Я по себе знаю как порой бывает приятно найти ту музыку, которая затронет твою душу и будет навсегда помещена в папку "My favorites" в Ipod. Поэтому хочу поделится с одной из моих находок, которая повлияла на мои музыкальные вкусы и подогрела интерес к классической музыке. Я надеюсь, что те, кто еще не знаком с этим произведением, также смогут открыть его для себя и прочувствовать его. Итак, это произведение С.В. Рахманинова "Прелюдия g-moll, op.23, #5". Первый раз я услышала это произведение в исполнении Валентины Лисицы (за ее игрой очень интересно наблюдать, не так ли?):

Исполнение Дениса Мацуева прекрасное, потрясающее, выше всяких похвал:

Но мне больше нравится игра Прокофьева, а Вам?:

И последний, но, пожалуй, самый главный трек - это исполнение автора. Но прежде, выдержка из статьи Г.М. Когана "Рахманинов и Скрябин": "Из всех слышанных мною пианистов я ставлю на первое место Рахманинова; его единственного я могу назвать гением, все остальные — не более чем таланты (что, разумеется, также очень много). Впервые я услышал его в Киеве в 1913 году. Рахманинову было тогда сорок лет. Он был уже весьма известен как пианист и композитор, однако первым пианистом мира считался в России все же не он, а Гофман; по крайней мере, таково было мнение широкой публики, да и очень многих музыкантов. Хорошо помню, с каким преклонением и восторгом говорил о Гофмане мой учитель музыки, убеждавший меня в несомненном превосходстве своего кумира и над Рахманиновым, и над всеми прочими пианистами. Какой запомнилась мне игра Рахманинова? Что более всего привлекло в ней внимание, чем объяснялось ее “магическое” действие на слушателей? Игра эта отличалась от игры остальных слышанных мною пианистов особой властностью. Она отнюдь не шла навстречу слушателю, его ожиданиям, его пониманию исполняемого произведения; наоборот, она шла скорее наперекор этому, резко, жестко противопоставляя ожидаемому иное толкование, беспощадно навязывая его аудитории. Эту же особенность я наблюдал и у других гениальных исполнителей, например у Шаляпина; она составляет, по-моему, характерное отличие ге н и я от таланта. Но в этом противопоставлении не чувствовалось ничего надуманного, нарочитого. Рахманинов играл так не потому, что стремился исполнять иначе, чем другие, а потому, что такова была его индивидуальность, его художественная натура, потому что он не мог играть иначе. Скрябин провозглашал верховенство воли художника, его “хочу”; Рахманинов ничего не провозглашал, он просто осуществлял свое “хочу”, подчиняя ему зал. Многие свои произведения Рахманинов играл совсем не так, как их трактуют другие пианисты. Так, известная Прелюдия g-moll, звучащая обычно как радостно ликующий марш, приобретала в его исполнении совсем иной характер — зловеще надвигающейся угрозы". Послушайте...