Самый живучий миф о современном искусстве гласит: " Я тоже так смогу". Бывают и вариации: сможет мой ребенок, моя полуслепая бабушка, мой корги. Особенно часто эта мысль посещает нас при взгляде на абстракции, что, в конце концов, изменится, если повесить "Черный Квадрат" Малевича кверху ногами?

Начну с того, что большая часть современного искусства есть гуано и сон разума, и не протянула бы и пяти минут без своей группы поддержки - критиков, дилеров, галеристов, фанатов. Однако, есть и малая часть, все же достойная внимания.
Каждое произведение можно оценить с точки зрения коэффициента аутентичности (оригинальности). Вообще говоря, покупателям современного искусства это в нем и нравится - некая новизна идеи или метода, что-то доселе невиданное. Соответственно, от художника требуется в первую очередь поразить.

В былые времена от художника требовалось и удовлетворить эстетические нужды заказчика, но постмодернизм свел все дискуссии о прекрасном к вопросительному знаку. Мы больше не знаем, что такое красота, она сдала свои позиции пошлой красивости и самоустранилась.
Затем идет высоколобая профессиональная критика с их энциклопедическими знаниями, способная приписать художнику параллели с Великими даже там, где их нет. Хотя, при здравом размышлении - покупатели современного искусства не всегда способны прочесть арт-критику, и слепо полагаются на чужой авторитет. Наверное, это как-то связано, глупость покупателей и высоколобость критиков.
Остается личный вкус покупателя, знаменитое "Мне это нравится". "Это" может оказаться набором линий или цветом, пробуждающим в подсознании приятное шевеление, основное тут - не анализировать себя. В научной фантастике герой иногда оказывается на незнакомой планете с незнакомым языком и предметами неизвестного назначения, пока ему не объяснят что к чему, он будет подобен новорожденному, открывающему мир. Ведь здорово снова побыть ребенком?
Кстати, в большинстве случаев ребенок рисует не то, что видит перед своими глазами, а миксует знакомые предметы с желанными или воображаемыми, ребенку присуща легкость и это роднит его с художником.

Даже в наше время можно встретить людей, для которых ценность художественного произведения определяется степенью его реалистичности, хотя уже давно очевидно, что искусство есть скорее описание того, что внутри нашей головы, чем того, что снаружи. 

Далее будут рассмотрены несколько работ, обычно относимых к Современному Искусству, выбор их произволен и ни в коем случае не отражает хронологию идей или течений. Буквально первое, что пришло в голову.


Собака. Альберто Джакометти. 1951.

На первый взгляд можно решить, что и ребенок способен слепить такую скульптуру. Но за нарочитой грубостью исполнения скрывается профессиональное мастерство: поймано движение, пропорции животного, и привнесено что-то свое. Что именно? В одном из интервью Джакометти рассказывает как вышел погулять и внезапно попал под дождь, промок, жался к стенам, опустил голову, чувствовал себя точь-в точь промокшим псом. Таким образом, скульптура превращает в один физический объект сразу три: промокшего художника, египетскую гончую и некую метафору грусти. Как всегда у Джакометти, тяжелые земные объемы заменяются наброском, потерявшим свой вес где-то на пол-дороги.


Меренги. Уэйн Тьебо. 1999. Частное собрание.

Ребенок с удовольствием взялся бы за подобный рисунок, но споткнулся бы на перспективе и контрастах, упрощенных для того, чтобы создать у зрителя ощущение графического принта. Мотивы и оттенки цвета повторяются в строго заданной последовательности. Включите "Болеро" Равеля, чтобы лучше понять мою мысль.


Ловушка для омаров и рыбий хвост. Александр Колдер. 1939. МОМА НЙ

Несмотря на то, что "Теорию большого взрыва" сняли только сейчас, именно в тридцатые годы постулаты квантовой физики пошли, что называется, в народ. Например следующий: " Мы можем описать местонахождение предмета в конкретной точке пространства и времени лишь с некой вероятностью". То предмет есть, то его нету, черте что. Колдер считал искусство слишком статичным, чтобы отразить реальный мир, и с инженерной точностью создал эту конструкцию. Вес железных пластинок и рычаги устроены таким образом, чтобы скульптура пребывала в постоянном, хоть и случайном, движении и издавала легкий звон. Ребенок вряд ли бы справился с задачей.
 

Бык-11. Пабло Пикассо. 1946.

Без данного примера не обходится ни один курс лекций по современному искусству, лекторы любят его за то, что ничего не надо объяснять - Пикасо уже все сделал. Серия состоит из 11 рисунков и показывает путь от академического искусства до абстрактного. 

Первым идет традиционный набросок объекта перед глазами художника, не воображаемого, а вполне реального молодого бычка. На второй картинке художник гротескно увеличивает мощь быка, его мышцы, исходящую от него угрозу: бык приобретает черты мифического чудовища. Третья картинка напоминает инструкцию по разделу туш из мясной лавки, светлые линии как бы препарируют быка. При этом искушенный зритель не может не отметить забавное сходство с рисунком Дюрера, на котором изображен носорог.

На следующей картинке Пикассо начинает упрощать линии: заменять изгибы прямыми, убирать излишние детали. Пятая картинка ключевая, рассмотрим ее подробнее. По аналогии с карточным домиком, бык теперь сумма объемов (объектов) сложенных таким образом, чтобы сохранить равновесие. Пикассо стирает некоторые объемы, подпирает их другими, переносит центр тяжести с массивной головы на тело. Вводится несущая линия - от головы к паху. Картинка перестает быть трехмерной.
Следующие два рисунка постепенно избавляются от острых углов, несовместимых с анатомией животного, все так же важен баланс. Затем, постепенно, бык превращается в идею быка, ему оставляют закрашенный детородный орган, все остальное упрощено до линий. 

Крэк это плохо. Кит Харинг. 1986.

Пожалуй, ребенок не смог бы создать такую законченную продуманную композицию, а вот подросток - да. Или нет? Харинг пользовался символами для передачи обществу социального послания, он знал, каково это, то есть вкладывал в свое произведение свой опыт и опыт друзей. Если угодно, данная картина есть ни что иное, как несколько фраз, написанных не словами, а символами, понятными зрителю. Не зря и место было выбрано такое, чтобы обратить внимание как можно большего числа людей - кирпичная стена в Восточном Гарлеме, видная с проезжей части.
Что до символов Харинга, кочующих из картины в картину, теперь они знакомы любому, хоть раз побывавшему в Нью-Йорке, и стали частью культурного кода человечества.

Обновлено 14/05/14 18:21:

Диагноза будет сразу два. Первый, завистливо-пролетарский, не может не зацепить сугубо современное явление, то есть элитизм. Как пресловутые платья Валентино отсекают от их обладательниц всех остальных, тех, кому они не по карману, так и обладание (и понимание) современного искусства призвано отделить тех кто в теме, от народных масс. Вам могут быть неприятны зверские рожи с произведений Джорджа Кондо, но если вы считаете себя частью тусовки, то обязаны тотчас же признать руку художника на сумочке Кардашьян или на сноуборде другой итить-герл. Иными словами, современное искусство есть Прада для супербогатых. 

Аспект номер два. Нам интересны другие люди, а не само искусство. Взять того же Херста, кого по настоящему интересует искусство, когда есть художник? Или вот хоть Леонардо да Винчи, если бы вы встретили его, то не спрашивали бы о трактовке "Моны Лизы", вас интересовал бы жирок. Правда ли он предпочитал мальчиков? Сам ли он додумался до проектов летательных аппаратов или свистнул идею? Был ли он на содержании у Медичи или другого противного спонсора? Как ему Дэн Браун? То есть один из самых интересных аспектов искусства - не объект, а субъект.