Прочитав интервью Егора Кончаловского о том, что у них с Толкалиной не было ничего общего и именно поэтому они прожили вместе 15 лет и завели ребёнка, я вспомнила, что недавно читала историю наподобие про одного советского актёра.. 

Этот актёр - Вениамин Смехов. Прожив почти 20 лет в браке, он ушел из семьи, оставив двоих детей. Несколько лет назад Алла (первая жена) исповедовалась в глянцевом журнале, сообщив, что «уходил он по частям» и мучил её этим очень. Вениамин Борисович позже объяснял свое поведение тем, что по натуре трусоват и не готов был к резкой перемене в жизни, а перемена произошла по вине молодой практикантки - будущего театроведа - Галины Аксеновой, приехавшей из Ленинграда на практику в Театр на Таганке. Ей было 19, и она была красива настолько, что все мужчины оборачивались ей вслед, пожирая горящими глазами. Смехов до сих пор восхищается своей второй женой. 
-----------------------------------------------------------------

Немного выдержек из интервью первой жены для одного издания, примерно, лет 5 назад:

«Как же ты, мама, даже с двумя детьми не смогла удержать отца?» — упрекнула меня однажды Алика.

«Во-первых, это было невозможно, — ответила я, — а во- вторых, не в моем характере кого-то удерживать». Да, расстаться красиво не получилось. Но разве можно выглядеть «красиво», когда режут по живому? Мирно расстаются пары, где не было горячих, страстных отношений. У них меньше претензий друг к другу, некоторым даже удается после развода сохранить дружбу. А большая любовь перерастает порой в большую ненависть.

Но тридцать один год, до сегодняшнего дня, о моих переживаниях знали только подруги. Молчала всегда, даже когда Смехов в каждом интервью заявлял, что ничего хорошего вспомнить о нашем браке не может кроме того, что я подарила ему двух прекрасных дочерей. Молчала, хотя хотелось кричать: «Я никому ничего не дарила, я не суррогатная мать, не свиноматка, дающая при опоросе качественный приплод. Наши дети родились от взаимной любви, большой дружбы, поддержки, участия — всего того, что составляло нашу жизнь, иначе не прожили бы мы вместе двадцать лет!»

У меня все прошедшие годы не было никакого желания вступать в диалог с бывшим супругом, постоянно рассказывавшим журналистам, как он обожает дочерей, как сидел у дверей палаты, где Алика рожала второго сына, как подарил ему серебряную ложечку. Ну, захотелось покрасоваться в прессе, ладно. Но Смехов договорился до того, что стал называть бабушкой Артема, Макара и Лени свою нынешнюю жену — Галину Аксенову! Эта парочка приложила немало усилий, чтобы, словно ластиком, стереть присутствие матери в судьбе наших со Смеховым дочерей. Но здесь они явно переборщили. Другой жизни у меня уже не будет. И я не хочу превращать ее в ничто только потому, что такой изображает нашу совместную историю мой бывший муж. Неправда — и счастье было, и любовь. Была семья, гостеприимный дом, в который многие стремились попасть, потому что было в нем хорошо. Сегодня он не хочет об этом даже вспоминать. 

С худеньким студентом Щукинского училища Веней Смеховым мы встретились в подмосковном доме отдыха. После завтрака я, студентка третьего курса Московского технологического института пищевой промышленности, каталась на лыжах с новыми знакомыми из института физкультуры. Один из них, аспирант, настойчиво оказывал мне знаки внимания. Когда вернулись, в зале у рояля увидели компанию молодых людей. Петь я любила, поэтому сразу к ним присоединилась. Вдруг какой-то мальчик в сером свитере сел за рояль и запел военную песню, глядя мне прямо в глаза. Слова были очень романтичные. Я влюбилась в ту же секунду.

Потом были танцы. Мой «предмет» скромно просидел весь вечер у стеночки. Когда все закончилось и я с неотступно следовавшим за мной аспирантом стала спускаться по лестнице, увидела вдруг, что «серый свитер» стоит внизу и выискивает кого-то глазами. Заметил меня, встрепенулся. Наши взгляды пересеклись, и я поняла: сейчас или никогда. Говорю аспиранту: «Забыла перчатки. Вы идите на улицу, я вас догоню».

Как только он скрылся, я схватила юношу, имени которого так и не узнала, за руку и мы побежали..  Мы гуляли всю ночь.. И тогда он привлек меня к себе, поцеловал и предложил выйти за него замуж. Я рассмеялась, подумав: «Вот артист! Вернемся в Москву, он обо всем позабудет...» Но на следующий день после возвращения Веня встретил меня возле института: «Я сказал родителям, что у меня появилась любимая и мы собираемся пожениться».

Ухаживал Смехов очень настойчиво, встречались каждый день. Если удавалось улизнуть, чтобы провести время с друзьями, возвращаясь домой, еще издалека замечала знакомую фигуру, маячившую у подъезда. Я подходила, он, замерзший, доставал из кармана яблоко и протягивал мне — фрукты были в те времена невиданной роскошью.

Кстати, ежедневно в течение всех лет супружества он не уставал говорить мне вдогонку: «Ходи осторожнее». А как только наша семейная жизнь закончилась, я упала и сломала ногу в двух местах.

За Смеховым на долгие годы закрепился имидж прекрасного семьянина. Меня он, где только можно, возвышал, постоянно ссылался: «Алла сказала, Алла сделала, Алла так считает...»

Мы тогда жили дружной, счастливой жизнью, я буквально купалась в Вениной любви и нежности. Поэтому, забеременев во второй раз, не сомневалась ни секунды. Веня снова меня оберегал, водил за ручку, велел смотреть только на красивое, чтобы ребенок родился красивым. Я посмеивалась, но так и случилось.

Отцом он был фантастическим, много занимался девчонками: рассказывал сказки, возился с ними, разыгрывал сценки, бегал, прыгал. С Леной у Вени установились особые отношения, может потому, что досталась она нам так тяжело. По вечерам он подходил к кроватке, клал голову к ней на подушку и что-то тихонько рассказывал — у них были свои секреты.

Самым большим счастьем было садиться вчетвером за стол и ужинать всей семьей. Я смотрела на мужа и дочек и светилась от радости: вот они, мои самые дорогие люди на свете.

Смехов всегда был видным, фактурным. Правда, девушек почему-то не привлекал, в отличие от Высоцкого и Филатова ему не хватало сексапильности. Однако машина и красивая дубленка этот недостаток скомпенсировали. А тут он еще и Атоса сыграл, поклонницы стали дежурить у служебного входа. Звоночки, что называется, звенели. Но я была слишком уверена в себе, в том, что муж предан семье, и искренне ничего не замечала. А надо было сойти с пьедестала на грешную землю и обратить внимание на некоторые «мелочи».

Смехов стал раздражительным, заводился из-за каждой мелочи. Я тоже не молчала, в доме начались скандалы. Но мне и в голову не приходило, что в его жизни появилась другая женщина. Каждый день в десять вечера он возвращался с цветами, нигде не задерживался, всегда ночевал дома. Как я потом догадалась, встречался он со своей пассией по утрам. Смехов самолично отвозил меня на работу и ждал, пока я не исчезну в проходной. Страховался.

Его избраннице, Аксеновой, тогда было девятнадцать лет, она училась в ЛГИТМиКе на театроведческом, в Москву приехала на практику. Аксенова была замужем, но тем не менее искала приключений. Как мне потом рассказывали, девушка тут же наметила себе в жертву Высоцкого, стала его преследовать, но Володя в ее сторону даже не посмотрел. Мой муж оказался третьим в списке после заведующего постановочной частью, который тоже не попался на крючок. За адюльтер я его не осуждаю. Вене было под сорок — кризис среднего возраста. Допускаю, что ему осточертела домашняя рутина.

Жены обо всем узнают последними..

Тридцать первое декабря 1979 года, наверное, можно считать последним днем нашей некогда счастливой семьи. Все не задалось прямо с утра.. А в два часа ночи отправились в Дом актера. В одном из залов сидели Гриша Горин с женой Любой. Мы подсели к ним за стол. Люба подарила мне подсвечник с ангелочками: «Алла, у вас дети, пусть эти ангелы их хранят». Меня подмывало спросить: от чего? Я вдруг почувствовала свою неуместность. Показалось: нашей семьи больше нет и все это видят, поэтому никто нас с Веней, по большому счету, за столом не удерживает. Да и вдвоем с мужем стало как-то неуютно. Домой вернулись под утро, я разложила диван, застелила его чистыми простынями, но Веня сказал, что устал и ляжет отдельно... Позже он заявит, что я больше не волную его как женщина, и будет демонстративно укладываться спать на полу на толстых диванных подушках.

Дальше все покатилось как снежный ком. Восьмого марта праздновал свой день рождения наш друг Сережа Никитин. По дороге к нему разговорились с Веней о кино, он раскритиковал только что вышедшую картину «Москва слезам не верит».

— Когда ты успел посмотреть? Ты вроде бы раньше не любил ходить в кино, — удивилась я.

— Теперь полюбил, — ответил муж с вызовом. — Думаешь, мне не с кем туда сходить?

В гостях у Никитина был журналист-международник Томас Колесниченко. Сели за стол, его жена Света развернулась и стала в упор меня разглядывать. Я вообще почувствовала, что все смотрят на меня с каким-то огромным сожалением, грустью, все знают что-то такое, чего не знаю я.

Наш брак трещал по швам. Конечно, до меня доходили сплетни, что у мужа роман. Называли даже фамилию — Аксенова, но я упорно отказывалась верить. Старалась избежать правды, но земля уходила из-под ног. Жизнь в постоянном стрессе довела меня «до ручки». 

Наступило семнадцатое апреля. День рождения нашего приятеля Саши. Смехов сказал:

— Иди одна, я подъеду после спектакля.

— Не пойду, — говорю. Настроение было просто ужасным.

Тогда Саша специально приехал за мной на такси, подождал, пока соберусь. В десять вечера раздался телефонный звонок, Саша с кем-то поговорил, а потом вызвал меня в соседнюю комнату: «Алла, Веня не придет. Вообще. И домой тоже».

Всё, что было потом, помню плохо.

Я не понимала, как можно прожить с женщиной двадцать лет и так с ней обойтись — не поговорить, не объясниться, а передать, что уходишь к другой, через постороннего человека. Если бы Смехов честно признался, что полюбил другую, наш разрыв не стал бы для меня таким ударом.

Потом выяснилось, что все наши знакомые и друзья были в курсе его романа.

Желая опередить слухи о том, что бросил семью, Смехов ходил по гримеркам «Таганки» и говорил всем и каждому, какая я б..., как наставляю ему рога.
После его гастролей я очень быстро получила повестку в суд, где слушалось дело о нашем разводе и разделе имущества. О разделе квартиры не могло идти и речи. Ему полагалось бы в ней девять квадратных метров жилой площади. А нас было четверо: я оставалась с двумя детьми-подростками и старенькой тетей, вложившей в обмен свою площадь. Насколько я знаю, Аксенова долго не могла успокоиться, что он не стал разменивать квартиру, но у Смехова, видимо, возобладал разум. 

Вопрос о том, с кем останутся дети, даже не поднимался. Смехов не собирался их брать. Задним числом пожалела, что не предложила ему тогда забрать с собой старшую дочку. Она была очень привязана к отцу. Думаю, что его история с Аксеновой пошла бы совсем по другому сценарию, окажись с ними под одной крышей Лена — подросток в сложном переходном возрасте. А так я избавила сладкую парочку от этих проблем. У самой Аксеновой детей нет.

И все-таки я изо всех сил пыталась отсрочить конец нашей семейной жизни. Делала какие-то глупости, унижалась. Показала судье журнал «Юность», где муж опубликовал когда-то повесть «Служенье муз не терпит суеты» с посвящением: «Любимой Аллочке — вдохновительнице всего того, что сделано, делается и будет делаться».

Алла считает, что разлучница прибегла к чёрной магии, чтобы заполучить её мужа и разрушить брак. 

Личную судьбу я так и не устроила. Хороших мужчин успели разобрать, а абы кто мне не нужен. Пару раз попадались достойные кандидаты на руку и сердце, но их принимали в штыки мои дети.

Настоящие друзья и после развода остались со мной. А тех, кого потеряла, мне не жалко.

У нас в роду по женской линии не все удачно складывалось. Иногда думаю, что нам в наследство от предков досталось нечто неладное по судьбе. Я с пяти месяцев росла без отца, Лена без отца с пятнадцати лет, Леня, Ленин сын, — до одиннадцати лет не имел отца, Алика — с одиннадцати лет без отца, ее Артем — с семи лет без отца, Макар без отца с рождения. Это хорошо, что у моих дочерей родились мальчики.

-------------------------------------------------------------------
И немного выдержки из интервью Смехова и Аксёновой тому же изданию, правда, где-то 10-летней давности.

Галина: Однажды холодным зимним вечером в Ленинграде я смотрела телевизор. Показывали новогодний выпуск "Кинопанорамы". И вдруг вижу на экране Веню в тельняшке. Я его не знала и "Мушкетеров" не видела. Но в этот самый момент почему-то очень спокойно подумалось: "С этим человеком у меня произойдет что-то очень важное". Это чувство было отчетливым, как информация. С экрана прозвучало, что это - актер Театра на Таганке Вениамин Смехов. А я уже знала, что еду именно в этот театр на практику. 

B.C.: На пятое марта у меня был назначен концерт в Ленинграде. За месяц до этого, увидев Галю и ее подругу Свету, я мимоходом спросил: "А где вы будете 5 марта?" Света, более бойкая, говорит: "Мы с Галкой будем в Питере". - "А у меня концерт в вашем Доме актера. Если будет время, заходите". Галя вдруг спокойно соглашается: "Да, я буду там". 
...Эта игра ничего не обещала. Но момент, когда я увидел ее после своего выступления на Невском, наверное, зарифмовался с тем, как Галя увидела меня по телевизору. 

Г.: В этот же вечер так случайно совпало, что мы на одном поезде возвращались в Москву, только я в купе на четверых, а Веня - в СВ. Я опаздывала и бежала по платформе так, что упала и разорвала колготки. Колени были разбиты в кровь. И Веня очень трогательно предложил мне промыть ссадины водкой. В тот раз мы сказали друг другу какие-то слова, очень неуклюжие. Теперь, вспоминая, вижу, что та ситуация смотрится угловатой и неловкой. И Венин вариант ухаживания, и мой ответ... 

B.C.: Моим соседом по СВ оказался Ян Арлазоров. Он благородно хотел уступить свое место Гале. Но я отказался, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не догадался, как она мне интересна. Во мне было столько трусости! А когда подъехала машина Галиного папы, который был очень большим энергетиком, руководил половиной электростанций нашей страны, я и вовсе оробел. 

Г.: Помню, в этот же день я пришла, хромая, в театр. Поднимаюсь по лестнице, за мной идет Веня, а навстречу спускается Высоцкий. Он сказал мне какой-то комплимент. "...И хромоногая!" - добавляю я к витиеватой фразе. Помню, мне стало неловко от слов Высоцкого, я вообще не очень знаю, что делать с комплиментами. 
2 мая я улетала в Питер. Рейс был вечерний, я не спеша возвращалась пешком от "Таганки" домой после утреннего спектакля. Веня очень тихо подъехал сзади и буквально посадил на капот машины. Странная ситуация. "Я вас подвезу" , - предложил он, после того как мы перебросились парой фраз. С одной стороны, я очень хотела пройтись по весенней Москве, а с другой - был такой соблазн проехаться вместе... Заехали ко мне, я взяла чемодан, и Веня отвез меня к аэровокзалу. Наверное, это был поворотный момент. Мы впервые остались вдвоем... 
И дальше было уже чувство неизбежности отношений. Надо сказать, я не думала, что будет потом. Мне ведь не было еще и девятнадцати. 
16 мая я возвращалась в Москву. Купила ящик тоника в валютном магазине - в то время это был страшный дефицит. Я знала, что Веня его очень любит. При встрече он пригласил меня на дачу к Юрию Визбору. Я согласилась поехать, уже понимая, что это будет началом романа. С ящиком тоника мы поехали к Визбору. В тот день ему на дачу должны были привезти какой-то сногсшибательный холодильник. Но ни Юру, ни дачу, ни холодильник я совершенно не помню. Веня сказал Юре, что я люблю песни и что меня надо развлекать. Тот послушно взял гитару и стал мне петь. Но я ничего не видела и не слышала. Был май, полное ощущение новой жизни. Рядом - человек, который мне страшно нравился. И, в общем-то, наступил момент, когда я себя почувствовала женщиной. Это было не соблазнение, а манящая неизбежность... 
Визбор Веню очень любил, но ко мне до поры относился дистанционно. Очень хорошо помню, когда его отношение изменилось. Был январь 80-го года. У меня каникулы. Юра и мы с Веней полетели в Ялту. В тот период каждый из нас был еще при своей прежней половине. Возвращаемся из Ялты в Симферопольский аэропорт. Вдруг я понимаю, что моя сумка осталась в такси, а в ней - томик Пастернака. Мне его стало так жалко, что я начала плакать. Почему-то с того момента Юра стал смотреть на меня как на достойного собеседника. 

B.C.: Юра пошел к начальнику аэровокзала, тот позвонил на перевал и передал такой текст: "Проезжали Борман с Атосом и оставили сумку. Пожалуйста, верните машиной". Через какое-то время раздается звонок военкома с перевала: "Лейтенант Антипов докладывает товарищу Борману и товарищу Атосу, что сумка благополучно едет обратно". 
Юрий Визбор принимал события в жизни своих друзей близко к сердцу. Он произнес однажды фразу, которую я запомнил навсегда: "Веня, от любви уходить нельзя. А твоя жена, мне кажется, хочет стать вдовой артиста Смехова". 
Был июнь 1979 года. Сразу же после нашей первой взаимной вспышки любви театр уезжал на гастроли в Минск. Галя, учась на дневном отделении, умудрилась досрочно сдать экзамены и трижды прилететь ко мне. Я сыграл за 28 дней 32 спектакля.Мы жили в гостинице, где у меня был большой отдельный номер... Галя приходила ко мне так, чтобы не засветиться. Мы думали, что наш роман держим в тайне, но оказалось, вся общественность уже в курсе. 

Г.: Вениной жене кто-то позвонил и "порадовал". С этого момента в его семье начался вселенский пожар. 

— А вас не смущало, что Вениамин Борисович женат? 

Г.: Поскольку я не видела жену и детей, они словно и не существовали. А я была слишком молода, чтобы расчетливо оценивать ситуацию. И потом, Венина старшая дочь были младше меня всего на четыре года. Сейчас понимаю, как повезло мне с Веней, но тогда я могла отказаться от него. Так же, как и Веня - от меня. И, наверное, этот отказ был бы страшной глупостью. Говорить, что я кого-то соблазняла, тоже глупо. 

— А вы никогда не виделись с первой женой Вениамина Борисовича? 

— По-моему, мы видели друг друга издалека. Не думаю, чтобы это было кому-нибудь из нас приятно. У меня до сих пор чувство "без вины виноватой". Видит бог, я не ставила задачу увести чужого мужа, мне своего хватало. Так получилось. Думаю, то, что мы двадцать пять лет вместе, доказывает, что это не ошибка. Это наша индульгенция. Знаю, что бывшей жене Вени и детям было тяжело. Но мне казалось, что, даже разведясь, Веня остался хорошим отцом. 

— Как скоро после знакомства вы решили уйти из семьи? 

Г.: У нас роман начался в мае 79-го, а я ушла от мужа через год. Мы ушли с Веней одновременно. Просто в один день. Я - в Питере, а Веня - в Москве. 

— Вы договорились или как? 

B.C.: Выхода другого не было. Помню, написал Гале письмо: "Прощай, прости" , были какие-то совершенно упаднические настроения, жизнь теряла смысл. Тогда во время записи на фирме "Мелодия" я свалился с тяжелым приступом и меня на руках принесли домой. Когда я увидел, что через меня, как через труп, перешагивает жена... жизнь показалась совсем "интересной". 

- Как бы вы назвали двадцать пять лет жизни, прожитых вместе с Галей? 

B.C.: Парение в свободном полете. Жизнь в гостях. Жизнь на колесах. Но в этом свободном полете своей тоски по родным местам не теряю. Я никогда не был и не буду оседлым. И, к моему счастью, Галя разделяет это. Хотя ей нужен дом, очаг - как любой женщине... Все, что происходило со мной, убеждает, что жизнь - игра. Я не раз начинал все с нуля, были радости и потери, успехи и невзгоды. Главное, я обрел настоящую любовь, а все остальное... 

- Вашей любви, наверное, многие завидуют? 

Г.: Я боюсь зависти, вернее, как в "Пиковой даме" , тайного недоброжелательства. С возрастом и после ухода из жизни дорогих и любимых людей понимаю, что делала многие вещи сгоряча, неправильно, что меня могут не любить, но пусть тот, кто без греха, первым бросит в меня камень. 
Когда я думаю, сколько воды утекло с 1979 года, наша жизнь кажется просто невероятной. Когда с нами знакомятся новые люди, они бывают удивлены тем, что мы так давно женаты, а производим впечатление молодоженов. Наверное, это комплимент... 
За двадцать пять лет в нашей жизни бывало всякое. Но мы никогда друг другу не врали. Помимо того, что мы муж и жена, мы любовники, друзья... На сегодняшний день ближе Вени у меня друга нет. 

Со своей второй женой актёр живёт уже 38-ой год..