Интервью было дано  в 2010 году в связи с выходом фильма "Месть пушистых"

Брук Шилдс для ее ровесников — очаровательная, длинноволосая девочка из «Голубой Лагуны».

Для тех, кто любит кино и знает о нем больше, чем средний зритель, несомненно вспомнит «Прелестное дитя» Вайолет.

Конечно, для американцев она в бОльшей степени звезда, чем для нашего зрителя. С момента появления ее на экране и на журнальных обложках (Брук была еще и моделью), жизнь актрисы проходила на глазах у многочисленных почитателей или просто любителей почитать о жизни богатых и знаменитых. Она была дружна с Майклом Джексоном, их многое роднило, по ее словам, детство без детства, а в работе, родители, активно и даже агрессивно продвигавшие их к славе и деньгам.

Брук родилась в известной в «высшем свете» Нью-Йорка семье потомков французских и итальянских аристократов. Ее прабабушка была итальянской принцессой. Мама Брук — Терри Шилдс — решила, что пятилетняя девочка вполне годится для карьеры модели, хотя использовать ребенка для съемок к рекламе мыла начала еще в 11 месяцев от рождения.

Отношения Брук с ее матерью в свое время вызывали много разговоров и возмущенных комментариев, особенно после позирования 8-летней Брук нагишом для журнала Плейбой (ниже - самые невинные фото) и фильма «Прелестное дитя» о 12-ти летней проститутке.

Несомненно, такое детство не могло не повлиять на психику девочки, которая росла под постоянным прицелом камер и журналистов. Постепенно, страсти вокруг нее поутихли, конечно, но и сейчас, когда она уже сама мама двух девочек, жена и успешная актриса на телевидении, при известии о том, что предстоит с ней интервью в рамках фильма «Месть пушистых», где она играет жену главного героя — Тэмми, невольно в памяти всплыли все виденные мною фотографии очаровательнейшей девочки, девушки и молодой женщины, вспомнились ее фильмы, и самые разные статьи о ней, интервью и таблоидные сплетни.

Мы встретились в любимом всеми журналистами (и пресс-агентами студий) Four Seasons в Беверли Хиллс. Брук вполне оправдала мои ожидания от встречи с ней. Красива по-прежнему, но красота ее стала как-то заостреннее (странное слово, я знаю), может быть лучше сказать утонченней? Она много и охотно смеется, но в шутках себя ограничила, так как я сразу постаралась придать разговору более серьезный тон, начав с вопроса о коллеге по фильму, хотя именно тут она не удержалась от шутки.

Журналист (Ж): Было интересно работать с Бренданом (Брендан Фрайзер)?

Брук Шилдс (БШ)? О, нет! (смеется) Нисколько! Я приходила на площадку даже тогда, когда мне было не нужно, только чтобы быть там, смотреть, учиться и наслаждаться тем, что там происходило, когда работал Брендан.

Помню, что наблюдала за одной из первых сцен, где режиссер просто дал ему волю, потому что снимали мы на эту новую цифровую Red камеру. Я просто сидела пораженная и смотрела как Брендан импровизирует и в какой-то момент подумалось, что его бесстрашие... нет, даже не бесстрашие, любой актер, если уж он решил играть, то должен не бояться выглядеть непрезентабельно, особенно если это комический актер, а именно его уважение к материалу, даже если это заставляет его вытворять невероятные глупости или это будут (задумывается на секунду) «Боги и Монстры», просто видеть перед собой человека, настолько поглощенного работой, как Брендан, помогает, как визит к доктору (смеется).

Ж: Твой интерес с комедии возник еще тогда, когда ты появилась в эпизоде «Друзей»?

БШ: Можно сказать и так. Во всяком случае именно тогда началось для меня все, связанное с телевидением. Мы снимали эпизод, когда я увидела каких-то людей, одетых очень официально. Я тогда подумала, что, наверное, кто-то из гостей, которым решили показать съемки, а оказалось, что это были люди из руководства этого канала. И через несколько дней я получила приглашение на беседу, где мне предложили мое собственное шоу Непредсказуемая Сюзанн. С тех пор и пошло (смеется)... 

Ж: До этого никому и в голову не приходило что у тебя есть чувство юмора? 

БШ: О том, что я люблю комедию и не прочь посмеяться даже над собой, давно знают мои близкие друзьями и, конечно, семья. Юмор всегда был защитным механизмом для меня. Довольно рано мне пришлось научиться как-то умалять себя в шутке, в иронии по отношению к себе, чтобы иметь друзей (смеется).

Понимаешь, когда ты становишься известным в очень раннем возрасте, ты становишься как бы изгоем в среде сверстников. Тебя боятся почему-то и не рискуют подойти. То есть ты не можешь войти в класс в школе и надеяться, что все ринутся тебе навстречу с предложением дружбы. Почему-то считается, что успешные и симпатичные люди уже имеют много друзей и в других не нуждаются (смеется), но это ошибка, конечно. Поэтому, когда ты можешь посмеяться над собой, дурачиться и показывать всем своим видом, что ты такая же как они, нисколько не умнее и не красивей; когда ты чуть-чуть даже издеваешься над собой, люди перестают чувствовать неловкость рядом и делают шаг навстречу, тут уже все становится проще, так как тебе доверяют уже без страха заносчивости или высокомерия с твоей стороны. Без смеха я была бы совсем одинока, наверное, в мои школьные годы.

Ж: Ты всегда понимала, что очень красива? Знание этого как-то отразилось на формировании твоей личности?

БШ: Ты меня заставляешь краснеть (хохочет)... Это никогда не имело значения для моего окружения в семье. Да и сейчас не имеет. Хотя, меня поразило вчера, как моя дочь сказала мне, что поднимать волосы наверх не надо... «Ты красивая, когда волосы свободны» — сказала она. Представляешь?! Ей только четыре года, а она уже судит о том, что красиво а что нет! Хотя в основном моя семья спокойно относится к моей внешности, для них главное, что я рядом, что в доме порядок и есть еда в холодильнике (хохочет). Но для Голливуда, для работы, внешняя привлекательность, к сожалению, и я говорю, «к сожалению» совершенно искренне, очень важна. Как ты выглядишь – это первое, на что обращается внимание. (звонит телефон) Ой! Извини! Это няня обещала позвонить, когда они с детьми будут в самолете, они летят в Нью-Йорк. (послушав телефон секунду, сказала «Окей» и продолжила ответ.) Но для работы то, как я выгляжу, имеет огромное значение. Для того, чтобы быть конкурентно-способной, я должна быть в самой лучшей своей форме. Может быть это и неправильно, судить о человеке прежде всего по тому, сколько он весит в данный момент, и насколько здоровыми выглядят его волосы или, исходя из других критериев, но тем не менее это — реальность в нашей среде. Я должна быть в хорошей физической форме. Мне необходимо провести пару часов с гримером и стилистом, чтобы выглядеть естественно (смеется)...

Не делай круглые глаза... естественность достигается тонким матерством гримера, который наносит косметику так, что ее не видно, а общий вид меняется, ты свеж как роза (весело смеется опять), и на это уходит не один час, должна признаться. Все это — необходимая часть моей работы. Когда я была совсем девчонкой, я вообще предпочитала не смотреть в зеркало. Мне делают макияж и спрашивают «Ну как? Нравится?» А я глаза в сторону: «Ага, нормально, спасибо».

Понимаешь, где бы я не появлялась, все таращились на меня, это вызывало ужасный дискомфорт, и видеть свое отражение в зеркале мне казалось страшно эгоистичным, мне не хотелось, чтобы люди думали, что я любуюсь собой. Я до сих пор не уверена, что понимаю причину того, что мое лицо стало «символом восьмидесятых», это случайность, как и многое в нашей жизни. Просто я оказалась больше на виду, чем другие. Каждый человек знает какие-то недостатки своей внешности, а если тебя начинают превозносить до небес за то, как ты выглядишь, это часто рождает странную неуверенность в себе. Ты хочешь нравиться, ты начинаешь постоянно беспокоиться о том, как ты выглядишь. Это уже на таком подсознательном уровне, что трудно понять! Когда мне мои дочери говорят, что я хорошо выгляжу, я реагирую как Салли Филд, наверное, «Я вам нравлюсь! Я правда вам нравлюсь!» (Хохочет в полный голос). Мне всегда казалось, что если я соглашусь с чьим-то комплиментом в мой адрес, то прослыву эгоцентриком, только сейчас, через много лет, я стала спокойней относиться и к комплиментам, и к замечаниям. Иногда, даже рано утром, едва проснувшись, я могу заглянуть в зеркало и сказать себе самой «А что? Ты выглядишь сегодня совсем неплохо даже и без макияжа!» (Смеется).

Ж: Быть «лицом восьмидесятых» как-то отразилось на твоей карьере?

БШ: Когда на человека вешают какой бы то ни было ярлык, это не приносит ничего хорошего. Мало того, что ты становишься объектом пристального публичного внимания, так ты еще и понимаешь, что восьмидесятые не вечны, и ты, становясь старше, меняешься. Я потеряла много интересных ролей из-за этого проклятого ярлыка. «Слишком хорошенькая» - часто я слышала от своего агента, который передавал мне слова продюсера или режиссера в ответ на мой интерес к какому-то проекту. Быть «слишком хорошенькой» оказалось вредно, плохо, не выгодно.

Поэтому юмор для меня стал защитной реакцией. Возьми к примеру Ирэн Данн или Люсиль Болл — они же были настоящие красавицы, но насколько интересны в комедии! Именно в комедии они по-настоящему и раскрылись. Так что я стала «классным клоуном» в школе, на Хэллоуин я наряжалась Чарли Чаплином, тогда, как мои подруги были прелестными цыганками или принцессами.

Мне приходилось доказывать, что я не только «хорошенькое личико», но у меня есть еще и какие-то способности к актерской игре, к комедии... а вот еще и университетский диплом... вот... видите, у «хорошеньких» и мозги есть! Но этот ярлык, тем не менее, прилепился ко мне и попортил изрядно крови, едва не уничтожив карьеру. 

Брук Шилдс окончила Принстонский университет, где получила степень бакалавра по романским языкам

Ж: Что вдохновляет или вынуждает тебя говорить о своих личный проблемах, как, например, забота о маме, книга о послеродовой депрессии...Ты это делаешь для себя, чтобы снять груз или для того, чтобы поделиться своим опытом с другими и помочь им хотя бы собственным примером...

БШ: Ты знаешь, и то и другое, наверное. Все в какой-то степени мы делаем для себя. Я написала книгу о депрессии, потому что это было нужно мне самой, чтобы взять на себя ответственность за все, что происходило в то время, я не спрятала это под коврик куда-то... Когда мои дети вырастут у них будет возможность понять меня лучше. Это — личная причина, конечно. Но в процессе работы над этой книгой, в разговорах с людьми, я поняла, что она поможет многим понять собственное состояние и преодолеть его. Так что я не писала ее только для себя, как и не писала только для других. Я не планировала на то, чтобы это все случилось именно со мной. Всякое случается с каждым из нас. Но если твоя жизнь проходит на глазах у всех, я думаю, что моя ответственность не в том, чтобы забраться на трибуну и читать всем проповеди, как это делают другие люди, и это их решение, но я мои обязательства вижу в том, чтобы с уважением относиться к тем, кто следит за моей карьерой, моей жизнью, моим поклонникам... посмотреть на них открыто и сказать, «если это случится с тобой или с кем-то, кто тебе дорог, то вот тебе мой пример, может быть это как-то поможет справиться с проблемой.»

И люди будут слушать. Но только если ты честен с ними и не ищешь участия или жалости. Я не планировала писать книгу о депрессии, я не психиатр или психотерапевт. Я всего лишь поделилась моим собственным горьким опытом и рассказала, как мне удалось вернуться к нормальной жизни. Никто не просит неприятностей в жизни, никто не ищет проблем, они сами нас находят. И то как ты проходишь через испытания, какой выход из них ты выбираешь, в какой-то степени характеризует тебя как человека. Когда ты заставляешь себя быть честным, ты начинаешь понимать суть проблемы лучше и как бы извне. И работа над книгой мне очень помогла, несомненно.

Ж: Какой ты видишь свою карьеру, скажем, лет через пять? 

БШ: Работа в этом фильме (Месть пушистых) оказалась своего рода открытием мира большого кино опять. После многих лет работы на телевидении и в театре я опять почувствовала вкус к профессии актера кино, появилось желание работать больше, искать роли, вступить опять в конкуренцию с актрисами моего возраста (смеется). Я словно получила заряд энергии, почувствовала уверенность в себе. И сейчас никто не сможет мне сказать, что я «слишком хорошенькая» для роли. У них должен быть повод посерьезней этого. А о возрасте я не беспокоюсь, есть много интересных актрис и старше меня, получающих главные роли и приносящие доход студиям (смеется, обеими руками убирая волосы назад, словно открывая лицо и показывая, что «мы еще повоюем»).

Я хочу больше сниматься в комедийных картинах, комедия мне очень близка, или драме, неважно, я просто хочу продолжать работать. Я вдруг почувствовала, что помолодела даже, появилось желание опять быть среди актеров, которые на виду у режиссеров и продюсеров. Я хочу продолжать работу на телевидении, думаю о новом сериале. Хочу вернуться в театр. Много планов. И этот фильм мне помог осознать мои желания, поэтому я и хотела встреч с журналистами, чтобы рассказать о работе над картиной, о коллегах и дать возможность читателям и будущим зрителям узнать о моих планах и радости, которой зарядила меня эта картина. Даже мои дети сейчас воспринимают меня как-то иначе (смеется), я стала и для них знаменитой...

Ж: Чем тебя заинтересовал именно этот фильм? Ты хотела сделать что-то для детей, фильм для всей семьи? 

БШ: Частично, да, именно так. Я вчера смотрела фильм вместе со зрителями и получила огромное удовольствие от смеха именно детей. Это ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения. Другой причиной был Брендан Фрейзер, мне нравятся его фильмы. И, конечно же, Роджер Камбл, который посадил меня перед собой и сказал: «Вот сценарий, но далеко не все ты найдешь на страницах. Главное, ты должна мне доверять и ничего не бояться. Ты будешь у нас нормальным человеком, но я дам тебе и смешные моменты.»

Ж: Насколько важна тебя тема фильма? Ты можешь назвать себя защитником природы? 

БШ: Ну я не могу назвать себя защитником, скорее человеком, который постепенно начинает пробуждаться вместе с остальными, понимая, что мы уничтожаем то, от чего зависим, но не уверенных в том, что же мы можем сделать, с чего начать. И я начала постепенно, с перемен в собственном хозяйстве, так сказать (смеется), начала присматриваться к продукции на полках в магазинах, разделять домашние отходы — бумагу, пластик, стекло, металл, органику. Машины поменяли на гибрид, а теперь присматриваемся к тому, что появится на рынке с альтернативным горючим. Ты знаешь, моя четырехлетка вышла после просмотра с серьезной обеспокоенностью о том как будут жить еноты, если лес вырубят. Ты не можешь детям объяснить словами необходимость сохранения окружающей нас природы и жизни, но показать им через шутку, комедию, это, я думаю, оставит след в их душах и постепенно будет прокладывать дорогу к понимаю важных вещей. 

Ж: Что-нибудь слышно о проекте «Castro's Daughter»? 

БШ: Пока ничего определенного, я не знаю нашли ли они деньги на него. Роберт (Морески) прислал мне сценарий и спросил будет ли мне это интересно. Я прочитала и дала согласие сразу. Но пока нет ясности, хотя я знаю, что Бобби обычно добивается своего, так что будем надеяться.

Ж: Как ты обычно проводишь свое свободное время?

БШ: (Смеется) А что это такое? Все мое свободное (назовем это так, если хочешь) время в основном проходит в моей семье. Разумеется, у меня выпадают периоды, когда я словно погружаюсь в спячку без работы, но мне скучать все равно некогда, дети требуют постоянного внимания, их надо накормить, с ними надо поиграть, надо погулять, почитать, надо постирать их одежки... словом, вся домашняя суета. Так что мне редко удается просто получить какое-то время для себя самой, хотя, можно посчитать мои занятия в зале (иногда домашнем) временем для себя, я ведь работаю над здоровьем моего тела (хохочет). Но так как было прежде, когда я могла просто устроиться на диване с книжкой или перед телевизором, чтобы посмотреть какой-то фильм, такого уже нет давно. Если я не на телевидении, то – дома с детьми. И мне это нравится. Мы любим проводить время в Нью Йорке. Там мы ходим по театрам, концертам, вообще много ходим... у нас есть любимые места: парки, скверы.

В Нью Йорке всегда есть что-то интересное для детей. Сейчас у них любимое занятие везде выискивать постеры моего фильма с Бренданом. Мне недавно звонит старшая дочь и таким серьезным и даже озабоченным голосом говорит: «Мам, мне нужно сказать тебе что-то очень важное!» Я даже испугалась чуть-чуть: «Что такое?». А я была не дома в тот момент, как и сейчас, встречалась с прессой к фильму. Она мне говорит: «Это Брендан! Кто-то на постере пририсовал ему усы, бороду и рога, и еще зуб выбитый! Представляешь?! Я боюсь, что он очень расстроится из-за этого, ты можешь попросить их заменить испорченный постер?» Я едва не рассмеялась, но удержалась и серьезно объяснила, что это было сделано специально, для привлечения внимания будущих зрителей, и, если ты посмотришь в правый угол, то там есть енот, у которого в лапах банка с зеленой краской.» 

Ж: Ты можешь себе представить жизнь без Нью Йорка, скажем, где-нибудь на природе, как твоя героиня в фильме? 

БШ: (Почти грустно) Нет, не могу. Я родилась и выросла в Манхэттене. Я — горожанка до мозга костей. Конечно, время от времени мне хочется быть среди деревьев и зелени, но я должна вернуться обратно к деревцам в квадратиках земли, в бесконечном море асфальта. Я не смогу заснуть без шума на улице. Как Люси Болл могу сказать «Слишком тихо, я не могу заснуть». (Смеется).

Ж: Ты хотела бы, чтобы твои девочки пошли по твоим стопам в шоу бизнес, если говорить в общем, в профессию актрисы или модели?

БШ: Ты знаешь, честно говоря нет. То есть, я не встану у них на пути, если они захотят. Обе они обладают довольно сильным характером и яркой индивидуальностью, но я все же надеюсь, что они выберут для себя что-то другое. В профессии актрисы столько много отказов, так много давления, ты постоянно должен быть в форме, готовности мгновенно собраться и показать все, на что способен. Но я не могу лицемерить, помимо всех перечисленных сложностей именно эта профессия дает мне наибольшее удовлетворение и радость в жизни. 

Ж: Ты не пыталась привлечь их к своим проектам? Иногда актеры делают это.

БШ: Моя старшая дочь попросила меня как-то, и ей дали небольшой кусочек в проекте моего мужа, она прошла всю необходимую подготовку, грим, прическа, костюм, репетиции, а в последний момент наотрез отказалась выйти и снять сцену. Мы так и не смогли ее уговорить. Оказалось, что она все это проделала только для того, чтобы посидеть в кресле у гримера и стилиста, чтобы почувствовать себя «как мама». И все! У них еще слишком мало терпения, а наша профессия требует его в огромных количествах.

Ж: Что ты можешь сказать о необходимости быть красивой в кинобизнесе, о том, что женщины вытворяют со своими лицами, чтобы оставаться моложе?

БШ: Боже, это — тема для отдельного большого разговора, нам с тобой не уложиться в оставшееся время. Я не могу никого судить или обсуждать, понимаешь, я могу говорить только за себя. Я считаю, что старение неизбежно и все попытки омолодиться искусственным путем при помощи пластической хирургии чаще всего приводят к грустному результату. Может первая операция будет удачной, но ты ведь продолжаешь стареть. То есть тут можно и о физиологии говорить и о химических обменах, у нас с тобой нет на это времени. Я лично хочу стареть естественно, сохраняя молодость только за счет физической нагрузки на мое тело, упражнениями, нормальным здоровым питанием, крепкой психикой и, по возможности, минимизируя профессиональный стресс.

Я не могу быть актрисой и не двигать мускулатуру моего лица, а это вызывает морщины, улыбка — устойчивые морщины у рта и «паутинка» у глаз, на лбу – горизонтальные полосы удивления и «сердитые» вертикальные. Ты знаешь, я однажды попробовала ботокс (смеется). Это было ужасно. Я не чувствовала своего лица, а я клаустрофобик, и это онемение напугало меня до смерти. Мне казалось, что я и выглядела иначе, словно кто-то меня сильно удивил и гримаса удивления так и застыла у меня на лице. Слава богу это продолжалось только три месяца (хохочет), но я получила хороший урок. Я не могла смеяться, поверишь ли?! Но, как и всякая женщина, я бываю у косметологов, делаю чистки, смягчающие маски и прочую обычную и нужную для лица работу. Кожа на лице, как я узнала от косметолога, не так легко «сбрасывает» отмершие клетки, как, скажем по всему телу, где она соприкасается с одеждой и трением особождается от них. С лица эти клетки убирают разные маски, кожа выглядит более здоровой. Просто с возрастом клетки кожи уже не заменяются так часто, как в молодости. Я и не хочу выглядеть не соответственно своему возрасту. Мое лицо слишком хорошо известно, если я что-то изменю в нем, тут же начнутся разговоры, как это случилось с Мег Райан, например, или Голди Хоун. Все журналы начинают изучать размер их губ! До и после! Я не хочу никого пугать. Посмотри на Лоран Боколл, по-прежнему красива в ее естественном возрасте и продолжает работать. 

Ж: Говоря о твоем «возврате» на большой экран, ты планируешь больше работать? 

БШ: Ну «возврат», наверное, слишком сильно сказано, я в общем-то из бизнеса и не уходила, хоть и работая на телевидении в основном (смеется). Я имела в виду скорее заново посвящая себя кинобизнесу, что для женщины с маленькими детьми, наверное, обременительно... Это тоже не совсем так, я просто хочу постоянно быть в основном течении, если можно использовать такую аналогию, на плаву... Оставаться в сфере досягаемости. В этом бизнесе известно, что едва ты достиг сорокалетия, твоя карьера закончилась. Даже Мерил Стрип (я не сравниваю себя с ней, конечно), но даже она после сорока очень мало была занята, если подумать. Я говорю про те десять лет, когда она много работала в театре и немного в кино. А после пятидесяти опять начала активно работать в кино. Это очень сложный возраст для актрисы, словно рубеж какой-то, и я почти начала верить в то, что это практически конец карьеры. Я думала, что, может быть, мне пора переключиться на что-то другое. Но в какой-то момент внутреннее сопротивление этому победило, и я решила, что ничего подобного, я буду продолжать работать, и с моим опытом и знаниями я вполне могу оставаться востребованной еще много лет. Я люблю эту работу. 

Ж: Как тебе все-такие удается жонглировать всеми своими обязанностями, ты и благотворительностью занимаешься, и дети у тебя совсем малыши еще, и мама у тебя на руках, работа...

БШ: Я привыкла к такому ритму за много лет. Мой мозг иначе уже не работает, я планирую все ситуации и решаю проблемы по мере их поступления. Вот при тебе няня позвонила, сообщила, что они в самолете, я знаю, что через семь часов будет звонок из Нью-Йорка о том, что все готовы спать, детям нужно будет сказать несколько слов или спеть колыбельную, стишок прочитать. Я выделяю на это время, зная, где я буду в этот момент. У меня запись шоу Джея Лено, встреча с продюсером, потом ужин с подругой, у которой проблемы и требуется помощь. Я думаю, что мы все способны на многоуровневую занятость. Тут важна дисциплина и понимание приоритетов, ну и, конечно, желание делать что-то как для себя так и для других.

Ж: У тебя, наверное, есть достаточно помощи для этого? 

БШ: Конечно, у меня есть человек, выполняющий обязанности как бы секретаря, есть няня. Но я остаюсь в центре всего этого и планирую свои дни с их участием. У каждого своя роль, но я — режиссер своей жизни. Нет, скорее, продюсер (смеется, поглядывая на часы). Вот подходит время проститься, у меня еще два интервью сегодня. Надеюсь, я вполне удовлетворила твое любопытство. 

Ж: У меня найдутся вопросы и на следующую встречу.

БШ: Отлично, надеюсь, что скоро увидимся.

источник: kinopoisk.ру