Обласканный высоколобыми критиками и почитателями мрачности фильм «Маяк», на мой взгляд, попадает в следующую категорию: Врагу пожелаю, а друга уберегу. Только вот ведь незадача: воздержавшиеся от просмотра неженки рискуют упустить из вида исчезающий род киноискусства — сделанного на старомодную чёрно-белую плёнку. Создателям было важно, чтобы изображение было максимально суровым, реалистичным и физиологичным. Появление такого фильма в год выхода на экраны обезличенного цифровой обработкой «Ирландца» Скорсезе вселяет надежду на то, что сторонники плёночного кинематографа продолжают отвоёвывать для нас, зрителей, право наслаждаться оптически несовершенной, но художественно богатой картинкой.

Фильм молодого режиссёра Роберта Эггерса, заслужившего признание публики и критиков благодаря ужастику «Ведьма», породил в моей голове самые противоречивые эмоции и мысли: от вздохов восхищения первыми, открывающими фильм кадрами до брезгливости и отвращения, вызванными определёнными сценами. Мой главный вердикт по окончанию просмотра сводился к следующему — форма преобладает над содержанием.

Фабула ленты проста и незамысловата: на небольшом, неприветливом острове стоит маяк, его бесперебойную работу обеспечивают два смотрителя: старый (Уильям Дефо) и молодой (Роберт Паттисон). Первый похож на эксцентричного капитана дальнего плавания, неопрятного морского волка, который при первой возможности заглушает всё увиденное за годы службы у его Величества Океана бутылкой рома. Второй — исполнительный, немногословный новобранец, которому приходится вступать в неравный бой с галлюцинациями и миражами. Основой конфликта является нежелание старика подпускать к светящейся вершине маяка молодого помощника. Маяк превращается в священное место силы и знания.

Заслуга и одновременно спорность данной картины — в её заявке на иносказательность и парафраз важных хрестоматийных произведений англоязычной литературы. Если вы знакомы с романом «Моби Дик» Германа Мелвилла и поэмой «Сказание о старом мореходе» Кольриджа, то в «Маяке» вы сможете разглядеть образно-поэтичный, «подводный» пласт. Подобно герою «Моби Дика», капитану Ахаву, старик Томас хромает и носит протез. Сцены с чайками — аллюзия на признание старого моряка об убийстве альбатроса, которое навлекает на корабль беды. В этих произведениях раскрывается важный и для данного фильма аспект человеческой вины, которая превращается для героев в пожизненное бремя.

Наличие аллегоричности обнаружат и те, кто не читал ни Мелвилла, ни Кольриджа, когда в середине фильма откроется правда о том, что молодого смотрителя зовут также, как и старого — Томас. В этом сюжетном повороте кроется намёк на парадигму взаимоотношений между двумя героями: они как отец и сын, но это не сближает, а, напротив, создаёт конфликт — сын восстаёт против отца за право иметь власть, которая заключена в маяке.

В деконструировании фильма не обойтись и без греческой мифологии. В развитии сюжета будет использована легенда о Прометее. Аналогия с этим титаном неслучайна — Прометей похитил божественный огонь у Зевса. Молодому смотрителю не даёт покоя амбиция увидеть тайный источник света маяка, прямой доступ к которому ограничил старик и запер на ключ. Только связывать пожилого, хромоногого, бородатого героя Дефо в данном случае следует не с Зевсом, а Посейдоном, властителем морей, или даже с другим морским божеством, старцем Протеем, который мог по желанию превращаться в различных чудовищ и животных. На это сходство указывают и страшные черты, которые время от времени проявляются во внешности старика-смотрителя — склизкий хвост-щупальца и мелкие ракушки-моллюски, покрывающие его лицо и тело.

Как можно заметить, картина изобилует интересными отсылками и фантазиями на литературные сюжеты и мифы. При желании можно даже вспомнить великого мистификатора Эдгара Аллан По и его рассказ «Бочонок амонтильядо», где одного из героев замуровывают заживо (те, кто уже смотрел «Маяк» поймут о какой перекличке я говорю). Однако у меня сложилось впечатление, что именно в обилии аллюзий и амбициозной попытке воссоздать на экране архетипические сюжеты скрывается главный недостаток фильма — его повествовательная неоднородность и обрывочность. Великолепно сделанных сцен много, но пластичного перехода между ними нет.

Зато форма, визуальная составляющая этой картины заслуживают самых высоких оценок. Сейчас уже мало кого удивишь чёрно-белой палитрой. Часто современные режиссёры обращаются к монохромному изображению, чтобы таким способом занять своё место в плеяде арт-хаусных режиссёров. Иногда смотришь такие фильмы и ловишь себя на мысли, что едва ли можешь оправдать их чёрно-белую палитру. Иначе обстоит дело с «Маяком». Некоторые кадры сделаны словно гравюры гениального иллюстратора Гюставе Доре. Он, кстати, помимо великих рисунков к Библии, «Божественной комедии», сказкам Шарля Перо, также создал иллюстрации к уже упомянутому «Сказанию о старом мореходе» Кольриджа.

В качестве заключительной фанфары в адрес «Маяка» я бы сказала о незабываемой игре двух актеров. Это пример полной самоотдачи и способности создавать целостных, встревающих в память персонажей, которые сразу превращаются в ориентиры для последующих картин и новых поколений. Сцена, где герой Уильяма Дефо произносит страшное, словно Шекспиром написанное проклятие в адрес молодого Тома, на мой взгляд, свидетельствует о сверхъестественном таланте актёра. Кроме того, чтобы оценить это перевоплощение в полном объёме, я бы настоятельно рекомендовала вам смотреть «Маяк» без дубляжа. Дефо говорит на «пиратском», сочном, поэтичном английском — это особое удовольствие для зрительского слуха!

Паттисон, который когда-то попал в тот же капкан, что и ДиКаприо, уже несколько лет как достойно выбрался из него. В данном фильме он не просто выдерживает присутствие в кадре такого зубра, как Дефо, но и на равных с ним несёт на своих плечах груз саспенса.

Я подчеркну, что картина не для всех, но при этом было бы эгоизмом с моей стороны отговаривать вас от её просмотра.