В детстве я ненавидела сидеть дома, мне там было скучно до одури. И в школе тоже. Я задиралась к хулиганам, выводила их из себя. И никогда не давала сдачи. Зато потом могла сказать: «Смотрите, что он со мной сделал!» Я была жутким зверем. В юности мама работала моделью. Она прекрасно знала, как используют детей в рекламе, и ей это не очень нравилось. Мама не хотела, чтобы ее дети испытали то же, что и она, потому что это может принести боль и разочарование. Отец очень любил кино и часто рассказывал об актерах, но я никогда не думала, что буду этим заниматься. Когда мне было 14 лет, на экраны вышло «Криминальное чтиво» с участием Сэмюэла Л. Джексона. Мне очень хотелось стать Сэмом – крутым плохим парнем, который может надрать задницу кому угодно. Мы вместе с мамой несколько раз ходили на кастинги. После первого прослушивания режиссер решил, что я не подхожу. Я очень волновалась и зачем-то стала рассказывать ему, что играю в футбол, и меня все время бьют мячом по голове. Наверное, он подумал: «Какая-то странная девочка. Зачем мне ее брать». Я никогда не училась актерскому мастерству и в обучение не верю. Инстинктивно я всегда знала, как попасть в точку. Когда я впервые снималась в кино в возрасте около 9 лет, кто-то спросил: «Откуда ты знаешь, что нельзя моргать перед камерой?» А я типа: «А что, надо моргать?» Когда я вылечилась от анорексии, я жутко растолстела. И черт бы с ним, если бы не моя профессия. Так что я сказала себе: «Я должна немедленно сбросить вес, потому что мне нужно работать». Мне нравится внимание. Нравится, когда меня одевают и накладывают макияж, когда меня фотографируют. И нравится говорить о себе. Мой гнев всегда рядом со мной. Понятия не имею, в чем состоит его реальная причина, но я все время чем-нибудь взбешена. Иногда это даже нелепо. Впрочем, я способна смеяться на всей этой ерундой. Ненормальных людей играть проще. На самом деле я не такая уж сложная, даже странно, что мне настолько трудно играть обычную девушку. Нужно работать над тем, чтобы быть нормальной перед камерой. Как и многим актерам, мне это неудобно. Слово «нимфомания» сейчас практически не используется. Психиатры говорят, что оно почти ничего не значит, кроме того, что это распространенная мужская фантазия. Есть зависимость от секса, а нимфомания – это все равно что назвать кого-то психом. Это я узнала, готовясь к роли в «Стоне черной земли». Если бы я не стала актрисой, наверняка была бы психотерапевтом. Мне нравится выслушивать других людей, когда они рассказывают о своих проблемах. Мне кажется, что я могу им помочь. Я могу подсказать человеку, как поступить, даже если не очень хорошо его знаю. В какой-то период мимо меня прошли съемки фильмов «Интервью с вампиром», «Титаник», «Ромео плюс Джульетта»… Я догадываюсь, что это было связано с несколькими рискованными интервью. Наверняка я в них произвела впечатление не совеем нормального человека. Ну да ладно, я не в обиде. Насилие – это один из самых запоминающихся, травмирующих опытов. Его, безусловно, можно скрыть в памяти, но оно обязательно вернется в чем-то, отягощающем вашу жизнь.

Я мечтаю выйти замуж или хотя бы обручиться. Просто хочу носить обручальное кольцо. А тут еще и налоговые льготы! В наши дни успех актрисы напрямую зависит от количества оголенных участков ее тела. В этом плане киноиндустрия вернулась в эпоху 50-х. Сейчас не нужно иметь, семь пядей во лбу, чтобы завоевать популярность. Я, кстати, тоже далеко не интеллектуалка. У меня нет своего массажиста и визажиста. Для меня лучший отдых – запереться дома денька на два и просто смотреть по телику всякую ерунду. Это мое любимое занятие. У нас в Голливуде все такие воздушные, такие милые и так любят друг друга. От меня шарахаются как от чумы, потому что я на них не похожа. Неприятно, конечно, быть изгоем, но я стою на ногах тверже всех этих кукол. Это я нужна Голливуду, а не Голливуд мне. Если слишком стараться, то ничего не получится.