Наталья Радулова познакомилась с самой многодетной матерью России и ее семьей

Семья самой многодетной матери России станет еще больше.

Четыре ведра картошки, 200 пирожков, 40 килограммов шашлыков — так в семье Сорокиных из поселка Рассвет, что в Ростовской области, празднуют общую встречу. Столы накрыты прямо во дворе, под цветущими деревьями. Мама, Татьяна Сорокина, улыбается: "Посмотрите, какая я богатая: у меня 76 детей, 46 внуков и 5 правнуков!"

Кузькина мать

— Имена всех детей я помню,— сразу предупреждает эта 65-летняя супермама.— У меня три Светы, две Иры, четыре Михаила, три Сережи. Иногда домой звонят: "Мы ищем Сорокина Сергея Михайловича", а я уточняю: "Это мой ребенок, но вам какого года рождения нужен?" А в больнице недавно не могли разобраться с карточками Сорокиной Светланы Михайловны — год рождения у моих дочек один, месяц тоже один, только даты разные, одна Светочка родилась 7 июля, а вторая 9-го.

Сорокины живут в большом доме — сейчас в этой семье 12 несовершеннолетних. Несколько лет назад, когда Татьяну награждали в Кремле орденом как главу самой многодетной семьи России, президент тихо спросил: "Как же вы там все умещаетесь?", и она так же тихо ему объяснила: "Так у нас ведь не все одновременно жили, моим старшим детям уже за 40!" Многодетными Сорокины стали случайно. Еще в 1975 году соседка в общежитии попросила Татьяну и ее мужа Михаила приглядеть за своей двухлетней дочкой: "А я замуж пошла!" и исчезла. Эту девочку супруги воспитали вместе со своими двумя детьми, а в 1987-м, когда ребята выросли, решили усыновить еще двоих мальчиков — Михаил сам детдомовский, Татьяна выросла в многодетной семье, оба привыкли к шуму и гаму, иначе жизнь им скучной казалась. "Пацанята наши инвалидами были,— вспоминает Татьяна,— волчья пасть, от них все отказывались. А мы пожалели — у нас всегда все с жалости начинается. Сделали им, пока росли, в общей сложности 20 челюстно-лицевых операций, муж ради этого машину продал. Потом захотелось девочек — бантики чтоб завязывать,— и у нас еще три родные сестренки появились. А потом пошло-поехало".

Троих детей мама Таня привезла из Цимлянска, где гостила у родственников. Увидела, как какие-то ребятишки роются в мусоре и старший протягивает двухлетней девочке кость: "На, Ленка, поешь", узнала, что живут они при городской больнице, и забрала всех троих, не раздумывая. Следом за ними в семье Сорокиных появились Валя и ее брат Женя, которые жили на хуторе, в заброшенном колхозном свинарнике. Когда Валю первый раз собирались купать, Татьяна сказала ей: "Валечка, снимай гольфики", а девочка уточнила басом: "Какие, на*уй, гольфики?" — у нее просто были такие грязные ноги. После ванны маленькая Валя посмотрела на себя в зеркало и набросилась на приемную мать с кулачками: "Сука, куда ты мои волосы дела?" — она привыкла к дредам на голове и не представляла, что волосы могут быть чистыми и пушистыми. "А сейчас Валентина моя в регистратуре в поликлинике работает,— с гордостью говорит Татьяна.— Замужем, собирается поступать в медучилище, будет медсестрой".

Усыновляя первых детей, Сорокины очень боялись, что когда-нибудь объявятся их родные, поэтому меняли малышам имена. А потом поняли, что эти дети не нужны никому. "Сейчас никогда не препятствую, если ребенок хочет увидеть своих биологических родных,— говорит Татьяна.— Конечно, в основном это пьяницы или женщины, которые себе-то на жизнь заработать не в состоянии, не то что на ребенка. Вот и бросают. А мы с ними возимся, лечим, учим, помогаем деньгами и когда они взрослыми становятся". Было дело, Татьяна даже выхаживала больную мать одного из своих мальчишек — идти той было некуда, поэтому ее тоже пришлось "удочерить". А на день рождения Татьяне недавно рыжего котенка подарили: "Назвала Кузей — на счастье, так что теперь я еще и Кузькина мать".

Мужа Татьяна потеряла несколько лет назад: "Но на каждый его день рождения мы все собираемся, и я тогда Мишу мысленно благодарю за большую семью, которую он мне дал". Михаил только однажды воспротивился жене, когда она решила забрать троих младенцев-отказников сразу. Очень он переживал, что со всеми сразу не удастся справиться: "Ну куда? Мы ведь уже и сами не молоденькие". Зато потом влюбился в этих детей, сам качал, кормил: "Надышаться он на них не мог, последняя его отрада". Сейчас главная помощница Татьяны Сорокиной — ее одноклассница Неля Индрисова. Она каждый день здесь: "Я для всех тетя Неля, родственница". В поселке поначалу к такой большой семье относились настороженно, поговаривали, что Сорокины то ли бывшие пьяницы, то ли преступники и так замаливают грехи. А сейчас привыкли уже. "Семья как семья,— говорит соседка Светлана Афанасьева.— Поначалу были опасения, что детдомовские начнут хулиганить. Но за все годы ни одного замечания. Воспитанные оказались".

"Пусть платит"

Официально статус семейного детского дома Сорокины получили в 1989 году, уже имея 10 приемных детей. Родная их дочь Аня, вспоминая то время, смеется: "Ребятишки так органично влились в нашу семью, будто всегда с нами жили. Родители между нами не делали никакой разницы, и я даже сказала им как-то: "Признайтесь, вы нас с Васей тоже из детдома взяли? Ну говорите, мы не обидимся"". О необыкновенной семье Сорокиных тогда написали в газете, и в поселок Рассвет стали со всего Советского Союза приезжать 15-летние выпускники детдомов. "Им от государства давали тогда большой чемодан, семейные трусы и рубашку — живи как хочешь,— рассказывает Татьяна.— Вот с этим добром они к нам и являлись. Однажды на разведку прибыл один такой мальчик: "А вы правда чужих детей берете?", пожил несколько месяцев — нам тогда как раз дали дом этот,— а летом всю группу свою привез, 17 пацанов". Несколько мальчишек остались в семье навсегда, и когда пришло время получать паспорта, то они решили взять фамилию своего приемного отца.

"У нас в семье сейчас семеро армян, двое поляков, молдаваночка, украинцев много,— перечисляет мама.— Ой, да я как-то не обращаю внимания на национальность, все Сорокины, что нас сортировать". В самые трудные годы, в начале 1990-х, семья была наиболее многочисленной — за стол садилось 23 человека. "Тогда государство ни копейки на детей не давало,— рассказывает Татьяна.— И мы с мужем подрабатывали по ночам — упаковывали прищепки. Днем он еще частным извозом занимался, а я с детьми была, на огороде работала, все своими руками шила, вязала. Старшие мальчики учились в ПТУ и там их якобы, по документам, кормили как детдомовских. Но они той еды и не видели, жили ведь у нас! Я ходила к начальству, просила: "Дайте хоть талоны на мальчиков" — тогда же все по талонам было. Не дали! Вот сейчас некоторые говорят, что мы из-за денег с ними возимся. Знали бы они этот "заработок"! Это только недавно на детей стали деньги выделять и опекунам зарплату платить, а раньше ведь ничего подобного не было. Больше половины детей мы вырастили без материального содержания. Дом дало государство, и на том спасибо".

Сейчас на каждого опекаемого ребенка государство выделяет по 9 тысяч. На питание надо потратить 7,5 тысячи и отчитаться за это чеками, а на остальные полторы тысячи выкручивайся как можешь. "Этих денег не хватает на жизнь,— объясняет тетя Неля.— Ведь надо купить одежду, учебники, медикаменты, оплатить проезд, коммунальные. Поэтому вся Татьянина пенсия и опекунская зарплата — итого 44 тысячи — уходят на детей. Кругом нужны деньги, кругом. Завистники о Тане говорят: "Она за детей деньги получает, богатеет, вот пусть и платит". А тут не то что не разбогатеешь — все свое снимешь и отдашь".

Татьяна каждую неделю ездит на оптовый рынок: "Альбомы заканчиваются у детей — покупаю упаковку, пластилин закончился — беру ящик". Ящиками она возит с рынка и продукты, а одежду старается покупать в конце сезона — так дешевле. Несколько лет назад купила большой бассейн. Долго думала, подсчитывала, копила, но все же решилась, отдала 60 тысяч. "Зато мои дети по чужим дворам не бегают, наоборот, все к нам идут, у нас тут вон сколько развлечений. Бассейн, лягушатник для малышей, качели. Я еще два стола теннисных по акции купила — сначала они были по 12 тысяч, а я по шесть взяла. У меня ж все дети хорошо играют в теннис, на соревнованиях выступают, им тренироваться нужно" .

Спонсоров у семьи нет, но несколько лет назад один из благотворительных фондов вручил Татьяне премию — 2 млн. Половину она распределила между взрослыми детьми, а за миллион купила Денису, одному из старших, часть небольшого домика: "Он у нас из усыновленных, им жилье от государства ведь не положено, но мы каждому помогаем сами, каждому! Тому на машину накопила, этому свадьбу сыграла. Всем девочкам приданое покупаю, мебель. У меня дети не хуже других".

"Все равно заберу"

"Таких и я бы взяла",— сказала однажды Татьяне какая-то женщина, увидев на школьном празднике ее красивых детей. Многодетная мама только усмехнулась. Большинство детей, попадавших в семью Сорокиных, имели группу инвалидности — у одного ослабленное зрение, у другого заячья губа, умственная отсталость, ДЦП. "Многие думают, что мне дают ребят как с картинки. А ведь дают очень непростых, с диагнозами. Привозим их с лишаями, вшами — вон Сашу из приюта привезли, вши у него как кони скакали! Все они поначалу врут и воруют, в кровать писаются. Этой зимой Колю я взяла, так он до сих пор какается пять раз в день, как утка: поел — и в штаны. Пять раз в день мою его. Его поэтому и предыдущая приемная семья вернула — не выдержали. Из опеки мне позвонили: "Возьмете?", а я никогда не отказываю. И сама ни от одного ребенка за всю свою жизнь не отказалась".

Дети действительно сложные. "Меня мама лет пять укачивала на руках, каждый вечер,— вспоминает старшая дочь Надежда.— Я уже большая была, а как сумерки, так у меня истерика начиналась. Только сейчас, когда у меня самой трое детей, я понимаю, как это было сложно. А мама все бросала, меня обхватывала и приговаривала: "Я тебя люблю, ты моя, не бойся все будет хорошо"". Миша, которому сейчас 19 лет, учится в университете в Ростове, будет инженером. "Он по коррекции шел,— говорит мама.— А потом лучше всех одноклассников стал разбираться в алгебре, геометрии, на ЕГЭ хорошие баллы набрал. Я ему сейчас говорю: "Миша, зубами грызи, пищи, но учись хорошо". И учится, модник, очень пиндитный, то есть разборчивый, аккуратный парень. Или вон Руслан — в роддоме говорили, что он никогда ходить не будет, а он у меня сейчас шофером работает. Все мои дети людьми вырастают, ни алкоголиков, ни наркоманов! У меня стен не хватит, чтобы все их грамоты развесить".

О Татьяне знают чуть ли не во всех региональных органах опеки. Поэтому и обращаются к ней, когда надо пристроить совсем уж безнадежных отказников. Вот и сейчас она ведет переговоры с Иркутском: "Там братья, никто их не берет, потому что трое. Мне из детдома воспитательница написала, и я согласилась их принять. Они приезжали к нам на каникулах, сейчас шлют мне письма, просят забрать, как я от них теперь окажусь? Конечно, у меня и возраст, и детей уже много. Но все равно мальчикам будет лучше в своей семье, чем где-то там. Чиновники считают, что больше восьми приемных детей не должно быть в семьях, я у них со своими двенадцатью сейчас и так как исключение считаюсь, поэтому могут мальчишек и не дать. Но я говорю, не отдадите мне их на опеку — усыновлю, но все равно заберу".

 

"Когда она уже остановится? — обсуждают Татьяну на многих интернет-форумах.— Как можно посвятить жизнь этой маргинальной ораве?" Мама Таня за всю жизнь таких комментариев наслушалась, привыкла. "Дети продлевают мне жизнь, делают счастливой,— объясняет.— Вот смотрите: мы сейчас фотографировались, и они все хотели сесть возле меня, видели? Я домой возвращаюсь — они бегут, на шею бросаются, целуют: "Мама! Мама!" Вот ради этого и живу. Сегодня стали — как лес. А я смотрю и думаю: "Господи, неужели это все мое?" Люди удивляются: "Как они тебя любят!" А они меня любят, потому что я их люблю".

 

источник kommersant.ru