Русская Веточка против Дамы с веслом “В нужное время в нужном месте” — так, кажется, вождь мировой революции описывал формулу успеха? У меня все совпало. …Когда пришла я, в преддверии 70-х, на советском подиуме царила “женщина за 30” — этакая дама, даже баба с веслом (она пробилась в жизни и может сама заработать на свой гардероб), с ярко-красным накрашенным ртом, упругими формами. Даже Галя Макушева, девушка из Барнаула (у нее была потрясающая фигура, потрясающие длинные ноги) лет двадцати, а тоже 30-летних показывала. Но в Европе уже гремела лондонская модель Твигги (прутик, веточка, по-нашему). Всего 40 килограммов, лицо подростка — гадкий утенок среди доморощенных уток. Это был новый тип модели — она так и не расправит крылья со всей силой и мощью взрослого лебедя, зато она как вечное обещание расцвета. Эта юность, это очарование едва готового распуститься бутона — всё на грани. Это завораживает. Затянувшийся переходный возраст — теперь лучшая путевка в мир моды. Мы в СССР, как всегда, немного запаздывали с тем, что касается “буржуазных надстроек”: наши идеалы моды и красоты медленно изменяют свои очертания. И все-таки примерно в одно время со мной появилось еще несколько “тонких и звонких” девушек — Русских Веточек, — постепенно оттеснивших старых звезд. Во всяком случае, новые коллекции художники начали разрабатывать, глядя на нас. …Я становлюсь “вечной невестой” Славы Зайцева (отчего втайне безумно страдаю, мечтая сменить белую фату на “подиумные брильянты” и платья с открытой спиной). “Нимфы” “золотого века” — Регина Збарская, Мила Романовская, Августина Шадова, Валентина Малахова — потихоньку уходят на второй план. Кого-то спасет эмиграция, удачное замужество, но “спасутся” не все. Наверное, самая яркая и трагичная вспышка на горизонте советской моды того времени — судьба Регины Збарской.

Регина Збарская и молодые "новобранки" Всесоюзного Дома Моделей (Татьяна Михалкова - вверху справа). Звезда 60-х… Но “кому много дано — с того много спросится”. “Не говори, что счастлив, пока не дойдешь до смертного одра”, — учили древние. Разрыв с мужем Львом Збарским, художником, кинорежиссером, иллюстратором книг, сыном легендарного профессора Бориса Збарского, бальзамировавшего тело Ленина, эмиграция экс-супруга, допросы на Лубянке — все это доканывало Регину… Нервный, вернее, душевный срыв, лечебницы. Подиум как будто проваливается под ней… Она ушла из жизни в ноябре 1987-го, в 51 год, ее нашли мертвой в квартире, говорят, отравилась лекарствами... Не скажу, что знала Збарскую хорошо. Но у меня сохранилась одна фотография… Нет, не Регины. Но этот фотоснимок напоминает мне тот вечер, когда я ее увидела. Збарская была словно звезда, упавшая с небосклона на грешную землю, — может быть, своей гибелью она уступила счастье другим… Валера Плотников — наш знаменитый фотограф, на счету которого фотокадры многих-многих легенд эпохи (Юрия Любимова, Ильи Глазунова, Михаила Козакова и др.), — снимал молоденьких “новобранок” вечного театра моды, меня и Галю Мейлукову. Збарская тогда только вышла после лечения. Хотела вернуться на работу — и вот попала на нашу съемку. Хотя она прекрасно выглядела, поняла, что ее время прошло, пришли новые лица, новый грим, новые прически, новые одежды. Сидеть на прежних лаврах она не смогла. У нее опять произошел срыв, и она опять попала в психиатрическую лечебницу… Русские Твигги выжили со сцены Даму с веслом.

Труд модели: “Вы не домохозяйки!” …(О манекенщицах.) Мы изо дня в день сидели в одной комнате, вместе были на примерках, на показах, но я понимала, что ни с одной из этих девочек нельзя быть откровенной. Работа не место для любви и дружбы. Это закон. Кофточки, погода, рецепт маски… Можно обсуждать, что угодно, только не свою жизнь. С кем встречаешься, куда ездила на выходные, кто твои папа и мама — ничего этого не должны знать. У современных моделей есть даже такое “правило репутации”: никогда не обсуждай личную жизнь. И по жизни мне хватило уроков, чтобы считать его “золотым”! …Но вот Галя Макушева меня по-настоящему спасла один раз. Была компания с манекенщицами, где все по кругу друг с другом отношения строили. Туда если войдешь — как в Бермудском треугольнике, затянет, пропадешь. Меня тоже в эту компанию звали, а Галя сказала: “Ты туда не ходи! Никита в армии год? Вот и жди его!” Пожилые модели (Якушева, другие) чище были как в старых черно-белых советских фильмах. Кажется, что и само время, и люди тогда были… чище…

Труд модели: “Вы не домохозяйки!” …(О манекенщицах.) Мы изо дня в день сидели в одной комнате, вместе были на примерках, на показах, но я понимала, что ни с одной из этих девочек нельзя быть откровенной. Работа не место для любви и дружбы. Это закон. Кофточки, погода, рецепт маски… Можно обсуждать, что угодно, только не свою жизнь. С кем встречаешься, куда ездила на выходные, кто твои папа и мама — ничего этого не должны знать. У современных моделей есть даже такое “правило репутации”: никогда не обсуждай личную жизнь. И по жизни мне хватило уроков, чтобы считать его “золотым”! …Но вот Галя Макушева меня по-настоящему спасла один раз. Была компания с манекенщицами, где все по кругу друг с другом отношения строили. Туда если войдешь — как в Бермудском треугольнике, затянет, пропадешь. Меня тоже в эту компанию звали, а Галя сказала: “Ты туда не ходи! Никита в армии год? Вот и жди его!” Пожилые модели (Якушева, другие) чище были как в старых черно-белых советских фильмах. Кажется, что и само время, и люди тогда были… чище…

...Я уже говорила, Никита раньше всегда старался скрыть, что его жена — манекенщица. Но даже если не говорить про семейные разлады, роль манекенщицы в какой-то момент порождает конфликт в самой женщине, внутренний. Возникает странное ощущение отчуждения по отношению к самой себе. Ведь что такое, раздевшись до белья, стоять перед бригадой людей, которые подгоняют на тебе новый фасон, примеряют, фотографируют? Ты действительно из манекенщицы превращаешься в неодушевленный манекен, вешалку. Остается только в полном соответствии с какой-нибудь йогой отвлечься от своего тела и думать, что все это происходит “с ним”, но не с тобой. Надо забыть смущение, стеснение, чувство унижения. Помню, когда первый раз мне пришлось оказаться на примерке, я стояла вся красная, мокрая, мне было так неловко, неудобно, стыдно. И это еще был лишь невинный процесс пошива одежды, где все в первую очередь думают о платье, а не о тебе. А представьте, как сейчас идет отбор девушек в модели? Это мало отличается от выбора породистой лошади. Здесь уже рассматривают конкретно каждую: зубы, грудь, волосы, “ляжки” — все ли свое, натуральное. Если кто “взбрыкнет” — сразу “прощай”. На очереди, простите, табун других. Модель должна быть готова полностью отказаться от своей индивидуальности: захотят — отрежут под корень шикарные волосы, натуральную блондинку перекрасят в красный, к вечеру — в черный, назавтра отправят травить волосы перекисью. Ты — “большая белая моль”, на лице которой каждый художник, дизайнер будет рисовать свое, то, что захочется ему. Быть моделью — это рабство. Ты — раба. А с другой стороны, ты можешь стать Музой, с чьей помощью рождается Искусство. Главное — понять, осилишь ли все жертвоприношения…