Интервью Андрею Малахову для журнала StarHit Людмила Нарусова: Ксюша такая в папу! 10 лет назад остановилось сердце Анатолия Собчака. Если для страны он был одним из авторов Конституции и первым мэром Петербурга, то для них – прежде всего мужем и отцом. Мое интервью с самыми любимыми женщинами человека, вернувшего Петербургу его имя... Хотя в эти дни у Ксении Собчак и Людмилы Нарусовой абсолютный цейтнот – обе заняты подготовкой премьеры документального фильма и концерта памяти Анатолия Собчака, – они любезно согласились на встречу. – Андрей, кашу будешь? – доносится из кухни голос Ксении. На завтрак в московской квартире ее мамы рассыпчатая гречка и чай. – Я читал, что Анатолий Александрович мастерски готовил плов? – Папа детство и юность провел в Узбекистане. Поэтому, когда он доставал казан и начинал колдовать над рисом и мясом, количество гостей в доме резко возрастало, – улыбается Ксения. – Всегда недоумеваю, когда просят одним предложением рассказать, чему научил меня отец. Потому что мой характер складывался из нашего ежедневного общения. Он рассказывал на ночь сказки, заставлял есть кашу. Помню, как прятала в его кабинете банки с ненавистными мне котлетами. Кажется, это было еще вчера. И когда бываю в Питере и вижу мемориальную табличку на нашем доме, вхожу в кабинет отца, испытываю странное ощущение. Моя сегодняшняя жизнь превращается в музей. – У меня, Андрей, такого чувства нет, – вступает в разговор Людмила Борисовна. – Наоборот, глядя, как Ксюша без страховки взлетает под купол цирка, я понимаю, откуда в ней эта мальчишеская смелость. Анатолий Александрович никогда не был трусом. Во время путча я с замиранием сердца смотрела, как он стоял в широком оконном проеме Мариинского дворца, совершенно не беспокоясь, что является такой удобной мишенью. – Где вы познакомились с мужем? – Самое дорогое для меня место в Петербурге – Васильевский остров. Я зашла по своим делам на юрфак, увидела там Анатолия и поняла, что пропала… Потом мы часто ходили в ДК имени Кирова на редкие в то время сеансы иностранных фильмов. Сегодня площадь перед этим кинотеатром носит имя Собчака, а три года назад на Васильевском открыли ему памятник. Когда я гуляю там, мне удивительно спокойно и тепло. – Узнав, что у вас будет дочь, решение о ее имени принимали вместе? – Хотя раньше никаких УЗИ не было, я точно была уверена: родится девочка. На последнем сроке беременности начались перебои с давлением, и знакомые посоветовали сходить на Смоленское кладбище, помолиться в часовне Ксении Блаженной. Так как чувствовала я себя не очень хорошо, то на животе крупно написала «Ксения». Думала, если потеряю сознание или того хуже, пусть все знают, как хочу назвать мою доченьку. А когда увезли в роддом, то в приемное отделение, помимо акушерки, вызвали еще и психиатра, мол, к нам поступила очень странная роженица.

– Официальной причиной смерти Анатолия Александровича была названа сердечная недостаточность. Но я знаю, что в вашей семье считают по-другому. – Хотя я была на вскрытии, горький осадок не прошел до сих пор. В день похорон Владимир Путин правильно сказал, что уход Собчака не просто смерть, это гибель в результате травли. Потому что как издевались над ним, обвиняя во всех грехах в конце 90-х, ни одному человеку не выдержать… На этих словах голос Людмилы Борисовны начинает дрожать, и Ксения, погладив ее по руке, объясняет: – Знаешь, Андрей, никакими историями о несостоявшейся свадьбе, неудачной личной жизни, скандальном характере – ничем меня журналисты не заденут. Какие бы гадости ни выдумывали и ни писали, ничто не сравнится с той болью, когда я узнала, что отец умер. – Хорошо помню, – продолжает Людмила Борисовна, – когда в стране был принят закон о приватизации чердаков, мы решили обустроить и свою крышу. Но там были такие залежи накопившегося еще с прошлого века мусора и рухляди, что их вывозили «КамАЗами». Когда начались гонения на Анатолия Александровича, меня вызвал следователь и стал выпытывать, что за работы мы ведем, зачем. Я показываю ему документы на чердак и рассказываю, что вот ремонт начали, от мусора избавились. Он спрашивает: «Какого мусора?» «Да всякая дрянь, – отвечаю, – старая мебель, битый кирпич, трупы дохлых кошек и голубей – все сгрузили и отправили на свалку». Тут глаза его вспыхивают и он кричит: «Вы нарушили закон! Строительный мусор и трупы животных должны вывозиться на разные свалки!» Я сначала онеменела, но потом пришла в себя и сказала: «Если в Генеральной прокуратуре занимаются такой фигней, то убийц Галины Старовойтовой (а это происходило в конце ноября 1998 года) никогда не найдут!» – А что за загадочная история с вашим портретом? – За пять лет до смерти Собчака меня рисовал Илья Глазунов. На первый сеанс я эффектно причесалась, надела голубое платье, которое очень мне шло. Вхожу в мастерскую, а Илья Сергеевич спрашивает: «Извините, а у вас есть какой-нибудь черный наряд?» Я очень удивилась, но ответила, что храню черный костюм. «Очень хорошо, – отвечает, – поезжайте сейчас домой, переоденьтесь, а я вас буду ждать». И уже когда я стояла в дверях, добавил: «И шляпку черную, если можно, захватите». На сороковинах художник подошел и объяснил, что не хотел говорить, но уже тогда видел меня вдовой. – Ксения, снимая фильм об отце, ты встречалась с Дмитрием Медведевым. Хочется знать подробности. – Хотя Дмитрий Анатольевич был в свое время папиным аспирантом на юрфаке и даже в 89-м участвовал в его избирательной кампании, я волновалась. Глава государства, все стоят по струнке, слышишь только учащенные удары собственного сердца и голос пресс-секретаря президента Натальи Тимаковой, напоминающий о регламенте интервью. Словом, магия власти завораживает. Но вошел Медведев, тепло поздоровался – и страхи пропали. Я похвалила его модный сиреневый галстук, он пошутил, что специально приоделся для свидания со мной. В общем, вместо оговоренных 15 минут мы проговорили целый час. – Ты уже привыкла к Москве или при малейшей возможности летишь к маме в Петербург? – Когда отца не стало, я не планировала свою дальнейшую жизнь, не вздыхала: «В Москву! В Москву!» Просто встала и, как герой фильма «Форрест Гамп», быстро побежала. Я, конечно, слышала шипение доброжелателей, ощущала завистливые взгляды... – Но, как учила твоя бабушка, – перебивает дочь Нарусова, – на каждый роток не накинешь платок. – Нет, мамочка, со мной бабуля делилась хард-версией этой поговорки: «Люди?! С...ать им на груди!! – смеется Ксюша. – Бабушка была, что называется, солью земли, всегда имела свое мнение, и папа говорил, что ее острый язык передался мне по наследству. Если принять во внимание чувство абсолютной свободы, которым был наделен отец, в моих генах заложена ядерная смесь. Источник: http://andreym.wday.ru/lenta