться с беженцами. Надо признаться, что я ценю горячий душ и хороший сон и, зная, что все это у меня сегодня будет, я чувствую себя благодарной небесам... ... Четверг, 22 февраля Сейчас я сижу в кресле в офисе УВКБ ООН в Абиджане. У меня очень насыщенное утро. Я открыла для себя многое из того, чего не понимала раньше. Но все равно остается еще очень много вещей, которые я не понимаю. Самое главное — я осознала, что очень мало знаю об этих людях. Надо мной висит плакат УВКБ ООН с надписью: Для того, чтобы стать беженцем, многого не нужно. Достаточно цвета вашей кожи или вероисповедания... ...Иногда может показаться, что деятельность таких органов, как УВКБ ООН и многих других, малопродуктивна из-за непрекращающихся несчастий. Но, изучив материалы о беженцах, осознавая всю проделанную работу по оказанию им помощи, я поняла, что мои новые коллеги полностью отдают себя работе. И мы не должны забывать об этом. Я уверена, что без их вмешательства у беженцев не было бы никакой надежды. Большинство из них были бы мертвы. И был бы хаос. Конечно, мы должны продолжать оказывать помощь и поддержку странам Африки которые принимают беженцев, дают им новый дом... ... Субботний вечер в доме для гостей УВКБ ООН Битое стекло торчит из цементных стен, окружающих дом. Наш грузовик останавливается, и охрана открывает деревянные ворота. Во дворе находится маленькое здание грязно-белого цвета с потрескавшейся краской и несколько машин, стоящих за воротами! Большинство обитателей приветствует меня улыбками, а некоторые пристально разглядывают. Я разместилась в комнате номер 1, судя по прибитому к моей двери обрывку бумаги. Я думаю, что они предоставили мне лучшее, что у них есть. Вода из душа еле текла. Комната могла бы считаться бедненькой, если не убогой с точки зрения людей моего круга, но люди, которые живут здесь, сочли бы ее дворцом... ...Один из охранников УВКБ ООН, сьерра-леонец по имени Вильям, предложил мне показать окрестности (военные бараки и больницу). Это было интересно. Мы пошли вверх по улице и натолкнулись на Джорджа. Где- то в течении года Джордж работал в КВКБ ООН, он готовил пищу. Это хорошая работа, но все же она не позволяет зарабатывать достаточно денег, чтобы обеспечить себя, не говоря уже о семье. Но он не жаловался. Единственное, о чем сожалели оба, это о прошлых временах, когда это место было очень красивым. Теперь все вокруг наполнено страданием и отчаянием. Они надеются, что когда-нибудь все измениться к лучшему и жизнь здесь вернется на круги своя. Но после увиденного очень сложно сохранить веру в надежду. Я спросила Джорджа о его семье. Он сказал, что его мать только что переехала из лагеря беженцев в Гвинее. Я спросила, все ли у нее в порядке. Он ответил, что сейчас она чувствует себя намного лучше, но недавно простыла, так как там, где ей приходится сейчас жить, она спит на полу. Джорджа взяли в плен повстанцы. «Они пришли ночью, — сказал он. — Мы пытались бежать. Моя мать очень беспокоилась обо мне». У Джорджа трое детей. «Одного из них я пока еще и не увидел», — сказал он. Мы прошли мимо больницы. Это очень старое, маленькое здание, выцветшее и обветшалое. Здесь стоят две палатки Красного Креста. Я думаю, что в каждой из них могло бы поместиться около пяти кроватей. Возможно, причина, по которой их там не было, заключалась в том, что без них на полу может разместиться гораздо больше людей. Сегодня на улице можно встретить много людей, большинство из которых, должно быть, в своих лучших воскресных костюмах, ярких и чистых. Я не представляю себе, откуда у них такая одежда, но эта воскресная традиция очень важна для них. Все выглядят очень красиво. Мы продолжали свой путь по пыльной дороге через скалы, водоемы и ручейки, которые, судя по ужасному запаху, текли из сточных труб. Я услышала песнопения и барабанный бой. Вильям и Джордж указали на церковь. Это было маленькое цементное здание, выложенное камнями. Я заглянула внутрь и увидела людей, которые ритмично двигались под бой барабанов. Люди выглядят так красиво во время молитвы! С тех пор как я здесь, я впервые начала плакать. Но, сдержавшись, я пошла дальше. Маленькие дети шли рядом со мной. Я улыбалась им, а они отвечали мне самыми очаровательными и большими улыбками, которые я когда-либо видела. Один малыш спросил меня очень серьезным тоном, даже вызывающе дерзко: «Ты кто?» «Энджи» Он хихикнул, засмеялся и убежал.... ... Пластиковые палатки, грязные полы. Люди бродят вокруг, не в состоянии себе помочь. Не могут поехать домой. Человек подбежал к сотруднику УВКБ ООН, жестами натруженных рук он просит подойти их как можно скорее. Объяснили, что мужчина хочет, чтобы мы посмотрели его больного мальчика. Я встретилась взглядом с этим мальчиком. Он выглядел лет на двенадцать, но, возможно ему было шестнадцать. Очень сложно определить возраст из-за недоедания, которое изуродовало его организм. Он был очень болен. Я держалась в стороне, меня он не знал. Доктор осматривал его. Мальчик был молод, но осознавал все, что с ним происходи. У него парализованы ноги. Его живот и ребра казались слишком большими. Его позвоночник был сильно поврежден. Болезнь пожирала его тело. Позже мне сказали, что, вероятно, это последствия огнестрельного ранения и неудачной операции. В больницу его не приняли. Там недостаточно средств, чтобы заботиться о нем. Я никогда не смогу забыть его лицо. Я никогда не забуду то, как он передвигал свои ноги руками. УВКБ ООН работает в Африке для того, чтобы помочь этим несчастным людям, для того, чтобы оказать им поддержку. Однако проблема нехватки финансирования стоит очень остро. Я спросила молодую женщину «Что вы хотите, чтобы люди узнали?» — Мы продолжаем жить в страхе. Мы боимся, что наших девушек будут похищать и насиловать. Мы боимся, что наших мальчиков будут забирать на войну. Мы хотим, чтобы эта война кончилась. Работник УВКБ ООН спросил «Как вы думаете, Америка может помочь?» Молодая женщина быстро ответила «Да, они могущественны. Мы хотим вернуться домой. Нашим детям надо ходить в школу. Нам необходима еда». Если бы только Америка была такой, какой они ее считают! Возможно, тогда все было бы по иному... ... Мы должны помогать людям, которые вынуждены бежать и скрываться, чтобы выжить, но проблема будет только увеличиваться и усложняться до тех пор, пока мы не решим проблему в корне, пока мы не оставим войны. Многие дети на транзитной станции Ватерлоо больны чесоткой. Но я лучше заражусь, чем уберу свои руки от этих малышей. Чесотка — только одна из болезней, распространенных среди детей в лагере. Бытовые условия желают оставлять лучшего. По правде говоря, условия просто ужасные. Я уверена, что соприкоснулась только с верхушкой айсберга. Я только что вошла обратно в свою комнату. Вымыла руки и лицо, поймав себя на том, что пристально разглядываю свои ладони. Позже посетила ампутационный пункт, поддерживаемый неправительственными организациями. Он переполнен пострадавшими беженцами. Я сижу над своими записями уже несколько минут, не зная, что писать. Хотя нет, знаю. Я очень рассержена. Я ненавижу людей, которые сделали все это. Я ненавижу то, что все тут страдают — ампутированные, беженцы, перемещенные лица, люди, истерзанные бестолковой войной. Практически у всех выживших кто-то из родных или близких убит либо искалечен. Та мирная жизнь, которая была у них до прихода РЕФ, теперь исчезла, и, кажется, безвозвратно. Я не понимаю, почему этот абсурд длится так долго. Как мы, американцы, можем утверждать, что мы помогаем этим нуждающимся странам, когда я вижу, что все эти люди живут здесь с уверенностью, что нет ни справедливости, ни мира.... ...Сегодня на ужин у нас была рыба и салат. Это большая роскошь. Я была благодарна за ужин, но мне было трудно есть. Я чувствовала себя такой опустошенной. Мы проговорили два с половиной часа. Каждый рассказывал о своем проекте, о событиях, очевидцем которых ему приходилось быть... ...огромное количество людей в лагерях умирает без должного медицинского ухода. Нам необходимо заручиться большой поддержкой из Женевы (УВКБ ООН). Это требует много времени. Мне объяснили, что в лагерях есть и другие жертвы, о которых, как правило, не говорят. Я никогда не читала и не слышала о том, что мне рассказали. Многих беженцев мятежники заставляли ампутировать конечности знакомым или близким людям. К их головам приставляли пистолеты, давали ржавые ножи или осколки стекол и заставляли отрезать кисти, ступни или руки и ноги тех людей, которых они знают, часто членов их же семей. Никакого наркоза. После этого люди сходят с ума. Они больше не способны адекватно воспринимать происходящее вокруг. Шок и чувство вины становятся невыносимыми. Наверное, нет никаких медицинских методов, которые могут помочь им. А в условиях недостаточности средств на оказание помощи больным физически, о лечении душевнобольных беженцев с тяжелейшими психологическими и эмоциональными травмами никто и не задумывается. Я вижу, как беженцы заботятся друг о друге. Я хочу еще написать что-то перед сном, но я не могу. Я слишком потрясена увиденным.... ... Сейчас я нахожусь в комнате полевого офицера ООН, или в резиденции, как это здесь принято называть. Полевого офицера зовут Александра. Это очень современное помещение, как раз то, что нужно, — кровать и радио. Внутри все было опрыскано жидкостью для отпугивания комаров. Очень сильный запах, брр. Александра посоветовала мне не чистить зубы с водой из-под крана, она может быть грязной и коричневой. Хотя принимать душ вполне безопасно. Александра ушла с несколькими людьми. Они оставили портативную рацию. «На случай, если понадобится помощь, набери 5354». Они не шутили, но я знала, что они бы не оставили меня одну, если бы это было опасно. По сути, если случится что-то опасное, вряд ли у меня хватит самообладания звать на помощь. Я разыскала место, где Александра держит кухонные ножи, и взяла один для самообороны. Но я- то знаю, что, случись что-то серьезное, я просто убегу... ... Моя первая работа была раздатчиком номер 4, я помогала передавать большие сумки, складывать их в кучи и раздавать группам людей. В зоны моей ответственности вошли семьи из пяти человек. Дети распределялись в порядке от одного до десяти лет. Мы не могли раздать масло для приготовления пищи, потому что грузовик, везший его в лагерь, застрял на размытой дороге. Я завтракала с членами организации Христианская программа развития и помощи нуждающимся [6]. На завтрак была капуста, вода, рис и бобы. Я ужасно проголодалась. Местные беженцы, которые смастерили инструменты, хотели показать нам представление. Пока мы ели, мы слушали музыку.... ... Я пишу это, пока стоим на грязной дороге, которая оказалась перекрыта трактором, который пытается вытащи застрявший в грязи автобус. Все дети выстроились в линию, чтобы посмотреть. Они смеются. Похоже, вытащить автобус уже невозможно. Люди вылезают из окон автобуса и разбредаются по джунглям. Некоторые остаются, в надежде заработать немного денег, толкая автобус.... ... Я С трепетом жду того момента, когда снова буду со своей семьей, чтобы знать, что они в безопасности и что у них есть все, в чем они нуждаются. Я не могу себе представить, что чувствует отец или мать, муж или жена, когда те люди, которых они любят больше всех на свете, страдают, а они ничего не могут сделать… ... Вдоль каждой стены расставлены в ряд по пятнадцать маленьких деревянных кроватей. Над каждой кроватью висит полог от комаров, чьи укусы могут привести к малярии. Большинство пологов дырявые. Малярия очень распространенная здесь болезнь, которую практически невозможно избежать. Другая большая проблема — диарея. Для новорожденных и маленьких детей обезвоживание смертельно опасно. Я все время брызгаю на себя спрей, но комары все равно кусают, и не только по ночам. К счастью, у меня сохранилось несколько таблеток от малярии. Пилюли не спасают от малярии, но помогают предотвратить тяжелые последствия болезни, если она наступит. Младший брат восьмилетней девочки приютился у нее на коленях. Они сидели на последней кровати. Мальчик был укутан. Он потерял 200 грамм. У него диарея и, возможно, глисты. Эта маленькая девочка видела, как ее родителей и старшего брата жестоко убили. Каким-то образом ей удалось сбежать со своим младшим братом. Малыш ужасно худой. Я не думаю, что он выживет. Но он — это все, что ее волнует. Он — это ее единственная семья. Каждого трогает вид этих детей. Одна из медсестер тихо вышла из комнаты и начала плакать. Один из мужчин проводил ее на улицу. Маленькая девочка ни разу не посмотрела никому в глаза. Она выглядела очень милой. Она просто сидела и смотрела в окно, прижавшись щекой к голове своего брата. Она была слишком истощена, чтобы плакать.... ... Я очень голодна. Я перехватила остатки хл:), когда мы выбегали из дома. Ни кофе сегодня утром, ни электричества. Мы взлетели и прибыли как раз вовремя, чтобы успеть пересесть на второй самолет. Я очень устала и сильно проголодалась, но, по крайней мере, теперь я знаю, когда я буду есть. Очень скоро я приму горячий душ и поем. Я надеюсь, что никогда не забуду то, что узнала. Надеюсь, что я всегда буду ценить все, что мне даровано. У меня и понятия не было о том, через что проходят люди в разных частях мира. Это намного хуже, чем я себе представляла, и я знаю, что только начала видеть что-то, я только начала что-то понимать. Я провела в Дар-эс-Саламе несколько часов в ожидании рейса в Лос-Анджелес с пересадкой в Лондоне. В голове не было никаких мыслей или чувств, кроме «продолжай двигаться». Сейчас я лечу в Лондон на самолете Бритиш Эйруэйз. Кажется, я самый грязный человек в самолете. «Хотите газету? У нас есть журналы. Предпочитаете Vogue или Vanity Fair?» «Нет, спасибо». Я говорю «да», когда мне предлагают какую-либо еду — кешью, соленые крендельки, колу с лимоном. Обычно я так не ем. Я чувствую себя как ребенок. Только что мне дали спальные носки, с ободком вокруг, повязку на глаза, дорожный набор и костюм для сна. Внезапно мысль о том, что надо снять свою грязную куртку, огорчила меня. Она так долго была моим одеялом. Я даже не хочу чистить ее. Эти три недели были для меня новым миром, особенным временем. Я изменилась. Мне нравится то, кем я начинаю становиться. Почему-то, снимая эту куртку, я почувствовала, что отдаляю себя от этих людей, мест… Мальчик на грязном полу передвигает свои ноги руками. Восьмилетняя девочка со своим младшим братом на руках. Человек в лагере для ампутированных, который посмотрел мне в глаза и рассказал свою историю. Изображения, как показ слайдов, вспышки их лиц, их босых ног. Я не знаю, что чувствую. Я никогда не чувствовала так много всего. Сейчас я должна спать. Одновременно легко и тяжело чувствовать себя виноватой, уезжая. С этого момента, где бы я ни была, я всегда буду помнить, где находятся они...