Пожалуй, бесполезно отрицать, что у каждого крупного и популярного среди туристов города есть свой символ, архитектурный тотем. Лондон ещё со школьной скамьи в нашем сознании не мыслим без Биг Бена; Москва для иностранцев начинается с Красной площади; все туристические тропы Рима ведут к Колизею; гости Нью-Йорка стремятся к Статуе Свободы, где узнают о значимости строк Эммы Лазарус «Give me your tired, your poor, your huddled masses»; романтики устраивают паломничество в Париж ради Эйфелевой башни; а жители Барселоны ратуют не только за независимость Каталонии, но и за независимость от толп, дружно открывающих рты на Собор Святого Семейства (Sagrada Familia). Я же, в свою очередь, таких экстремистских чаяний не разделяю, вместо этого просто лишний раз напоминаю, что ответственного за достопримечательные магниты города звали Антонио ГаудИ. С ГАуди каталонская архитектура пока ещё не знакома, так же как и не знакомы испанцы с АльмодовАром и с cАнгрией.

Справедливости ради надо заметить, что Париж, возможно, не стал бы сакральным местом для сентиментальных особ, прими Барселона предложение Густава Эйфеля установить высокую железную башню по случаю проведения Мировой Выставки в 1888 году. Барселонские устроители мероприятия отказались от смелого дизайна Эйфеля, сославшись на дороговизну проекта и очевидный диссонанс конструкции с внешним обликом города. Думается мне, что нынешние жители Барселона не без вздоха облегчения вспоминают тот отказ от французского сооружения. Можно лишь гадать, насколько ещё увеличился бы приток туристов в столицу Каталонии и, соответственно, насколько бы ещё вырос спрос на беруши среди местных жителей, если бы Эйфелева башня оказалась здесь. И как снова не вспомнить Нью-Йорк, который не посмел отказать свободолюбивым французам и принял (хоть и с финансовым скрипом) предложение французского архитектора (Фредерика Огюста Бартольди) украсить морской вход в город женщиной, олицетворяющей свободу (но почему-то с лицом матери Бартольди).

Не вызывает сомнений одно — в те годы барселонцам не нужны были никакие архитектурные инициативы с чужой стороны, ведь внутри зрели уникальные по своему таланту строители и благоукрасители.

Данный пост задуман как попытка деликатно отойти от популяризованной гегемонии Антонио Гауди и показать ту сторону Барселоны, в создании которой принимал участие человек, чьё имя, возможно, в силу его труднопроизносимости, остаётся в тени.

Я хочу рассказать об удивительном проекте современника Гауди, Луиса Доменек-и-Монтанера (Lluís Domènech i Montaner). Но перед тем, как перейти к его волшебному видению и не менее сказочному творению, давайте переместимся, как это ни странно с учётом вышесказанного, в Париж. Там в 1896 году умирает банкир Пау Хиль (родившийся в Барселоне).

Он умирает одиноким, без наследников, и половину своего состояния, составляющую 3 млн. песет, завещает на строительство больницы для бедных в Барселоне. Здесь необходимо пояснить, что последнее распоряжение мецената связано не с тем, что бедным слоям населения не оказывали медицинскую помощь, а с тем, что самый известный в Каталонии, с 5-вековой историей Госпиталь Святого Креста (La Santa Creu) в конце 19 века нуждался в расширении и улучшении санитарных условий. В прошлые века само слово «госпиталь» было синонимично понятию милосердной медицинской помощи для малоимущих. Богатая часть населения лечилась дома.

С 1401 года Госпиталь Святого Креста находился в районе Эль Раваль, который заслуживает отдельного поста.

Управляющий комитет, состоящий из членов муниципального управления и представителей духовенства, несказанно рад щедрому наследству мецената Пау Хиля, который в своём завещании распорядился назвать новый госпиталь Sant Pau (в честь своего святого — апостола Павла). За разработку дизайн-проекта берётся Луис Доменек-и-Монтанер. В любой биографии этого барселонского архитектора обязательно будет сказано о его исключительной образованности и поразительном кругозоре. Свои первые навыки в черчении и подборе правильного цвета Луис получил ещё в детстве от отца, который был самым уважаемым переплётчиком в стране. В семейной мастерской преимущественно занимались оформлением книг о живописи. С ранних лет Луису был открыт доступ в мир художников, писателей и иллюстраторов.

Он закончил физико-математический факультет Университета Барселоны по специальности инженера. А в возрасте 24 лет защитил свою степень по архитектуре в Мадриде. Сразу после учёбы он отправляется в важную для формирования его взглядов поездку по Франции, Швейцарии, Италии, Германии и Австрии. Знание нескольких европейских языков помогло ему глубже узнать о техниках и материалах, которые применялись в тех странах.

Получив предложение заняться разработкой проекта новой больницы, Доменек-и- Монтанер снова обращается к иностранному опыту. Для создания инновационной клиники ему необходимо знать, в каких условиях работают врачи и учёные в медицинских учреждениях Англии, Франции и других европейских стран. Обмен опытом помогает ему выработать два основных руководящих принципа для строительства новой больницы: санитария и умеренная изолированность от городской застройки.

С учётом требований архитектора был куплен огромный земельный участок на Лысой Горе (да-да, в Барселоне тоже была такая). Естественная возвышенность обеспечивала доступ свежего воздуха и эффективную канализационную систему. Это сегодня комплекс окружён жилыми домами, а в начале 20 века территорию под госпиталь Sant Pau можно было легко назвать лоном природы с сосновыми лесами и сельскохозяйственными угодьями.

Но Луис Доменек-и-Монтанер не останавливается в своих инновационных поисках самого правильного формата для будущей больницы. Нужен не только свежий воздух, но и обильный солнечный свет. Любой приезжающий в Барселону знает, что недостатка солнца в этом городе нет. Но так думаем мы. А Доменек-и-Монтанер думал о врачах и пациентах. Он делает революционную по тем временам вещь. Разворачивает весь комплекс зданий на 45 градусов от сетки Эйшампле.

С 1859 года городская застройка Барселоны подчинилась уникальному и спорному по тем временам плануИльдефонсо Сердá (Plan Cerdà).

Даже современные урбанисты и архитекторы, приезжающие в этот город, вдохновляются чётким делением района Эйшампле на равные клетки, образованными пересечением перпендикулярных и параллельных улиц.

Барселона обращена лицом к морю. Весь Эйшампль, будучи параллельным по отношению к береговой линии, выстроен по особой оси: с юго-запада на северо-восток. И поэтому обделен естественным южным светом.

Луис Доменек-и-Монтанер пренебрегает планом Серда и организует комплекс медицинских зданий в форме ромба, ориентированного на север-юг и восток-запад.

Так госпиталь получит максимальное количество солнечного света в течение дня. Однако некоторые историки утверждают, что он это сделал наперекор Ильдефонсо Сердá, чей городской план не одобрял.

Свой проект госпиталя Доменек-и-Монтанер называл «городом внутри города». Для соблюдения санитарных условий он считал важным создать несколько отдельно стоящих корпусов: одни служили хозяйственным целям (администрация, столовые, аптека), в других располагались операционные, в третьих были палаты и процедурные кабинеты, в четвёртых находилось инфекционное отделение.

Он собирался построить 48 павильонов, но в итоге дело ограничилось 27 (11 были завершены при жизни архитектора). Удивляться приходится не столько цифрам, сколько уникальной концепции Доменек-и-Монтанера — основополагающим принципом его работы было соединение функциональности и эстетики. Например, важнейшим нововведением, заметно облегчившим будни медперсонала госпиталя, стала система подземных тоннелей, которые соединяли между собой все корпуса.

Другой важной разработкой архитектора стал отдельный операционный павильон, в кабинетах которого вместо стен были окна во всю высоту, что позволяло проводить операции при дневном свете.

Такой дизайн помещения даже сейчас можно считать разрывом шаблона (в нашем восприятии операционная так выглядеть не может).

Доменек-и-Монтанер думал не только о создании удобных условий для работы врачей, но и о душевном состоянии и настроении пациентов во время их лечения. Он верил в то, что нахождение в приятной, чистой, светлой и красивой обстановке позволяет больным быстрее восстанавливаться. Как и все представители модернизма, Доменек-и-Монтанер в элементах декора воспроизводил растительный мир. В палатах он украсил потолок мозаикой с цветочными мотивами в бело-зелёной гамме, чтобы лежачие больные, глядя на потолок, представляли себя в окружении природы.

А для тех, кто уже мог самостоятельно передвигаться и встречать своих родственников, он придумал в каждом корпусе цилиндрическую просторную залу, выходящую огромными окнами в сад, — «дневную комнату».

Доменек-и-Монтанер использовал цветной декор в терапевтических целях не только внутри помещений, но и снаружи. Сложно не обратить внимание на сказочные, пряничные купола, покрытые разноцветной керамической черепицей, которая напоминает рыбью чешую.

Первые пациенты стали прибывать в госпиталь в 1916 году (их постепенно перевозили из старой больницы Santa Creu). Проект был полностью завершён в 1930 году, тогда же состоялось и официальное открытие госпиталя.

Согласно городскому преданию, приехавший на торжественное мероприятие король Альфонсо XIII был настолько поражён красотой и масштабом нового лечебного комплекса, что воскликнул: “Вы, каталонцы, поистине удивительны — строите дворцы для бедных и хижины для королей!” «Хижиной» король обозвал построенный годом ранее Palauet Albèniz (до сих пор является официальной резиденцией королевской семьи во время их визитов в Барселону).

В 1997 году ансамбль зданий Sant Pau был объявлен объектом Всемирного Наследия ЮНЕСКО.

В 2009 году персонал и пациенты переехали в более современное здание по соседству, а в творении Луиса Доменек-и-Монтанера начались беспрецедентные реставрационные работы. В 2014 году бывший госпиталь открыл свои двери уже как культурное и образовательное пространство.

Восторг, который я испытывала во время пребывания на территории Sant Pau приходил волнами. Посреди жилого квартала, как в сказке, передо мной выросло совершенно невероятное краснокирпичное здание. Признаюсь, что к строениям из красного кирпича я питаю особую слабость. Наверное, поэтому мне симпатичен Гамбург с его красными зданиями промышленного типа. Какие-то архитектурные сюрпризы из этого материала мне всегда преподносит Лондон, там же источником моей неизменной радости является роскошный вокзал St Pancras в неоготическом стиле. Ну, и как обойтись без Бостона, краснокирпичного гимна колониальной архитектуре!

Этот цвет очень пластичный. В нём есть и пролетарский дух (отсюда столько заводов и фабрик в стиле «Красного Октября»), и дисциплина (столь нужная для учебных заведений — примером может служить Гарвардский университет), и торжественность. Общим знаменателем разных ипостасей этого цвета является сила (неслучайно все испанские арены для боя быков выполнены из красного кирпича).

При этом стойкий характер этого материала удивительным образом был адаптирован для бедных и слабых больных, попадающих в стены Sant Pau.

Не сочтите за преувеличение и излишнюю сентиментальность, но, когда я оказалась перед главным корпусом госпиталя, у меня навернулись слёзы. Потому что невозможно без слёз восхищения думать о том, с какой заботой о страждущих и немощных Луис Доменек-и-Монтанер разрабатывал план для этого госпиталя. Ты стоишь перед ступенями, позади — кованые ворота c мягкими, причудливыми изгибами. Ты в безопасности — словно говорят они.

А центральный павильон (Административный корпус) с двумя боковыми крыльями раскрывает перед тобой свои объятия. Не удивлюсь, если кто-то из попавших в эту больницу пациентов решил, что уже очутился в Раю. Это впечатление могло усилиться, когда они оказывались внутри комплекса.

У меня в голове зазвучала лютневая мелодия из песни Гребенщикова:

Под небом голубым есть город золотой,

С прозрачными воротами и яркою звездой,

А в городе том сад, все травы да цветы,

Гуляют там животные невиданной красы.

С той лишь поправкой, что животные не гуляют, а сидят на фасадах корпусов. За их появление были ответственны самые лучшие скульпторы и художники того времени. Но не только таинственные крылатые существа, отсылающие к средневековью, привлекали внимание.

Внешний облик ансамбля производил умиротворяющее впечатление и успокаивал больных при помощи разнообразных фигур почитаемых в Каталонии святых и ангелов. Выдающийся скульптор-декоратор Пау Гаргайо изобразил многочисленность ангельских сил. Все 9 чинов представлены в том или ином виде на стенах павильонов.

Нельзя не отметить то, как была выполнена реставрация комплекса, и то, как он был превращён в особую культурную достопримечательность. Забавный случай произошёл со мной в тех самых, когда-то новаторских, подземных тоннелях. Я очутилась в них в полном одиночестве, словно все коридоры закрыли специально для меня. И вдруг я почувствовала, что по гладким, белоснежным и блестящим стенам двигаются тени. Сначала я списала это на краткое помутнение рассудка от эстетического восторга, но когда я продвигалась вперёд, вместе со мной тоже кто-то двигался. Оказывается, на стены были направлены микро-проекторы, воссоздающие на стенах движение медперсонала и передвижения больных. Вот медсестра катит на кресле пациента, а вот спешным шагом идут два врача, занятые оживлённым разговором.

В одном из павильонов стоит странная на первый взгляд конструкция. На изгибах каркаса установлены щиты и экраны. Это важный для модернизма символ — дракон.

Он посвящается таланту и работам Луиса Доменек-и-Монтанера. Его след в архитектурном профиле Барселоны велик. Возможно, в следующий раз я расскажу о двух других сокровищах, оставленных этим архитектором Барселоне на долгую память. О Дворце Музыки и Доме Lleó Morera.

Спасибо за внимание!

Текст – мой