На днях я посмотрела фильм «Побег из сумасшедшего дома: История Нелли Блай» (2019). Он основан на реальных событиях. 

Нелли Блай — американская журналистка, писательница, предпринимательница. Она начала свою карьеру в качестве репортера газеты «Pittsburgh Dispatch». 

Нелли Блай (англ. Nellie Bly, настоящее имя Элизабет Джейн Кокран, англ. Elizabeth Jane Cochran; 5 мая 1864 (или 1867), Кокранс-Миллз, штат Пенсильвания — 27 января 1922, Нью-Йорк)

В 1887 году Блай уволилась оттуда и переехала в Нью-Йорк, устроившись в газету «New York World» Джозефа Пулитцера. Одной из первых ее затей стала симуляция сумасшествия с целью попасть в женский сумасшедший дом на острове Блэкуэлл (ныне остров Рузвельта) для расследования жестокого обращения с пациентами клиники.

Симулировав душевную болезнь и амнезию и обманув нескольких докторов, Блай добилась своего и провела десять дней в лечебнице, чтобы позже выступить с разоблачительной статьей об ужасающих условиях, в которых существуют пациентки лечебницы, об издевательствах персонала и о том, что часть пациенток явно попала туда по ошибке. Статья стала сенсацией и привела к тому, что положением в лечебницах такого рода заинтересовалась не только общественность, но и власти, существенно увеличив бюджет Департамента общественной благотворительности и исправительных учреждений.

Работая под вымышленным именем Нелли Браун, она сняла комнату во временном доме для женщин, где и началась ее «карьера сумасшедшей». Через несколько дней хозяйка дома  вызвала полицию. Судья отправил Блай в больницу Бельвю, где она почувствовала вкус предстоящих страданий, так как пациентки были вынуждены есть испорченную пищу и жить в ужасных условиях. Когда Блай был поставлен диагноз слабоумия и других психологических заболеваний, ее отправили на пароме на остров Блэкуэлл, в Ист-Ривер.

Блай быстро подружилась с другими пациентками. Все они подвергались психологическому и физическому насилию. Их заставляли принимать ледяные ванны и часами оставаться в мокрой одежде, что приводило к частым заболеваниям. Женщин заставляли сидеть на скамейках, не разговаривая и не двигаясь в течение 12 часов. Еда и санитарные условия были ужасными: тухлое мясо, заплесневелый, чёрствый хлеб и часто грязная вода. Те, кто жаловался или оказывал сопротивление, были избиты. 

***

Нам велели сесть на скамью, и волосы сорока пяти пациенток были причесаны одной больной и двумя медсестрами при помощи шести расчесок. Увидев, как расчесывают женщин с язвами на голове, я подумала, что это еще одна вещь, на которую я не подписывалась.

***

Нас заставили подняться в 5:30 утра, а в 7:15 нам приказали собраться в коридоре, где все то же ожидание, что и предыдущим вечером, повторилось в точности. Когда мы наконец попали в столовую, мы обнаружили там чашку холодного чая, кусок хлеба с маслом и миску овсянки с черной патокой для каждой пациентки. Я была голодна, но еда просто не шла в горло. Я попросила, чтобы мне дали хлеб без масла, и получила его. Я не могу назвать никакой пищи столь же грязного черного цвета. Кусок был твердым и в некоторых местах состоял просто из сухого теста. Я обнаружила внутри паука, так что не стала есть его. Я попробовала овсянку с патокой, но она была ужасна, и мне осталось лишь пытаться, хотя и без особого успеха, насытить себя чаем.

***

Во время коротких прогулок мы проходили мимо кухни, где готовились обеды для докторов и медсестер. Там мы мельком видели дыни, виноград, разнообразные фрукты, красивый белый хлеб, свежее мясо, и чувство голода становилось в десять раз сильнее. Я говорила с несколькими докторами, но это было бесполезно, и когда меня забрали, еду по-прежнему не солили.

***

Раз в неделю пациентки принимали ванну, и только в это время они допускались до мыла. Одна из больных как-то передала мне кусочек мыла размером с наперсток, и я высоко оценила ее желание сделать что-нибудь бескорыстное, но подумала, что для нее дешевое мыло будет ценнее, чем для меня, так что со словами благодарности отказалась от подарка. В день купания ванну наполняют водой, которую не меняют, пока пациентки моются, одна за другой. Так продолжается, пока вода не становится совсем грязной, и тогда ее спускают, а ванна наполняется снова, не будучи отмытой. Одни и те же полотенца используются всеми женщинами, как теми, у которых есть нарывы, так и здоровыми. Здоровые пациентки настаивают на том, чтобы воду меняли почаще, но им приходится подчиняться воле ленивых и равнодушных медсестер. Платья едва ли меняют чаще раза в месяц. Когда к пациентке приходил посетитель, я видела, как медсестры спешно переодевают ее до того, как он войдет. Это сохраняло видимость хорошего и заботливого содержания.

Пациентки, не способные позаботиться о себе, постепенно покрываются грязью, и медсестры не утруждаются ухаживать за ними, но иногда приказывают другим больным делать это.

В течение пяти дней нас заставляли сидеть в одной комнате с утра до вечера. Время никогда не текло для меня так медленно. Все мы были одеревеневшими, больными и усталыми. Мы рассаживались по скамьям небольшими группками и мучили наши животы, обсуждая, какие блюда съедим в первую очередь, когда выйдем отсюда. Если бы я не знала, как голодны мы были и насколько прискорбным было наше положение, это беседа была бы крайне забавной. Но, зная все это, я лишь находила это грустным. Когда тема еды, бывшая, судя по всему, излюбленной, исчерпывала себя, пациентки говорили об учреждении и том, как их содержат. Мнения о работе медсестер и съедобности пищи совпадали у всех.

Блай была потрясена, обнаружив, что большинство пациенток вовсе не были безумными.

***

В течение этого времени я познакомилась с большинством из сорока пяти женщин в отделении номер шесть. Позвольте мне рассказать о нескольких. Луиза, милая немецкая девушка, о лихорадке которой я упоминала прежде, была убеждена, что души ее покойных родителей всегда следуют за ней.

— Я стерпела немало побоев от мисс Грэйди и ее помощниц, — говорила она, — И я не могу есть ту ужасную пищу, которую нам дают. Меня не нужно заставлять замерзать из-за желания носить нормальную одежду. О, я каждую ночь молюсь, чтобы мама и папа забрали меня к себе. Однажды, когда меня поместили в Бельвю, ко мне пришел доктор Филд; я лежала на кровати, утомленная после осмотров. Тогда я сказала: «Я так устала от этого, я больше не буду разговаривать». «Разве?» — спросил он сердито. — «Посмотрим, смогу ли я тебя заставить». С этими словами он наклонил свой костыль на край постели и, опершись на него, очень сильно ударил меня по ребрам. Я подскочила на кровати и спросила: «Зачем вы это делаете?». «Я хочу научить тебя слушаться, когда я говорю с тобой», — ответил он. О, если бы только я могла умереть и отправиться к папе!

Когда я уходила, она была прикована к кровати из-за жара и, возможно, к этому времени ее желание уже исполнилось.

В отделении номер шесть содержится, или содержалась в то время, француженка, которая была совершенно разумна, по моему убеждению. Я наблюдала за ней и говорила с ней каждый день, исключая три последних, и я не смогла обнаружить никакого заблуждения или мании у нее. Ее звали Жозефин Деспро, если я произношу это правильно, и ее муж и все ее друзья остались во Франции. Жозефин прекрасно осознавала свое положение. Ее губы дрожали, и она начала плакать, когда говорила о своем беспомощном состоянии.

— Как вы оказались здесь? — спросила я.

— Однажды утром, пытаясь позавтракать, я ощутила сильное недомогание и тошноту, и хозяйка дома вызвала двух офицеров, которые отвезли меня в участок. Я не могла понять их вопросы, и они не обратили никакого внимания на мой рассказ о себе. Порядок судебных дел в этой стране был незнаком мне и, прежде чем я осознала это, я была приговорена к приюту для сумасшедших как душевнобольная. Когда меня привезли сюда, я рыдала из-за того, что оказалась здесь без надежды освободиться, и за это мисс Грэйди и ее подчиненные душили меня, пока мое горло не начало болеть, и оно болит почти постоянно с тех пор.

Юная миловидная еврейка так плохо говорила по-английски, что я не могла узнать ничего о ней, кроме того, что рассказывали медсестры. Они говорили, что ее зовут Сара Фишбаум, и что ее муж отправил ее в сумасшедший дом, потому что она заглядывалась на других мужчин помимо него. Допустив, что Сара и впрямь была сумасшедшей и помешанной на мужчинах, позвольте рассказать, как медсестры пытались «вылечить» ее. Они звали ее и говорили:

— Сара, не хочешь ли ты встретиться с молодым красавчиком?

— О, да; молодой красавчик — хорошо, — отвечала Сара теми немногими английскими словами, которые знала.

— Что ж, Сара, если желаешь, мы замолвим за тебя словечко перед кем-нибудь из докторов. Не хочешь ли ты встретиться с доктором?

И они расспрашивали ее, какой доктор ей больше по нраву, и советовали ей заигрывать с ним, когда он посетит отделение, и так далее.

Я беседовала с одной хорошо сложенной дамой в течение нескольких дней, наблюдая за ней, и я никак не могла догадаться, почему ее отправили сюда, настолько рассудительной она была.

— Почему вы оказались здесь? — спросила я ее однажды, после долгого и весьма приятного разговора с ней.

— Я заболела, — сказала она.

— Заболели душевно? — настояла я.

— Вовсе нет; почему вы так решили? Я слишком напряженно работала, и у меня случился упадок сил. Из-за трудностей с семьей, безденежья и отсутствия жилья я вынуждена была обратиться к комиссару, чтобы меня отправили в богадельню до того времени, когда я снова смогу работать.

— Но они не отправляют сюда бедняков, если только те не безумны, — сказала я. — Знаете ли вы, что здесь только сумасшедшие женщины или те, кого считают таковыми?

— Я поняла, когда меня поместили сюда, что большинство этих женщин — слабоумные, но тогда я верила им, и они сказали, что в это место отправляются все бедняки, нуждающиеся в помощи, как я.

— Как с вами обращались?

— Что ж, до сих пор я избегала побоев, хотя с отвращением видела многие случаи и слышала о еще большем количестве их. Когда меня только привезли сюда, они отвели меня в ванную, но та самая болезнь, от которой я должна была лечиться, не допускает купания. Но они силой усадили меня в ванну, и мой недуг весьма обострился в следующие недели.

Миссис МакКартни, чей муж был портным, казалась абсолютно разумной и не выказывала никаких причуд. Мэри Хьюс и миссис Луиза Шанц также не демонстрировали никаких признаков душевных болезней.

В один из дней к нашему списку прибавились две вновь прибывшие. Одна была слабоумной по имени Кэрри Гласс, а другая — довольно молодая и симпатичная немка — казалась здоровой, и когда она прибыла, все пациентки говорили о ее миловидности и очевидной разумности. Ее звали Маргарет. Она рассказала мне, что была поварихой и отличалась безупречной аккуратностью. Однажды, после того, как она вымыла кухонный пол, пришли горничные и преднамеренно развели грязь на нем. Она вышла из себя и начала ссориться с ними; они вызвали офицера, и ее отправили в приют для безумцев.

— Как могут они считать меня безумной лишь потому, что я не смогла сдержать свой гнев? — жаловалась она. — Других людей не запирают как сумасшедших, когда они злятся. Я думаю, все, что можно сделать, — это вести себя тихо и избегать побоев, которые, как я видела, получают многие другие. Никто не сможет замолвить слово за меня. Я делаю все, что мне говорят, и выполняю всю работу, которую они дают. Я послушна во всех отношениях и делаю все, чтобы доказать им, что я здорова.

Однажды привезли сумасшедшую пациентку, которая вела себя очень шумно, так что мисс Грэйди побила ее и оставила черный синяк у нее на глазу. Когда врач заметил это и спросил, был ли синяк до того, как ее привезли, медсестры ответили, что был.

Пока я находилась в шестом отделении, я никогда не слышала, чтобы медсестры обращались к пациенткам, за исключением ругани, криков и поводов подразнить их. Они тратили почти все свое время, сплетничая о докторах и других сестрах в не слишком вежливой манере. Мисс Грэйди почти постоянно вставляла грубые выражения в свою речь и часто начинала фразы с поминания Господа. Пациенток она звала самыми низкими уличными словами. Однажды вечером, когда у нас был ужин, она стала спорить с другой медсестрой из-за хлеба и, когда та вышла, обругала ее последними словами и отпустила несколько мерзких замечаний о ней.

К своему ужасу, Блай быстро поняла, что многие из этих пациенток не страдали психическими заболеваниями ДО прибытия в лечебницу. На самом деле, именно «лечение» нанесло им серьезный психологический ущерб.

***

Никогда и ни от чего я так не уставала, как от сидения на этих скамьях. Иногда пациентки клали ногу на ногу или наклонялись набок, чтобы сменить положение, но им тут же велели снова сесть прямо. Если они начинали беседовать, их ругали и приказывали заткнуться; если им хотелось пройтись, чтобы как-то размяться, их усаживали обратно и убеждали не двигаться. Что, исключая пытки, могло бы свести с ума быстрее, чем такое обращение? Эти женщины были посланы сюда для лечения. Я посмотрела бы, как те образованные доктора, которые признали меня сумасшедшей, тем самым показав свои способности, взяли бы совершенно разумную и здоровую женщину, заставили ее заткнуться и сидеть с шести утра до восьми вечера на жесткой скамье с прямой спинкой, не разрешали ей ни говорить, ни двигаться в течение этих часов, не давали ей читать и не позволяли узнавать что-либо о внешнем мире и его делах, кормили ее отвратительной едой, обращались с ней жестоко и проверили бы, сколько времени потребуется ей, чтобы сойти с ума. Пара месяцев превратила бы ее в калеку душой и телом.

Началось расследование присяжной комиссии. К сожалению, клиника и ее персонал были предупреждены заранее. Они навели порядок. Те пациентки, которые предоставили Блай подробности ужасного обращения, были освобождены или переведены. Сотрудники опровергли обвинения Блай. Были принесены свежие продукты и вода.

Несмотря на все усилия скрыть преступление, присяжные поверили Блай. В итоге, персонал был уволен. Наняли переводчиков для оказания помощи пациентам-иммигрантам, и были внесены изменения в систему, чтобы помочь предотвратить заключение тех, кто на самом деле не страдал от психических заболеваний. Комитет по ассигнованию выделил 24 миллиона долларов больше, чем когда-либо выделялось, на содержание и лечение душевнобольных.

Источники: Википедия, biography.com, книга Нелли Блай «10 дней в сумасшедшем доме». 

Обновлено 20/08/19 18:54: