Все мы читали его "Евгения Онегина", "Руслана и Людмилу", "Капитанскую дочку"... Но мало кто знает, что перу великого русского поэта принадлежит и множество пошлых матерных эротических стишков Впрочем, чему удивляться, Пушкин тоже же человек. И ему были свойственны все земные наслаждения. В том числе и плотские утехи.Вот, например, отрывок из известного стихотворения "Телега Жизни ': С утра садимся мы в телегу; Мы рады голову сломать И, презирая лень и негу, Кричим: – Пошёл! Е...ёна мать! Люблю тебя, о юбка дорогая, Когда, меня под вечер ожидая, Наталья, сняв парчовый сарафан, Тобою лишь окружит тонкий стан. Что может быть тогда тебя милее? И ты, виясь вокруг прекрасных ног, Струи ручьёв прозрачнее, светлее, Касаешься тех мест, где юный бог Покоится меж розой и лилеей. *** К кастрату раз пришёл скрипач, Он был бедняк, а тот богач. "Смотри, – сказал певец безм..дый, – Мои алмазы, изумруды – Я их от скуки разбирал. А! кстати, брат, – он продолжал, – Когда тебе бывает скучно, Ты что творишь, сказать прошу". В ответ бедняга равнодушно: -Я? я м...де себе чешу. "Внимай, что я тебе вещаю: Я телом евнух, муж душой". "Но что ж ты делаешь со мной?" – "Я тело в душу превращаю". *** С тобой приятно уделить Часок, два, три уединенью: Один желаньям посвятить, А два последних наслажденью. *** Иной имел мою Аглаю За свой мундир и чёрный ус, Другой за деньги – понимаю, Другой за то, что был француз, Клеон – умом её стращая, Дамис – за то, что нежно пел. Скажи теперь, мой друг Аглая, За что твой муж тебя имел? *** Как бы это изъяснить, Чтоб совсем не рассердить Богомольной важной дуры, Слишком чопорной цензуры? Как быть?.. Помоги мне, Бог! У царевен между ног... Нет, уж это слишком ясно И для скромности опасно, – Так иначе как-нибудь: Я люблю в Венере грудь, Губки, ножку особливо, Но любовное огниво, Цель желанья моего... Что такого?.. Ничего!.. *** "Ради резвого разврата, Приапических затей, Ради неги, ради злата, Ради прелести твоей, Ольга, жрица наслажденья, Внемли наш влюблённый плач – Ночь восторгов, ночь забвенья Нам наверное назначь". Пупок чернеет сквозь рубашку Наружу титька – милый вид! Татьяна мнёт в руке бумажку, Зане живот у ней болит: Она затем поутру встала При бледных месяца лучах И на подтирку изорвала, Конечно, "Невский альманах". Как широко, Как глубоко! Нет, бога ради, Позволь мне сзади