Здравствуйте, дорогие девушки! С праздником вас, любви вам, красоты, удачи во всем и большого женского счастья (именно в том смысле в каком каждая определяет для себя это понятие). Оставайтесь такими же веселыми и остроумными, но при этом умными и рассудительными. Вы прекрасны.

     В международный  женский день решила поделиться с вами историей невероятной женщины-разведчицы.  Жизненный путь ее уникален.

     К сожалению, фото найти не удалось. Их не осталось. В длинный текст вставлю картинки из Интернета.  Диалоги добавила, чтобы рассказ получился более художественным и живым.

     Мария Дмитриевна Суковкина родилась в 1907 году в Минске, в семье рабочих. В 13  лет вместе с родителями переехала Петроград. В 1927 году Мария успешно закончила музыкальный техникум по классу вокала и фортепьяно, а так же выступала с концертами.  В 1930 году вышла замуж за офицера—пограничника Бориса Доброва.  Преподавала музыку в одной из петергофских школ. Во время работы в школе Мария, по совету коллеги, поступила на Высшие курсы иностранных языков при Академии наук. Изучала английский и французский. Она и представить не могла какую роль полученные знания сыграют в ее судьбе в дальнейшем. В 1934 году Мария родила сына Дмитрия. В 1936 году  ей предложили остаться работать на кафедре Академии.

     Спокойная и налаженная жизнь закончилась в 1937 году. Сначала в боях на границе на Дальнем Востоке пропал без вести муж Марии, позже, в том же году, от дифтерии умер трехлетний сын Дмитрий. Мария Доброва в 30 лет осталась совсем одна. Видимо, все в доме напоминало о муже и сыне, и причиняло страшную боль, поэтому она приняла решение попроситься  добровольцем в Испанию, где в то время  разгоралась гражданская война. В военкомате просьбу ее удовлетворили быстро:  в Испании срочно требовались переводчики.

     До окончания войны  Мария Доброва находится в Испании, в составе Интербригады, проявленное мужество ее награждают орденом Красной Звезды. Вернувшись из Испании, Мария поступает в Ленинградский университет, а после его окончания, в 1940 году, остается работать на кафедре французской филологии. Потом была Великая Отечественная война и 900 дней ленинградской блокады. Так как в это суровое время от французской филологии было мало пользы, Мария начала работать в госпиталь, сначала санитаркой, позже стала медсестрой. Будучи человеком творческим, принимала участие в концертах для раненных. Летом 1944 года по заявке МИД СССР поступает работать в это ведомство. Вскоре она приступает к работе в посольстве СССР в Колумбии в качестве переводчика-референта. В 1948 г., после того как колумбийские власти разорвали дипломатические отношения с СССР, вернулась в Ленинград, где продолжила научную работу и защитила диссертацию на степень кандидата философских наук.

     В июле 1951 года жизнь Марии делает очередной крутой поворот. Ее вызывают в разведотдел Ленинградского военного округа и предложили работу в разведке за рубежом. В самой трудной и опасной ее части – в нелегальной разведке. Выбор разведчики сделали не просто так, он основывался на боевом опыте кандидата, ее личной храбрости, коммуникабельности, знании языков и опыте работы за границей. Затем были специальные курсы, после окончания которых  Мария Доброва исчезла. Вместо нее появилась американка Глен Марреро Подцески, а в ГРУ – сотрудник с оперативным псевдонимом «Мэйси». После специальной подготовки Мария выезжала в страны Европы для промежуточной легализации. Там она знакомилась с западным образом жизни, и, в частности, встречалась с американскими туристами для проверки знания языка и первичного знакомства с реальностями американской бытовой жизни. В Париже ей пришлось задержаться подольше, здесь она должна была освоить профессию косметолога. Получив диплом, вернулась в Москву для завершения подготовки для работы в США.

     В начале 1954 в Нью-Йорк прибыла гражданка США Глен Марреро Подцески, вдова, собирающаяся на деньги, оставшиеся после смерти мужа, открыть косметический кабинет. Французский диплом в США был недействителен, поэтому Марии пришлось продолжить обучение в американском учебном заведении, параллельно изучая юридические, финансовые и налоговые условия для открытия собственного бизнеса. Во время учебы вела светский образ жизни женщины, сохранившей деньги после смерти мужа, посещала элитные салоны красоты, где завязывала знакомства с женами политических деятелей, которые впоследствии стали ее клиентками. В 1956 году в одной из нью-йоркских газет в трех номерах подряд появилось объявление об открытии  салона «Glenn Visiting Beauty Service». Троекратное повторение означало, что у нее все в порядке, и она приступила к работе.  

     Тут открылась еще одна грань таланта Марии Добровой. Она стала первоклассным косметологом, а ее салон, оснащенный дорогим оборудованием и соответствовавший самым современным стандартам того времени, превратился в нечто вроде «элитного клуба» для дам из нью-йоркского ист:)шмента. Как оказалось, болтовня жен политиков, военных, бизнесменов может являться весьма ценным источником информации. В частности, анализируя разговоры клиенток Мэйси, наша разведка установила пределы тех уступок, на которые готовы были пойти американцы, во время визита Н.С. Хрущева в США. Еще более ценной оказалась информация, получаемая Мэйси, в период Карибского кризиса в 1962 году. За вклад в успешную операцию в районе Плайя-Хирон и на побережье залива Свиней капитан ГРУ Доброва была награждена орденом Красного Знамени. Так же за время своей работы в США Глен завербовала  несколько источников информации.

     В 1962 году непосредственным куратором Марии стал полковник ГРУ Дмитрий Поляков, занимавший в то время пост представителя Вооруженных Сил СССР в Военно-штабном комитете ООН.  Ни руководство разведупарвления, ни сама агент Мэйси не могли даже предполагать, что с ноября 1961 года  полковник Поляков является двойным агентом.

     7 июня 1962 года, перед отъездом на родину, Дмитрий Поляков выдал американцам агента Мэйси и другого советского разведчика —  своего заместителя по линии разведки Маслова, работавшего под прикрытием  на должности первого секретаря нью-йоркского диппредставительства.

     Дождавшись, когда 9 июня 1962 года полковник Д. Поляков с семьей отплывет от берегов США на родину на пароходе «Куин Элизабет», ФБР приступила к арестам.

      Вначале «наехали» на Маслова. Жена  его знакомого адвоката позвонила Маслову и сказала, что ее муж скоропостижно скончался, но у него кое-что осталось для его русского друга, и просила зайти и забрать это.  В доме адвоката Маслова встретили агенты ФБР  и начали достаточно грубо вербовать. В ходе разговора ему предъявили фотографию Мэйси. Маслов ответил, что он не имеет к разведке ни малейшего отношения, что все это – провокация, и, если к нему применят насилие, он выбросится из окна. Тогда агентам придется отвечать за убийство советского дипломата. Агенты, поняв, что перегнули палку, ретировались, а Маслову стало ясно: капитану Марии Добровой грозит провал.

6-го мая 1963 года  Мэйси на условленном месте увидела сигнал - белый крестик. Обычно, этот крестик, нанесенный мелом, извещал о начале тайниковой операции. Но в этот день  крестик был нарисован краской. Это был сигнал: СРОЧНО УХОДИТЕ.

     Процедура вывода агента была оговорена заранее. Марии следовало незамедлительно ехать в Чикаго, оттуда в Канаду, где обратиться в посольство СССР, предъявив документы на имя Глен Марреро Подцески, либо Марианны Грей. В крайнем случае, можно было представиться и настоящим именем – канадская резидентура была предупреждена.

    Прибыв в Чикаго,  Мария заселилась в в номер на четвертом этаже трёхзвёздной гостинице в северной части города, по телефону на своё имя заказала одноместный номер и на такси поехала по полученному адресу. Чего-нибудь подозрительного по пути она не увидела.

     На следующий день после завтрака Мария решила выйти в город и купить необходимые в предстоящем путешествии вещи.  В холле гостиницы Мария увидела двоих мужчин сидевших в креслах. Один читал газету, второй лениво пил пиво из банки. Сердце екнуло. Впервые за годы службы. Тем не менее, Мария не изменила свои планы и вышла на улицу. Делая покупки, она дважды заметила тех самых мужчин из гостиницы. Сомнений не было: за ней слежка. Причем настолько плотная, что оторваться шансов практически нет.

     По пути в гостиницу Мария зашла в аптеку, купила лекарства от головной боли, насморка и боли в горле. Вернувшись в гостиницу, известила персонал о своей простуде.  В номере  агент Мэйси  уничтожила опасные документы, избавилась от запасного паспорта. Сотрудники  гостиницы оказывали  внимание приболевшей мадам  из 409 номера, и были довольны чаевыми. Ужин подали в номер. Никто из посторонних не беспокоил.

     Марии надо было срочно известить центр. Для отправки письма она решила использовать почтовую шахту на этаже, рядом с лифтом. В те годы в гостиницах часто пользовались  этим удобным каналом связи: корреспонденция, опущенная с любого этажа по шахте, попадает в закрытый почтовый ящик в вестибюле, дважды в день изымается и увозится почтальоном.

     Мария составила письмо на парижский адрес:

«12 мая 1963 года. Воскресенье. Дорогая подруга! Пишу тебе из Чикаго. Путешествую, если это можно так назвать. Скажу откровенно: в последнее время мне в Нью-Йорке стало как-то тяжело. Город жарой и своей громадой просто задавил меня. Начались головные боли, стала замечать за собой раздражительность. Вот и решила поменять обстановку, развеяться на севере. Здесь я никогда раньше не была. Что могу написать? Конечно, интересно, особенно красивы Великие озёра, вода голубая, как в море, и не подумаешь, что совсем близко на другой стороне - Канада.

Сам город напоминает Нью-Йорк, такой же шумный и грязный. Думала избавиться от головной боли, но она продолжает преследовать меня, даже стала ещё сильнее. Живу в маленькой уютной комнатке. Чувствую себя неважно, вот уже третий день никуда не выхожу, еду приносят в номер, принимаю лекарства, лежу, читаю и смотрю телевизор. Как только почувствую себя лучше, попробую продолжить путешествие. Черкни мне несколько слов». Далее Мария указала адрес.

     Агент  вышла в коридор, подошла к лифту, опустила письмо в почтовую шахту и быстро возвратилась в номер. Она «проболела» ещё два дня. В разговоре с горничной как бы между прочим сообщила, что чувствует себя лучше, и скоро продолжит свое путешествие. Стала ждать реакции своих «пастухов».

Вечером 14 мая в дверь постучали.

- Извините за беспокойство, - улыбнувшись, сказал мужчина, - я сотрудник службы федеральной безопасности или, как у нас называют, специальный агент ФБР Рональд Брайтон. Вот моё удостоверение. Мы узнали, что вы приболели, видимо, простыли в дороге. Вот мы и решили помочь вам.

   Агент Брайтон вошел в комнату. Внимательно глядя на Марию продолжил:

- Мне поручено сообщить, что ФБР располагает подробными данными о вашей тайной деятельности в нашей стране. Нам известно о вас всё: с кем и когда вы встречаетесь, от кого и какую информацию получаете, с кем и как поддерживаете контакты. Для подтверждения моих слов взгляните на эти фотографии.

    Фотографии были настолько красноречивы, что возразить было нечего. Агент Брайтон продолжал:

- Как видите, мы располагаем достаточными сведениями, чтобы против вас возбудить уголовное дело, организовать шумный процесс и на десяток лет выделить вам «апартаменты» за решёткой. Никто не придёт вам на помощь. Как провалившийся агент, вы не нужны больше вашему руководству. От имени руководства ФБР мне поручено предложить взаимовыгодное сотрудничество. При согласии гарантируем вам полную безопасность и защиту от уголовного преследования. Задержим вас на несколько дней, будете жить в хороших условиях, а не ютиться в этой каморке, затем уточним некоторые детали вашей шпионской деятельности в США. Вы подпишете контракт, в котором будут оговорены условия сотрудничества и оплата ваших услуг. Потом мы вас отпустим. Думаю, вас наверняка ждут. Ведь вы направлялись к Канаде, а оттуда – домой. Вернётесь и найдете работу. Мы вас тревожить не будем, а когда настанет время, мы вас найдём. В чём мы заинтересованы, уточним позже. Вот, пожалуй, и всё, что я должен был передать вам.

     Мария ответила, что ей нужно обдумать предложение. Дав ей час на размышления, федеральные агенты покинули номер.

     Уходя из номера, агент Брайтон добавил:

- Я полагаю, вы понимаете, что все входы и выходы надёжно контролируются.

     Налицо был явный провал. Мария стала лихорадочно думать, как и где могла произойти утечка информации, где она могла «наследить». Было страшно подумать, что сдал кто-то из своих, но провал был налицо.  И ей за него отвечать. Услышав за дверью приглушенные мужские голоса, Мария быстро прошла через комнату, открыла дверь на балкон с невысокой решёткой, ступила на перила и шагнула с 4 этажа чикагской гостиницы.

     ГРУ искало следы Мэйси четыре года. С апреля 1967 года она считается «безвестно отсутствующей».  Тем временем полковник ГРУ Дмитрий Поляков продолжал службу, получал звания и награды, дослужился до звания генерал-майор ГРУ. Имея доступ к личным делам сотрудников, Поляков щедро делился этой информацией. Был разоблачен и арестован  в 1986 году (предположительно, его сдали советские агенты Олдрич Эймс и Роберт Ханссен). 

     Вред от деятельности Полякова колоссальный. На его счету выдача ЦРУ 19 разведчиков-нелегалов,  информация о 150 иностранцах сотрудничавших с советской разведкой в разных странах, и информация о примерно 1500 действующих сотрудников разведслужб СССР. В сумме — 25 ящиков секретных документов в период с 1961 по 1986 год.

     В мае 1988 года, президент США Рейган предложил Горбачеву обменять ценного информатора Полякова на разоблаченных в США советских нелегалов. Горбачев согласился  и отдал соответствующее распоряжение. Просьба запоздала. Еще 15 марта 1988 года приговор «расстрел» был приведен в исполнение.