Простите, что помешал вам деньги прятать.

— Соль — это белый яд.
— Так сахар же белый яд.
— Сахар это сладкий яд.
— Раиса Захаровна, может с хл:)шком, а?
— Хл:)шек это вообще отрава!
— Нет я бы сейчас горбушечкой отравился бы… Ну правда жрать охота!
— Не «жрать», а «есть».
— Чо?
— Не «чо», а «что»!

— Ах, ты, сучка ты, крашеная!
— Почему же крашеная? Это мой натуральный цвет.

Людк! А Людк! Тьфу, деревня!

Девушки, уймите вашу мать!

— Мой папа очень хотел мальчика, а родилась девочка.
— Как назвали-то?
— Кого?
— Девчушку-то??
— Раиса Захаровна!

— Ракушек мне привези... И пальму
— Ой, дочь, пальму-то на себе переть?
— Веточку.

— Что характерно, обнаглели!

— Помру, Ваську на поминки позову, а тебя не пущy!

— Ой, ты чё сделала-то?
— Погладила.
— Да, кто ж его теперь завяжет то?
— Ой.
— Ну все! Съездил на курорт! все! Распаковывай чемоданы, Людка!

— Лень, баба Шура-то померла!
— Нормально...

— Я ведь чего с голубями-то вошкался...
— Желтая вода тебе в башку ударила, вот ты и вошкался.

— Да какая судьба? По пьянке закрутилось и не выберешься.

Никто не знает, как она меня называла. Я ее «Санюшка», а она меня «Митюнюшка». И что характерно: любили друг друга.

— Выпей дядя Мить.
— Не надо, Санюшка не любила этого.

Что характерно, сын не одобрил поступок отца.

— Ты идешь к этой Горгоне?!?
— Не, я к жене..

Страшную весть принёс я в твой дом, Надежда. Зови детей.

— Инфаркт микарда, вот такой рубец. Вскрытие показало.

— Шаг сделаю, не могу. Не держат ноги, как вата ноги, до сих пор трясутся... руки.

А я со своей в контрах. Она там, а я тут. Она туда, а я сюда. Пускай помарафонит.

— Кто галстук выбирал?
— Так это.. Надюха.
— Надюха... мой компас земной...

— Кака любовь?
— Така любовь!

— Вот, сынок, когда я служил старшина веревочку натянет, как задницей задел — наряд вне очереди.
— А когда я служил, у нас проволочку колючую натягивали... Немцы... А к ней мины... Наряд вне очереди...