Фотографии нежные, строки трогательные

пока ты другим там варишь соленый кофе, куришь или стесняешься снять футболку я тут упрямо рисую знакомый профиль, узкие губы, лоб под короткой челкой в ванной дышу на кафель, пишу записки, мол отболело, спряталось, пробежало мы подпустили прошлое слишком близко, чтоб оно эдак молча теперь лежало пока ты с другими там примеряешь планы, на Ниццу, Ницше, на "да-да, вот здесь и ниже" я по стеклу в душевой утекаю плавно, я оседаю на пол, и кафель лижет меня повсюду, до куда только достанет. и день утекает словно сквозь пальцы жидкость и я забываю когда уже солнце встанет, что я еще собственно даже и не ложилась. пока ты чинишь машину, и пишешь хокку, заказываешь пиво себе в спорт-баре, я пробираюсь по горной тропинке в воздух, и улыбаюсь, мать твою, улыбаюсь, я научаюсь жить в безвоздушном мире, я открываюсь каждому, кто попросит я перемыла все что нашлось в квартире, и не разбила. хотя подмывало бросить. пока ты там злишься, ревнуешь, врешь мне, а так же глупо веришь в чужие сказки, я написала прозы тебе две простыни, я наварила груды вареньев разных. я одолела боль свою, оседлала, я отняла у нее по тихому все ее силы я поняла,что я все могу и надо же? даже вернуться, видишь, не попросила. Сегодня я спала 1,5 часа. В 6 утра звонок в дверь. Ты с тюльпанами смотришься таким молодым, мне хочется громко смеяться, но мама спит. Ты говоришь, собирайся, уходим, оставь цветы, они для мамы, чтобы она не слишком ненавидела меня. Я спрашиваю, за что она должна тебя ненавидеть. Ты отвечаешь, что ты забираешь меня у нее. Насовсем. Я со мехом бросаю в сумку айпад и бутылку воды. Ты заметно нервничаешь, от этого суетишься и опрокидываешь книги со стола. Я обуваю почему-то каблуки, и мы уходим, оставив на кухне красивый букет и записку. "Мам, я, наверное, сегодня не буду ночевать дома, я думаю, я поживу у N. Ты не волнуйся, все хорошо." Я понимаю, это по-детски и глупо, но ты вот так просто пришел за мной, и я так легко сдалась. А улицы пахнут весной, и ты не выпускаешь мою руку из своей. И можно просто долго кататься в метро, переплетя ладони, я досматриваю сны, а ты читаешь, стоя рядом и удерживая меня на ногах. Сквер в центре, где я спала в твоих руках, очнувшись, когда ты протянул мне наушники, и пешком до Софиевской площади, долго смотреть на Хаят, загадывать "в апреле здесь мы будем кататься на велосипедах"... Мне то жарко, то холодно, а ты говоришь, я глупышка, простуженной нужно лежать в кровати с книгами и пить горячую воду, с разведенным в ней черничным вареньем. Мы улыбаемся и едем к реке. Я говорю тебе - я страшно голодна. Мы забегаем в маркет на Подоле и скупаем фрукты и булочки, кефир и колу, шоколад. Я счастлива, ты жмуришься от солнца. Начинается дождик, такой ласковый и грустный, и я прячу свои руки в твои карманы. Ты улыбаешься мне и закуриваешь очередную. Так странно, но мне кажется, я бы тоже могла. Только мне нельзя выпускать твою руку из своей. Я уезжаю на курсы, провожая меня, ты проводишь тыльной стороной ладони по моему лицу. Я обещаю, что приеду после занятий. Я искренне верю, что так и будет. Наши последние деньги мы тратим, чтобы пополнить мне счет на телефоне, ты говоришь, чтобы я вызвала такси и приезжала к тебе, ты говоришь, что не позволишь мне потеряться, и что лучше бы тебе встретить меня после, но я отговариваю тебя, улыбаюсь и держу твоё лицо в своих ладонях. Ты, кажется, успокаиваешься, и отпускаешь меня. В метро я четырежды путаю направление - то выхожу не на той станции, то перехожу не на ту ветку. Я опаздываю на курсы совсем чуточку, в перерыве пью холодную воду большими глотками, а закрывая глаза, мне кажется, я способна проглотить сейчас Северно-Ледовитый океан. Я дома. Пишу тебе смс, что не приеду. Не знаю почему. Мама сейчас плачет. Мама молчит и поглаживает меня по голове. Ты перезваниваешь и орешь на меня матом. Я кладу трубку. Ты снова набираешь мой номер. - И что будем делать? - Жить дальше. Wasting time & wasting money again. Ты, помолчав: - Черт, я рассчитывал проснуться завтра и увидеть тебя босиком на кухне, как ты варишь чай и заправляешь волосы за ухо... Я улыбаюсь в трубку, молча. Такая телеграмма что-нибудь да значит. Для этого требуется мужество. Женщина посылаеттакую телеграмму мужчине. У меня бы никогда не хватило смелости. Чудо, а не женщина. Если я буду ехать с такой же скоростью, я буду в Париже часов в шесть, в половине седьмого. В половине седьмого она еще спит. Что я тогда буду делать? Я приеду и откуда-нибудь позвоню ей. Если она дома. Когда женщина дает такую телеграмму... Я тебя люблю... Ничего не остается, как ехать к ней. Я могу приехать сразу к ней, но не знаю, на каком этаже она живет. Придется будить консьержку. А вдруг консьержка скажет, что ее нет дома. Тогда я не смогу подняться наверх. Я ей отвечу: "Понимаете, я проехал три тысячи километров. Нет, почти четыре, если считать обратный путь. Четыре тысячи километров, чтобы ее увидеть. Вы уж меня извините, но я поднимусь". Да, я поднимусь, позвоню в дверь один раз. Два. Нет, только раз. Не надо ее пугать. Одного раза хватит. Она проснется, встанет с постели, но дверь не откроет. Она спросит: "Кто там?" А я отвечу: Что я отвечу? Я не буду говорить: .."это Жан-Луи". Нет. Я скажу: "Это отец Антуана". Отец Антуана. Так лучше звучит. Кто там? Отец Антуана. Она открывает дверь, и мы оказываемся лицом к лицу. Она немного смущена. Как никак дала телеграмму ...я тебя люблю. Конечно, она смущена. Естественно, она дома, полседьмого, она смущена. Она скажет: "Я сварю тебе кофе." Ты так долго был в дороге. Я вхожу. Нет, я должен что-то сказать. Но что? Я просто трус. Мерзость. Может быть, дать телеграмму из Авиньона? Хорошая мысль. Нет, не стоит, это глупо. Телеграмма придет за несколько минут до моего приезда и разбудит ее. А мой приезд разбудит ее снова. Хорошо, что у меня есть время придумать что-нибудь получше.