В наши дни количество фотожурналистов на земном шаре стремительно увеличивается и явно грозит в будущем сравняться с общей численностью людской популяции. Фотокамерой вооружаются и самые богатые, и самые бедные, все снимают всех, все показывают всё всем через соцсети. Снятыми оказываются самые немыслимые ситуации. Поговорим немного, о выгодах и издержках этого лавинообразного процесса, о его курьезах и его гротескности, граничащей порой с массовым безумием.

В нас что-то сильно изменилось за последние 10 лет — во всех нас.

Ещё в первой половине 2000-х люди заряжали в свои «мыльницы» фотопленку под Новый год, щелкали пару раз застолье, потом летом на эту же пленку подснимали шашлыки на даче, потом ребенка с букетом у школы на 1 сентября и доснимали «хвост» уже на следующем новогоднем застолье. Ролик пленки нормальная семья отдавала в проявку раз в год.

Но что-то изменилось.

Почти исчезли простые граждане, остановившиеся у места какого-нибудь инцидента и просто глазеющие на него. Теперь у большинства заняты руки. Они снимают. Зачем? Если спросить, многие и не найдут рационального ответа.

Снимают цифровыми мыльницами и мобильниками, дорогими и копеечными. Снимают арабские шейхи и детишки из трущоб Сан-Пауло, президенты и нищие.

2012 год. Слева: участник волнений в Каире. Справа: президент Медведев в Рио-де-Жанейро:

Снимают полиция и забастовщики…

…индейцы Амазонии и китайские коммунисты, блондинки на лужайке Белого дома, женщины, закутанные в паранджу и великие кинорежиссёры…

Баррикады на улицах охваченных волнениями столиц ощетиниваются  объективами протестующих:

Есть уже набравшая популярность пара кадров, наглядно фиксирующая эту глобальную перемену.

Вот толпа перед собором св. Петра в Ватикане в 2005-м, когда умер папа Иоанн-Павел II и был избран новый папа Бенедикт XVI. И вот ниже толпа на том же месте через 8 лет, в 2013-м, когда папский престол занял Франциск I.

Что снимают все эти люди на втором кадре? Что там вообще можно снять на таком расстоянии мобильником? С профессиональной точки зрения — ровно ничего. Но это все больше похоже на просто бессознательный рефлекс: оставить персональный цифровой след какого-то мгновения, показавшегося важным.

Бенедикт XVI стал первым папой в истории, который… был вынужден постоянно общаться уже не с паствой, а — со зрачками её объективов:

Да и сами служители культа тоже не остаются в стороне от всеобщего съемочного процесса:

Линзы мыльниц, а не взгляды верующих провожают отныне в последний путь патриархов и пап:

Вот кадр с церемонии похорон президента Польши Леха Качинского, погибшего в авиакатастрофе в 2010-м. Катафалк плывет по улицам Варшавы:

Что можно снять в этот момент с такого расстояния мобильником, да ещё не глядя на экран? Фрагмент двери автомобиля? Блик на стекле? Таких же фотографов в толпе напротив?

Похоже, что вскинуть руку с фотоустройством уже становиться для нас просто жестом, подчеркивающим важность происходящего, наше волнение или уважение.

«Это такой момент! Как можно его не снять?» — во всех владельцах мобильников проснулся и зажил полной жизнью фотожурналист.

Ещё недавно именно фоторепортерской профессиональной обязанностью было запечатлеть на фотодокумент и тем самым сохранить от забвения ключевые моменты жизни социума. Похоже, теперь ответственность за это стали чувствовать мы все? Эпоха такова, что нет уверенности, слышит ли аудитория оратора. Аудитория следит за рамкой кадра и фокусом, а потом сразу твиттит, инстаграмит, фейсбучит…

…И потом опять снимает:

Искусство взаимодействия со снимающей вас толпой, искусство позирования своим однопартийцам, фанатам, поклонникам — вот то, что все острее требуется современной публичной персоне. Важно, какой образ унесут они после встречи с вами — нет, не в своих сердцах. Для начала — в своих мобильниках.

Если вы знаменитость, а тем более — президент, вас не обязательно слушают, но вас точно повсеместно и тотально снимают. Армия США рада возможности поснимать Президента США:

И полиция. И сенаторы. И домохозяйки. И студенты:

…И высшая элита страны, уже дважды собиравшаяся на инаугурационный президентский бал, поголовно вооружась самыми дорогими смартфонами мира.

Похоже на массовую одержимость. Это же принципиально новый феномен — снимающая толпа.

Люди жаждут снимать все, что кажется им примечательным, чем можно поделиться потом с теми, кого рядом не оказалось. Это тотальная фотожурналистика.

Разбуженный в каждом внутренний фоторепортер не дает расслабиться: «Если к вам в окно лезет медведь — фоткайте его, это удача!» — шепчет он.

Если у вас умер слон — сделайте его фото на память:

Если у вас в соседнем дворе ловят террориста и все мировые телеканалы ведут оттуда прямую трансляцию, немедленно бегите туда со своим айфоном. Это будет только вашим кадром, только для ваших детей и внуков!

Апрель 2013. Бостон, США. Жители соседних домов снимают двор, в котором, в лодке, был обнаружен и задержан Джохар Царнаев, обвиняемый в организации взрывов на бостонском марафоне.

Если вы избиваете охрану президентского дворца, взятого вами штурмом, не забудьте пофоткаться все вместе, прежде чем начать растаскивать имущество вашего бывшего властителя.

Апрель 2010. Киргизские протестующие избивают полицейских в Бишкеке во время штурма здания правительства:

Подожгли автомобиль — снимайте!

Пришли на могилу друга — доставайте мобильник!

Оказались с Жераром Депардье в одной царской ложе — да вы будете просто конченый лох, если незафоткаете его со вспыхой в упор!

Стоите у бортика олимпийской трассы — снимайте себя, не отвлекайтесь на спортсменов!

Если вы сами спортсмен, снимайте все, что с вами происходит, с самого начала вашей карьеры…

…и до её олимпийской вершины:

Если вас накрывает гигантской волной — снимайте это!

Когда вода схлынет, будет что вспомнить.

Вообще, если вы стали свидетелем чего-то интересного или оказались рядом с кем-то значительным, не тратьте время на разглядывание — глаза и память ненадежны. Задействуйте ваше фотоустройство:

Позже, дома, в спокойной обстановке сможете смаковать все подробности и детали. Если, конечно, сможете сделать резкую «фотку».

Одно из самых ярких свидетельств перемен, произошедших в человеческих реакциях — поведение пассажиров при авариях в авиации. 50, 40, 30 и даже 20 лет назад людей, выживших в авиакатастрофе, накрывал шок, ступор, истерика, кто-то начинал молиться, кто-то — падал без чувств… 15 или даже 10 лет назад, когда мобильники уже вошли в обиход, но ещё не умели делать фото, люди начинали срочно звонить родным, чтобы сообщить, что живы…

Но вот в 2010-м в Домодедово аварийно садится Ту-154. Сверху и слева внизу: фотографии, сделанные пассажирами после жесткой посадки их Ту-154 в Домодедово в декабре 2010. Справа внизу: автор верхнего кадра, обошедшего все ленты мировых информагентств, со своим мобильником. Два человека погибли и несколько были ранены в этом инциденте.

Его фюзеляж разваливается на куски, двое погибших, есть раненные. Но все, кто смог сам выйти из самолета, достают мобильники и прежде всего остального — подробно снимают обломки. Профессиональных фоторепортеров не пускают к месту инцидента, и поэтому буквально через час после аварии на все мировые новостные ленты выплескиваются кадры с самого продвинутого из мобильников, оказавшихся у пассажира на борту. Репортеры из информагентств просто выкупили их у него.

Хорошо видно, что снимал там не один человек, а чуть ли не все присутствовавшие. Шок, истерики и обмороки — потом. Сначала нужно снять.

За всю историю космических челноков только один человек смог снять старт шаттла из-за облачного слоя — и это сделала на свой айфон сонная пассажирка регулярного авиарейса, которую разбудило сообщение экипажа об интересном зрелище за иллюминатором:

Раньше так вели себя профессиональные фоторепортеры. Теперь так делают миллионы, если уже не миллиарды.

В 2007-м году на всемирном конкурсе World Press Photo победил Спенсер Платт с кадром, на котором бейрутская золотая молодежь в красивом кабриолете приехала на руины пофоткать последствия ночной израильской бомбардировки.

Тогда много было голосов его коллег о том, что кадр никакой, а что такого важного тут снято? Через всего 6 лет ясно, что перед нами — свидетельсво поворотного момента не только в фотожурналистике, но и в человеческой эволюции. Жюри WPP сумело это понять и отметить человека, первым зафиксировавшего момент, когда мы стали «Хомо снимающими».

В одном из новейших фильмов отец-ретроград говорит сыну: «Ты должен научиться запоминать всё без мобильного телефона!»

Возможно, это одна из причин идущей цепной реакции: съемка – возможность эмоционально не подключаться к происходящему, загородиться фотоаппаратом, подчеркнуть, что ты сторонний зритель. Многим так легче жить. Но главная причина, конечно, в разбуженном в нас стремлении ежедневно делиться увиденным и просто заявлять о себе. Соцсети сделали это возможным и необходимым.

Фотография на наших глазах стала тотальным языком общения огромных масс людей, прямым способом передачи своих впечатлений и эмоций, свободным от вербальных ограничений. Фотографируя, человек отстраняется от опасной реальности, заключает её в рамку, за стекло видоискателя.

Смерть Каддафи произошла практически перед десятком «любительских» объективов, да и смерть Саддама снял какой-то «непрофессионал». Последние минуты жизни бывшего ливийского лидера Муамара Каддафи сняты на мобильное устройство кем-то из захвативших его повстанцев:

Массовая аудитория увидела во всех подробностях события, которых не могла видеть никогда раньше. Это сильно занимает её воображение.

К арсеналу снимающих гаджетов прибавились недавно автомобильные видеорегистраторы. Скоро Google Glass завершит всеобщее съемочное вооружение. И тогда каждый шаг каждого человека будет с гарантией кем-то снят, по крайней мере в публичном пространстве. Кто-то готов к этому, кто-то нет, но проблему нарушения приватности жизни и смерти уступим обсуждать другим.

Возлагая на каждого обладателя мобильника миссию документировать события нашего времени, разбудив в каждом внутреннего фотокорра, мы получаем результат, который часто выглядит вот так:

Это кадры, которые впечатлили мир, четыре примера из многих (слева направо, построчно): челябинский болид, снятый видеорегистратором, высадка пассажиров с опрокидывающейся «Коста-Конкродии», снятая в темноте в ИК-диапазоне, потоп на станции метро в Нью-Джерси во время урагана «Сэнди» — съемка камеры наблюдения и, наконец, катастрофа Ту-204 во «Внуково» — съемка очевидца.

Дело даже не в низком техническом качестве этих кадров — ещё через пару лет прогресса у нас на всех столбах будут висеть миниатюрные HD-камеры, в этом нет сомнений. Каждую трещинку будет видно. Но дело в том, что мы стремительно привыкаем впечатляться кадрами-фиксациями. И не важно, сделаны они камерой-роботом или живым очевидцем с мобилой, подстрекаемым «внутренним репортером». Принцип достижения результата у них один: «Что-то случилось, я сразу снял, вот, зацените». Щелчок, сделанный по рефлексу. Механически.

Мы привыкаем получать верхний слой события. Нам этого как бы достаточно. Мы привыкаем не требовать большего от «фото очевидца». И от самих себя, когда достаем свой фото-гаджет. Как бы нам не забыть, репортажный кадр премиум-класса — это не один лишь рефлекс? Ещё и визуальная выразительность, точность построения. И скорость реакции на происходящее:

И мгновенный выбор детали, ракурса, точки, крупности. И способность мгновенно сложить образ события из нескольких его ключевых элементов, то есть получить что-то принципиально большее, чем просто их сумму:

И талант сопереживания человеку в кадре. Для того, чтобы потом, глядя на кадр, эти секунды смог прожить зритель, на следующий день или полвека спустя.

Мария Шарапова в раздевалке после победы на Ролан Гаррос:

Это точнейшая работа, которую нам было бы здорово по-прежнему ждать, требовать от современных СМИ и достойно оплачивать и в новую эру. Мне кажется, наш мир гораздо интереснее, когда мы видим его не только через объектив робота-видеорегистратора или мобильника «случайного очевидца», но и тысячью других способов, которые известны профессионалам, ведь так?

Артем Чернов, «Русский Репортёр»