Возобновлю "егоровские" дни на Сплетнике. Нашла старенькое прелюбопытнейшее интервью, приуроченное к выходу ещё одного автобиографического романа Татьяны Николаевны про ещё одну "великую любовь", настигшую её спустя всего каких-то пару-тройку лет после смерти Андрея Миронова.

Интервью очень большое, так что публикую предисловие от автора статьи и наиболее интересные выдержки из разговора:

"Влюбиться в Егорову – значит, стать немножечко ненормальным. Не таким, как все. Таким, как она. Своего нынешнего мужа Татьяна встретила на мосту в Пахре, неподалеку от мироновской дачи. Сергей Шелехов в Пахре оказался не случайно. Он тоже не равнодушен к Миронову. Сегодня доктор биологических наук, бизнесмен Шелехов в своем немолодом уже возрасте ведет иллюзорный образ жизни...  Татьяна Егорова выпустила новую книгу. Опять автобиографическую, но уже с серьезной претензией на художественность. Роман "Русская роза" – 300 страниц про любовь убористым шрифтом. По обложке тянется журавлиный клин из пышных мужских усов.  Егорова выносит на публику очередную лав-стори, и на сей раз герой ее романа не Андрей Миронов. Другой, еще неведомый избранник. В том смысле, что всех действующих лиц Егорова закодировала. Код, правда, очень простой, намеки предельно прозрачны, и именно поэтому я с легким сердцем дала Татьяне слово – тайну не разглашать. Кто купит "Русскую розу" и осилит ее, сам обо всем догадается. Вообще для Егоровой следовало бы придумать передачу на ТВ – "Угадай любовника" (с трех нот)... 

"Все образы у меня – собирательные", – говорит Егорова, однако не скрывает, с какой полянки она их собирала. Находится эта полянка в деревне Чудеса, в четырехстах километрах от Москвы, поблизости от легендарного Щелыково, где Татьяна поставила дом. Влюбленный кинорежиссер приехал следом, тоже построился, заодно и семью привез... Роман у них был, правда, чисто платонический, но очень бурный. Оказывается, и такое возможно. 

– Тань, скажи мне главное. Я так прикинула, роман, который ты описываешь, – это самый конец 80-х. То есть буквально два-три года назад ушел Андрей. Как ты после этого вообще смогла влюбиться? 

Т.Е. : Я и влюбилась, потому что погибала. А роман дал мне какие-то силы. Любовь всегда дает силы. У меня находится Венера в Стрельце, в очень хорошем месте...

  – Ну куда уж лучше, в Стрельце, место идеальное. 

Т.Е.: Ты не смейся. Венера в Стрельце означает, что у меня потребность в любви постоянная. Это от нас не зависит, это падает на нас, и все. 

– Но по-моему твой герой на целую книгу не претендовал. Там деревенская линия, извини, гораздо интереснее, чем любовная. 

Т.Е.: А ты поставь линию деревенскую в книгу "Андрей Миронов и я", она и там будет интереснее. 

– Не-е... 

– Как на самом деле называются твои Чудеса? 

Т.Е.: Сергеево. Это издалека ко мне Сережка подбирался... Короче, безумно там было хорошо. Все, кто в Щелыково приезжал, собирались. Володя Васильев, Катя Максимова – мы сидели на поляне, мы отмечали Андрюшины дни. 16 августа обязательно. "Золотые шары" светились. А компания деревенская – с ума сойдешь. Все чокнутые, все ненормальные. Я Марье Владимировне говорила: не бойтесь вы никаких войн, никаких революций, я вас в деревню увезу, будем там сидеть спокойно, нас прокормят...

  – Дом в Сергеево все еще стоит? 

Т.Е.: Стоит. А что толку, все поумирали... И Его дом тоже стоит.

– Зачем ты все-таки своего героя туда притащила? 

Т.Е.:  Я не притащила. Он не мебель. Он сам напросился. 

– Но все равно: если хочешь заполучить мужика, поначалу лучше держать дистанцию, не так разве? 

Т.Е.: А я и держала, как ты по книжке могла заметить. Но я всегда делюсь всем хорошим, что у меня есть, и не жалею. Человек должен отдавать. Столько было отдано Ему добра и любви: какие вам цветы к завтраку, а к обеду, а к ужину какие хотите цветы?.. Все, что с нами было, осталось и никуда не денется. А разделись люди догола, не разделись догола, не имеет значения. 

– Ты специально ограничивалась платоническими отношениями? 

Т.Е: Специально ничего не бывает. Где есть любовь, там нету преступленья, как сказал Островский. Но когда жена на глазах, дочка, как-то не тянет. Поговорить, и то толком не получается. У меня написано: "Разум, как полицейский, развел нас в разные стороны". Любовь – это же не обязательно постель. ... Мне позвонила моя бывшая одноклассница, она теперь профессор, известная личность. Она так орала в трубку: "Таня, как ты угадала этот образ?! Это же мой начальник! У нас с ним были такие же отношения. И у него была точно такая же жена...". 

– Насчет жены верю сразу. Таких жен девяносто девять процентов. 

 Т.Е.: Ага, девяносто девять и десять, как Марья Владимировна говорила. Держат мужика на ошейничке, на строгом. Но в конце концов, люди сами выбирают, с кем им быть.

– А повлиять? А подтолкнуть? 

Т.Е.: А чего его подталкивать, если он влюблен? Цари и короли трон оставляли ради любимой женщины. А у нас теперь главную роль играет имущество. Как это я оставлю два стула, диван, кастрюлю?! Боже мой, нет-нет-нет, ни за что! Суды переполнены, все делят имущество – как в банде. Если кто не разводится, так только из-за мебели.

– Андрей тоже держался за имущество? 

Т.Е.: Андрей хотел держаться. Ему нравилось хорошо жить, красиво жить, он привык к этому от мамы, от папы. Но у него ничего не получалось. Одну квартиру с красной мебелью он оставил и уже на грани был оставить и вторую. Он умер и остался должен в кассе взаимопомощи Театра Сатиры 200 рублей. <...> У Андрюши в природе было заложено стремление к красоте. Даже в однокомнатной квартире на Волковом переулке все было не так, как у всех. Какие-то льняные занавески, все изумительно. Но ему дороже была свобода, честь... 

– И в конце концов, здоровье. За два стула и умереть можно. 

Т.Е: И умирают. Курят, пьют, глушат тоску – не от хорошей ведь жизни. Вот я, смотри, сколько всего принимаю: витамин Е, витамин А, кальций, селен-актив...<...>  Я до девяноста лет хочу жить и писать. Сейчас такой роман задумала... 

– Опять из личной жизни? 

Т.Е: Если отвечу "да", скажут, ненормальная. 

– Ну кто хотел, уже сказал. Ширвиндт же предлагал тебя госпитализировать.

Т.Е:  У него летом юбилей был, и он сказал, что ждет с нетерпением мою новую книгу. Думал, это опять о нем. Ласточка моя...Но мы с ним говорили по телефону, и я сказала: Шура, не волнуйся... <...> Сколько он выступал в газетах, что меня надо посадить в сумасшедший дом, и тому подобное. А я к нему все равно хорошо отношусь. Он мне интересен. Он самый остроумный человек, который только был в Москве. А у моего героя, про которого книга, – не ум, а умишко..

– Чего ж ты в него влюбилась? Влюбилась бы в Ширвиндта. 

Т.Е: Пора пришла, она влюбилась. Вообще, когда мужчина на твоих глазах руководит массами, ты смотришь на него и думаешь: боже, как он прекрасен! Какой сильный, какой необыкновенный! А когда он попадает в другую среду, где надо доску прибить или еще что-нибудь, эффект уже не тот.

  – Твоя деревня его сильно опустила в твоих же собственных глазах. 

Т.Е.: Он приехал в деревню, все бегут: какая-то звездочка из Москвы, блестка, красивый мужик, усы шикарные. Все в него влюблялись – и местные, и дачницы. Печенье сердечками пекли. Потом была ретроспектива его фильмов по телевизору. Приезжаю, деревенские, говорят: слушай, мы его фильмы видели, такое говно, ничего понять нельзя... 

– Когда я твою первую книгу читала, мне все было понятно. Ради Миронова многое можно вытерпеть. А тут... Ну извини, дура, что ли?! Обеды, ужины, цветы... Давай поедем, купим тебе сруб, найдем мужиков... Дочку из омута вытащила, жену по малину сводила... Тебе это надо? 

 Т.Е.: Я люблю любовь. Не в том смысле, что вот есть человек, поженились, родили детей – я люблю сам процесс. Любовь дает такую силу вдохновения, такой полет. Все время находишься на пуантах, как в Большом театре. И даже отрываешься от земли, как у Шагала. Ну вот, и у меня был полет, и у Него был полет. У его жены, к сожалению, не было полета. Был полет чугунной заслонки мне по голове. Но ее тоже можно понять – у нее своя правда. На войне – как на войне.  Мне очень нравятся огнеопасные, взрывоопасные ситуации. Он влюблен в меня был до потери сознания. Я же не идиотка, я вижу. А то чего бы приперся за 420 километров? 

– А Он, кстати, не объявился после этой книжки? 

 Т.Е.: Нет. Я ему подарок к юбилею сделала. Только заклинаю, не пиши фамилию. Мало ли, кто это. Собирательный образ. Сейчас все мужчины такие. Зависимые – от водки, от жены, от собственного тщеславия. 

– В какой момент ты поняла, что больше не можешь? Что роман с твоим героем дошел до точки? 

Т.Е: Быстро поняла. Это бывает во всех отношениях, не только тут. 

– Но ты же с Андреем не дошла до точки. 

Т.Е.: О-о! Сколько раз доходила. 

– Это из серии: бросить курить легко, я сто раз бросал... А тут четкая точка.

Т.Е.: Как тебе сказать насчет точки? Много лет продолжались телефонные звонки, молчание. А нам ведь не по шестнадцать лет было. Причем в определенные дни, в определенные часы. Я сразу смотрела на календарь: какое число сегодня? Ага, понятно. 

– Как муж относится к обнародованию твоих романов? 

Т.Е.: Спокойно. Ну то есть сначала поныл немного... Он тоже хочет быть писателем. 

– Опишет свои похождения, чтобы тебе неповадно было. 

Т.Е.: А они у него неинтересные. Он мне рассказывал.