В 1987 году Майкл Окс подошел к дверям старого склада в Бруклине. У него было предчувствие, что за этой дверью он найдет что-то особенное. Интуиция редко подводила «старого пса», а потому он был так настойчив, чтобы получить разрешение на доступ в заветное помещение с картонными и металлическими коробками с надписью «Пикс» - фотоагентства, разорившегося в середине 1960-х годов. Майкла интересовали старые пленки. «Охотник за воспоминаниями» с жадностью одну за другой вскрывал коробки, проверяя их содержимое на свет. Увлеченный, параллельно он делал пометки в своем блокноте. Через несколько часов он добрался до мятого конверта с сотней негативов одной нью-йоркской фотосессии 1955 года для женского журнала «Redbook». Рука Майкла нырнула в конверт, достала оттуда первый попавшийся негатив, и когда тот был поднесен к свету, Майкл узнал на нем Мэрилин Монро. Майкл улыбнулся: сегодня был его день.

В 1953 году Монро 27. Один за другим выходят ее «Ниагара» и «Джентльмены предпочитают блондинок». Актриса приносит студии «Фокс» солидные деньги. Но вместе с успехом растет и недовольство Мэрилин: сценариями, навязанными ей ролями, заниженными гонорарами. Она жалуется своему другу Милтону Грину, на что тот предлагает ей организовать собственную компанию «Мэрилин Монро Продакшнс» и перебраться в Нью-Йорк. Идея независимости ее пьянит. Юристы, нанятые Грином, по пунктам разбирают договоренности Монро с «Фокс», находя в них лазейки, способные освободить Мэрилин, контракт которой заканчивался только через 4 года. Убедившись, что у нее достаточно «козырей» в случае судебной тяжбы, в январе 1955-го актриса улетает в Нью-Йорк. 7 января она соберет там пресс-конференцию, на которой объявит: «Я теперь сама себе президент». «Фокс» отреагирует молниеносно, заявив о своих законных правах на Монро. Так начнутся длинные переговоры, которые продлятся почти год. Почти год она не будет сниматься, примеряя на себя роль жителя Нью-Йорка, - молодой, независимой и целеустремленной женщины-актрисы. Именно такой она и предстанет в той самой фотосессии, негативы которой найдет Майкл Окс на старом бруклинском складе. Необычная съемка состоится в марте 1955 года.

Приехав в Нью-Йорк, Мэрилин селится в скромном отеле «Глэдстоун» на Манхэттене и охотно проводит время в обществе местной богемы: ее часто видят в компании Марлона Брандо или Фрэнка Синатры. И всё чаще с писателем Артуром Миллером. В свободное от встреч время она пишет стихи, посещает выставки и показы документального кино. Журналисты «New York Times», словно стервятники, следуют за ней по пятам в надежде на сенсацию. Но сенсаций нет. Монро следит за новостями города, в котором живет, читает местные издания, в одном из которых - женском журнале «Redbook» - весной 1955 года новый редактор Боб Стайн решит поместить с ней фоторепортаж. «Между ней и ее ролями в кино зрители часто ставят знак равенства, нам же нужно показать ее не экранную, а похожую на наших рядовых читателей» - делился он своим видением фотосессии с фотографом Эдом Файнгершем, которому и было поручено в течение нескольких дней «следовать за Мэрилин по пятам, делать снимки и ни о чем её не расспрашивать».

О Файнгерше было известно то, что свой первый фотоаппарат «Лейка» он якобы снял с трупа немецкого солдата в годы Второй мировой войны. В послевоенное время он прославился тем, что снимал землю с неба, прыгнув с парашютом, не пройдя специальный инструктаж, а однажды попросил капитана подлодки привязать его к перископу, чтобы эффектно снять погружение субмарины. Взаимная любовь у него была с «LIFE» и «Newsweek», но главное - он виртуозно владел техникой и гениально чувствовал черный цвет, бросая вызов темноте, которая обычно так пугала фотографов. Эд был лучшим. Встреча редактора актрисы и «парня с Nikon» состоялась в марте 1955 года. «Как вы думаете, почему обо мне постоянно пишут небылицы?» - вдруг спросила редактора Монро. - «Вы помогаете увеличивать тиражи, а потому вас просто используют. Не желая зла. Мы бы хотели, чтобы в нашей фотосессии вы забыли о том, что вы Мэрилин Монро, а читатель в это же время вспомнил, что быть Мэрилин - это работа не только на экране, но и в жизни». Монро, сделав затяжку, утвердительно кивнула. Сессия была назначена на 24-30 марта 1955 года и включала интерьерные съемки, посещение премьеры на Бродвее и выступление в «Мэдисон-сквер».

«Я могу заставить свое лицо делать что угодно..» - неожиданно произносит она. Но с ним, Эдом Файнгершем, прошедшим с фотоаппаратом две войны, такие «фокусы» не проходят: Эд поразительно и практически интуитивно чувствует реальность. Неискренность он оставляет другим. Первые кадры фотосессии снимаются на крыше гостиницы «Амбассадор». Монро в кремовом платье с сигаретой в руке. Удивительно, ведь в кино она почти не курит. На первом фото она печальна, на втором и третьем - весела. Между мгновениями всего несколько секунд и такая пропасть в настроении. Впоследствии первую работу триптиха искусствоведы негласно назовут «Одиночество на вершине», вторую и третью - «Нью-Йорк принадлежит мне». Примечательно, что для съёмок Мэрилин выберет не ту гостиницу, в которой остановилась, тем самым все же установив - и свои правила, и свои границы. С крыши они перебираются в номер отеля. Здесь она уже не одна. Мужчина с сигаретой в руке - ее агент Ричард Шеферд. У нее в руках бокал с апельсиновым соком (или «Отверткой»?). Вот неожиданно она проводит пальцами по своей ноге... Эд, словно охотник, ловит и этот момент. Но все происходит настолько быстро, что в кадр попадает его колено. Она улыбается. Ни зрители, ни читатели еще не видели ее такой. А вот она задумчиво подпирает кулаком подбородок - это тот самый снимок, для которого в «Redbook» не пожалеют целой страницы. Вот они - новое поколение Голливуда! Им не нужны письменные столы и кожаные кресла, свои вопросы они обсуждают, словно очередной «стартап», удобно расположившись в роскошном нью-йоркском отеле. И на следующий день, 25 марта, он снимает ее тут же. В черной безрукавке и строгих брюках в полоску. Сначала за чтением профессионального издания - газеты «Motion Picture Daily», а затем за изучением пособия для актеров, написанного ее бывшим учителем Михаилом Чеховым. «Она интересуется экономикой, особенно в сфере киноиндустрии. Уверенная в себе, раскрепощенная, окруженная единомышленниками». Здесь же он договаривается с ней о завтрашней съемке - они пойдут гулять по Манхэттену.

Манхэттен заполнило яркое весеннее солнце. Эд и редактор журнала Боб Стайн зашли за Мэрилин и все вместе медленно побрели по улице. «А не спуститься ли нам в метро?» - предложил фотограф, глядя на Монро через объектив. Мэрилин на несколько секунд замедлила шаг. «Я никогда в жизни не была в метро...» - немного неуверенно сказала она. Через несколько минут блондинка в белом пальто уже стояла на платформе станции «Гранд-Централ» и всматривалась в глубь тоннеля, ожидая опаздывающий поезд. Вот она что-то отвечает случайному прохожему. А вот заходит в вагон и едет до следующей станции, держась за поручень. Интересно, о чем она думает в этот момент? А вот она уже покупает в киоске свежую газету. Удивительно, но на актрису практически никто не обращает никакого внимания - Нью-Йорк живет своей жизнью. И тогда она обращает внимание Нью-Йорка на себя: «Ну что, желаете на неё посмотреть?», Эд с Бобом не сразу понимают, о ком она. Мэрилин не дожидается ответа, быстро сбрасывает с себя пальто, кончиками пальцев взбивает причёску и идёт своей фирменной походкой, посылая окружающим свой такой же фирменный воздушный поцелуй. О, чудо преображения! Ее сразу же обступает толпа случайных зевак, которые узнают актрису и сопровождают ее до конца той самой съемки. «А куда вы потом?» - спросила она Эда. Потом они все вместе направляются в бар «Кастелло» и занимают столик у стены с рисунками знаменитого художника сатирических комиксов журнала «The New Yorker» Джеймса Тёрбера. Тот настолько любил это ирландское заведение, что разрисовал его стены забавными картинками, на которых женщины огромного роста гонялись за низкорослыми мужчинами. День подходил к концу, Монро медленно потягивала свою водку с апельсиновым соком, внимательно разглядывая стены. Эд снимал. Это были, пожалуй, самые «нью-йоркские» снимки той фотосессии. «Видели ли вы, как Золушка собирается на бал?», Эд увидит. Завтра. Она ждет его вечером в своем номере. Одного.

«Мэрилин, ваш ночной наряд?» - «Капля CHANEL №5». Одна из самых известных фотографий кинодивы была сделана тем вечером. Именно Файнгерш позволил читателям «вдохнуть» тот самый аромат на ее теле. Вот Мэрилин наносит духи (с плеча предательски спадает одна из бретелек ее платья). А вот уже следующий кадр - актриса улыбается в камеру (бретелька снова на месте). Примечательно, что снимок с флаконом Chanel в ее руках не был тогда напечатан в журнале. Фотография станет известна после того, как в 1987-м некто Майкл Окс найдет негативы той съемки на старом бруклинском складе. Тогда же, в 1955 году, художественный редактор «Redbook» сделал ставку на фото, которое Эд снимал, стоя перед звездой на коленях. Монро в этот момент пересекала комнату широким шагом. Ни лицо, ни прическа актрисы тогда целенаправленно в кадр не попали. Его акцент - сильная женская икра на фоне других ее «ванильных» фото, снятых другими фотографами. Не им. Его снимок - снимок-импульс. Его выбор - Её движения. Если вы посмотрите все фотографии той нью-йоркской фотосессии, то не увидите на Монро ни одного украшения. Почему - неизвестно. Но известно точно, что они не обменяются номерами телефонов, он не станет ее личным фотографом и не будет сопровождать на съемочных площадках. Более того, они больше никогда не увидятся. А потому один из последних его снимков в чем-то символичен - она в белом меховом пальто, снятая на фоне мнимого беспорядка в своей спальне, торопится на премьеру в бродвейский театр «Мороско». В расфокусе. Словно вот-вот растворится.

Мэрилин готовится к благотворительному выступлению цирка «Ringling Brothers and Barnum & Bailey» на Мэдисон-Сквер-Гарден.

Хотя нет, постройте, будет еще одно фото. Именно оно и будет завершать тот самый материал о ней в летнем «Redbook». Это будет фото сонной Мэрилин, снятой Эдом в холле гостиницы. «День и вечер, прошедшие в суете, заканчиваются одиночеством и усталостью», - назовет эту фотографию редактор Боб Стайн. И когда сегодня знаешь, как закончится ее жизнь, воспринимаешь эту подпись под снимком немного иначе... Может быть, она не умерла? Может быть, она просто не проснулась...