Для многих парфюмерия может быть только французской. В середине XIX века один французский парфюмер решил доказать обратное и организовал в России выпуск мыла и духов, которые, по его мнению, были не хуже парижских. Но простых покупателей пришлось убеждать не в высоком качестве продукции, а в том, что мылом вообще стоит пользоваться. Впервые парфюмерный магазин Брокара был открыт в начале XIX века близ Елисейских полей. Дела Атанаса Брокара, родоначальника династии, шли неплохо, однако шансов выбиться в лидеры у маленького предприятия в столице моды и парфюмерии - Париже, почти не было. Решив начать новую жизнь, Брокар-старший перебрался в не избалованную хорошей парфюмерией Америку. Традиции французской парфюмерии, помноженные на американские технические возможности, позволили поставить дело на широкую ногу, однако прижиться в США французскому парфюмеру не удалось. Мучимый ностальгией, Атанас Брокар оставляет предприятие своим сыновьям и возвращается во Францию. Через некоторое время покидает Америку и его сын Генрих. Именно благодаря этому его решению, Россия приобрела первого мыловара и парфюмера.

В Москве Генрих Афанасьевич Брокар — так теперь звали этого господина — получил место инженера-технолога (до революции занимающий эту должность назывался лаборантом) на одной из фабрик. Француз-лаборант, знающий секреты технологии и парижскую парфюмерную моду, был значимой фигурой. Для Генриха Афанасьевича эта работа была способом познакомиться со страной, которую он собирался покорить. Работая лаборантом, Брокар создал технологию изготовления концентрированных духов, внедрение которой сулило большие прибыли. Не имея возможности самостоятельно использовать это открытие, он продал ноу-хау французской фирме “Рур Бертран”, а на полученные 25 тыс. франков организовал собственное предприятие. В отличие от отца, отказавшегося от процветающей фирмы ради возвращения на родину, Генрих Брокар отказался от нескольких предложений французских парфюмерных фирм и вернулся в Москву. Если первый персональный компьютер был собран в гараже, то первое брокаровское мыло было сварено в конюшне. В России производство парфюмерии было в зачаточном состоянии. При регистрации предприятия в принятых реестрах не оказалось соответствующей позиции, поэтому предприятие было отнесено к фельдшерскому цеху.

В возглавляемой французом лаборатории, в которую была переоборудована конюшня, работало всего три человека, которые производили в день от 60 до 120 кусков мыла. Однако это мыло сразу всем очень понравилось. Во-первых, Брокар стал выпускать специальное мыло для детей, на каждом куске которого была вытиснена буква русского алфавита. Сейчас это называется “три в одном”: и игрушка, и азбука, и средство гигиены. Мыло для взрослых тоже удивляло своим внешним видом. Так, мыло то ли с французским, то ли с нижегородским названием “Шаром” имело форму шара. Побывав у Бокара, можно было отправиться в баню и с продолговатым предметом, похожим на огурец. “Это мыло, — говорилось в фирменной рекламе, — своим внешним видом производит полную иллюзию настоящего огурца и в то же время является хорошим туалетным мылом”. Мыло необычной формы производило на покупателей неизгладимое впечатление.

Производитель ширпотреба должен быть близок своим потенциальным покупателям. Брокар этому требованию совершенно не соответствовал. Он плохо говорил по-русски и никогда не пытался ассимилироваться. Можно себе представить, с каким удивлением этот европеец наблюдал, например, за способом ведения бухгалтерии в магазинах, торгующих его товаром. Все счета велись на стене над прилавком, куда хозяин записывал суммы прихода и расхода. Надписи стирались, перечеркивались, исправлялись. Гроссбухов в купеческих лавках почти не было, и изготовлением финансовых отчетов торговцы брокаровской парфюмерией явно не увлекались. Между тем среди московских купцов Генрих Афанасьевич Брокар (иногда его величали даже Андреем Афанасьевичем) пользовался большим уважением и симпатией. Однако симпатии для деловых отношений было бы недостаточно.

В 1862 году 24-летний Генрих Брокар женился на выросшей в России бельгийке Шарлотте Реве. Шарлотта воспитывалась в одном из лучших московских пансионов и вполне могла сойти за русскую барышню. Все ее подруги были коренными москвичками, поэтому она прекрасно знала запросы потенциальных покупательниц.

Шарлотта и Генрих Брокар. Фотография 1900 года В отличие от мужа Шарлотта Андреевна прекрасно знала русский язык и умела вести переговоры. Знание российских реалий помогло ей при разработке дизайна фирменных упаковок и придумывании названий для мыла и одеколона. Шарлотту Брокар с полным основанием можно считать первой в России женщиной-менеджером. Идея, превратившая лабораторию Брокара в одно из крупнейших предприятий России, заключалась в том, что мыть руки с мылом и благоухать одеколоном могут не только представители социальной элиты. До Брокара парфюмерия и предметы личной гигиены считались роскошью и, как правило, ввозились из-за рубежа. Русским коммерсантам просто в голову не приходило, что духи и мыло могут стать массовой продукцией.

Выпуск “Народного мыла” (именно эти слова были написаны на этикетке), кусок которого стоил одну копейку, произвел настоящую сенсацию. Если раньше крестьяне мылись щелоком, получаемым из печной золы, то теперь это самое многочисленное сословие становится потребителем брокаровской продукции. Конечно, Брокар выпускал и элитные сорта мыла, но не они определяли место фирмы на рынке. Спрос на “Народное мыло” и дешевые сорта помады был настолько большим, что оптовикам приходилось подолгу ждать заказанных товаров. На рынке появилось огромное количество подделок, и фирме пришлось всерьез заняться защитой своей продукции. В Департаменте торговли и Министерстве финансов была утверждена особая этикетка (прообраз современных торговых марок), которую наклеивали на всю выпускаемую Брокаром продукцию. Вымыв российского обывателя, Брокар решил надушить его. Посетив ряд европейских производителей парфюмерии и обеспечив поставки цветочных эссенций, Генрих Афанасьевич приступил к выпуску одеколона “Цветочный”. Выпуск одеколона сопровождался эффектной рекламной акцией. На Всероссийской Промышленно-художественной выставке 1882 года был построен фонтан, из которого вместо воды бил одеколон. Газетные отчеты умалчивают о том, пытался ли кто-нибудь пить из этого фонтана, однако достоверно известно, что некоторые посетители снимали пиджаки и кидали их в фонтан, а потом долго благоухали как цветы. Рекламная акция сделала свое дело, и вскоре производством одеколона “Цветочный” занимался целый корпус фабрики Брокара. Так же как и “Народное мыло”, “Цветочный” стал первым массовым одеколоном в России. Брокар, а точнее его супруга тщательно следила за тем, чтобы дизайн этикеток и название продукции соответствовали духу времени. Так, на события русско-турецкой войны фабрика Брокара ответила выпуском мыла и помады “Букет Плевны”. Дело расширялось, однако Генрих Афанасьевич никогда не перепоручал своим помощникам разрабатывать рецепты и технологию изготовления новой продукции. Производство шло за лабораторными разработками хозяина. Случай достаточно редкий. Как правило, создатель технологии оказывается плохим менеджером и не способен получать доходы со своих разработок. Если, например, изобретатель кока-колы практически сразу продал рецепт этого напитка “на сторону”, то Брокар соединял в одном лице исследователя и менеджера. Постоянные европейские поездки также были способом ознакомиться с технологическими новинками. Брокар-технолог сделал немало. Именно он впервые стал использовать для окраски мыла экологически чистые вещества растительного происхождения. Лабораторный исследователь и предприниматель Брокар всерьез пытался догнать и перегнать Европу по части производства парфюмерии. Во время одной из поездок Генрих Афанасьевич писал жене: “Что касается сортов хороших мыл и их качества, то здесь (в Германии и во Франции) все сорта мыл находятся на весьма невысоком уровне, и у нас вырабатываются гораздо лучшие сорта мыла. Вот видишь, каким гордым я стал”. Оставим это утверждение на совести амбициозного предпринимателя. Однако бесспорно, темпы развития его производства были очень высокими. Если в начале деятельности годовой оборот едва достигал 12 тыс. рублей, то к концу 80-х он достиг полумиллиона, а в 1900 году — 2,5 млн рублей. Подобно своему коллеге из романа Зюскинда, Брокар относил парфюмерию к сфере высокого искусства. Он изучал влияние разных ароматов на эмоции людей и считал запах таким же объектом художественного творчества, как звук, цвет, объем. Такой человек не мог ограничиться производством ширпотреба. Создание конкурентоспособной “высокой парфюмерии” было для него делом чести. Эксперименты с ароматами не вступали в противоречие с продуманной политикой фирмы. Если для распространения недорогих сортов мыла и одеколона можно было пользоваться услугами оптовых покупателей, то выпуск элитных духов предполагал наличие фирменных магазинов. К открытию одного из таких магазинов был приурочен блестящий рекламный ход. Задолго до его открытия газеты сообщили, что в продажу поступят наборы образцов продукции фирмы (духи, мыло, одеколон, пудра и т.д.) по цене один рубль за комплект из десяти предметов. Эффект этой акции превзошел все ожидания: в день открытия новый магазин осаждала многотысячная толпа. Перепуганная полиция потребовала немедленно прекратить торговлю. Лишь две тысячи счастливцев успели приобрести желанные коробки. А желающих было значительно больше. В течение нескольких лет эти наборы, предназначенные для демонстрации образцов товара, были самой популярной продукцией фирмы. Эта акция подсказала идею комбинировать изделия, создавая из них серии, или, как теперь принято выражаться, линии. Брокаровская парфюмерия регулярно получала призовые дипломы на международных выставках. В этом не было ничего удивительного: на фирме работали лучшие технологи, переманенные с парфюмерных предприятий Европы. Однако завоевать место на рынке элитной парфюмерии было непросто. Покупатели хороших духов, как правило, не гонятся за дешевизной, а предпочитают продукцию известных торговых домов. Брокар изобрел изящный способ продемонстрировать покупателям, что они ничего не понимают в хороших духах. В присутствии свидетелей в брокаровские флаконы были разлиты духи одной из наиболее известных французских фирм “Любрэн”. Духи поступили в продажу, однако значительная часть флаконов была возвращена в магазин с жалобой на низкое качество. Привередливые покупатели были публично уличены в неспособности самостоятельно определить качество духов. Эта история широко использовалась и для доказательства того, что российская парфюмерия на самом деле не уступает французской.

Едва ли Генрих Брокар всерьез рассчитывал вытеснить французские духи с российского рынка. Однако закрепиться в этом секторе ему удалось. Так, его “Персидская сирень” в течение нескольких десятилетий успешно конкурировала с дорогими французскими духами.

После смерти Брокара дело продолжили его сыновья. В 1913 году, по случаю 300-летия Дома Романовых, продолжатель дела отца, парфюмер Анри Брокар решает преподнести в подарок княгине Марии Александровне, матери императора Николая II, свое новое парфюмерное творение. Духи настолько понравились княгине, что тут же получили название “Любимый букет императрицы”.

В 1917 году фабрику и запасы сырья удалось сохранить, однако новое правительство предпочло передать здания парфюмерной фабрики монетному двору, не считаясь с тем фактом, что деньги не пахнут. Вскоре фабрику национализировали: легендарная “Империя Брокара” превратилась в “Замоскворецкий парфюмерно-мыловаренный комбинат N 5”. Главного парфюмера Брокара, Августа Мишеля, работавшего ещё с самим легендарным Брокаром, создавшим множество новых неповторимых ароматов большевики не тронули. Именно француз Августа Мишель в 1922 году выступил с предложением назвать фабрику “Новая заря”. Большевики подумали и согласились: вроде звучало вполне подходяще и в духе времени. Так с лёгкой руки другого старого французского парфюмера “Империя Брокара” стала “Новой зарёй”. Но Мишелю не давали покоя легендарные духи, созданные самим Брокаром. Конечно, он прекрасно понимал: новые “командиры производства” не только не согласятся сохранить их прежнее название, но даже не смогут точно выдержать технологию изготовления. Духи станут хуже, чем при Генрихе Брокаре, но Август мечтал оживить легенду. Поэтому внёс новое предложение: “Духи можно переименовать в “Красную Москву””. И люди в кожанках вновь согласились.

Вот такая необычная история у всем известных духов “Красная Москва”. Покупая их, знайте: в фигурном флаконе в форме Кремлёвской башни заключены мечты Генриха Брокара, императрицы Марии Федоровны и грёзы множества давно ушедших от нас русских красавиц. Возможно, именно поэтому бывшие духи “Любимый букет императрицы” теперь имеют чуть горьковатый запах. Источник: http://innovatory.narod.ru/brokar.html