Прочтя, полгода назад книгу канадской писательницы Маргарет Этвуд "Слепой убийца" и по сей день пребываю в легком грустно-тоскливом, ностальгически-безысходном настроении от этой книги (когда о ней вспоминаю, а вспоминаю довольно часто). Эти эмоции легкие, но ощутимые. Произведение Этвуд как-то уже обсуждалось тут, насколько я помню. Но мне хотелось бы поделиться интересными, на мой взгляд, цитатами из книги. Некоторые запомнились именно мне, другие были отмечены такими же восторженными поклонниками "Слепого убийцы". В любом случае, тут есть над чем подумать! 

Зло очищается кровью, говорят они. В тот день кровь лилась рекой – должно быть, потом там стало очень чисто.

***

Все надеются, что дядя Джо и Адольф порвут друг друга в клочья и заодно покончат с евреями, а остальные тем временем будут протирать штаны и делать деньги.

***

Невозможно увидеть себя со стороны – как видят другие, как видит мужчина, что смотрит сзади, когда об этом не догадываешься, потому что в зеркале поворачиваешь голову, глядя через плечо. Застенчивая, соблазнительная поза. Можно взять второе зеркало, но тогда увидишь то, что любили рисовать художники: «Женщину, разглядывающую себя в зеркале» – аллегорию тщеславия, как принято думать. Вряд ли это тщеславие – скорее, наоборот, поиск недостатков. Фразу – Что во мне такого? легко переделать в другую – Что во мне такого плохого?

Война – черно-белая. Для тех, кто в тылу. Для тех, кто воюет, она цветная, и краски насыщенные, чрезмерно яркие, чрезмерно красные и оранжевые, чрезмерно жидкие и раскаленные, но для остальных война – точно кинохроника: зернистая, грязная пленка, а на ней – стаккато и толпы людей с серыми лицами, куда-то бегущих, бредущих или падающих, а больше и нет ничего.

***

Нет ничего тягостнее вынужденной благодарности.

***

Она не потеряла надежду - просто сложила и убрала: эта вещь не на каждый день.

Я говорю «её», потому что себя ею не помню. Я и девушка на фотографии – больше не одно существо. Я – то, что из неё получилось, результат безрассудной жизни, какую она когда-то вела; а она – если вообще существует, – лишь мои воспоминания. У меня ракурс удобнее: я, по большей части, ясно её вижу. Она же, и попыталась бы посмотреть – не увидела бы.

***

Начала внезапны, но коварны. Таятся, прячутся в тени, крадутся неузнанными. А потом вдруг набрасываются.

***

Где-то опять война – мелкий, что называется, конфликт, но тем, кто внутри, он, конечно, мелким не кажется.

***

Почему нам так хочется себя увековечить? Даже при жизни. Подтвердить свое существование – точно собаки, что метят пожарный кран. Мы выставляем напоказ фотографии в рамках, дипломы, столовое серебро; вышиваем монограммы на белье, вырезаем на деревьях имена, выцарапываем их в туалетах на стене. И все по одной причине. На что мы надеемся? На аплодисменты, зависть, уважение? Или просто на внимание – хоть какое-нибудь?
Мы хотим по крайней мере свидетеля. Мысль о том, что когда-нибудь наш голос перегоревшим радиоприемником замолкнет навсегда, невыносима

- Я не хотел тебя расстраивать. Успокойся.

- Да, не хотел. Тебе просто нравится знать, что ты можешь.

***

беспечная неблагодарность – доспехи молодежи: как без них идти по жизни? Старики хотят молодым добра, но и зла хотят тоже: хотят пожрать молодых, впитать их живость и остаться бессмертными. Без этой защиты (суровость плюс легкомыслие) детей раздавило бы прошлым – чужим прошлым, что взвалили им на плечи. Эгоизм – их спасение.

***

Она научила меня ещё многому.

– Показывать, что тебе скучно, – нормально, – говорила она. – Но никогда не показывай страха. Они его чуют, точно акулы, и стараются добить. Смотри на угол стола – это удлиняет веки, – но никогда не смотри в пол, от этого шея кажется дряблой. Не стой навытяжку – ты не солдат. Никогда не раболепствуй.Если кто-нибудь скажет обидное, переспроси: извините? – будто не расслышала; в девяти случаях из десяти у него духу не хватит повторить. Никогда не повышай голос на официанта, это вульгарно. Пусть он к тебе склонится – на то они и существуют. Не тереби перчатки и волосы. Всегда делай вид, будто у тебя есть занятие поинтереснее, но не выказывай нетерпения. Когда сомневаешься, иди в дамскую комнату, только без спешки. Грация – спутница безразличия. – Таковы были её уроки. Несмотря на все мое отвращение к ней, должна признать, в жизни они сослужили мне хорошую службу

Прошептав давным-давно: хочу умереть, я только теперь осознала, что мое желание сбудется – и довольно скоро. Неважно, что я передумала.

***

Взять хоть полотна в музеях, где женщины застигнуты в интимные моменты. Спящая нимфа. Сусанна и старцы. Женщина моется, одна нога в жестяном тазу – Ренуар или Дега? И у того, и у другого – пышечки. Диана и её девственницы – когда они ещё не видят подсматривающего охотника. И ни одной картины: «Мужчина, стирающий носки в раковине».

***

Однажды он спросил – он немного знал английский:
– Почему вы такая печальная?
– Вовсе нет, – ответила я и расплакалась. Порой сочувствие посторонних – катастрофа.

***

Расставания убийственны, но встречи бесспорно хуже. Живой человек не способен соперничать с яркой тенью, отброшенной его отсутствием. Время и расстояние сглаживают шероховатости; но вот любимый возвращается, и при безжалостном свете дня видны все прыщики и поры, все морщины и волоски.

И мои любимые: 

Дом – там, где сердце, думала я, сидя в кафе «У Бетти» и пытаясь взять себя в руки. У меня больше нет сердца, разбито; или не разбито, а просто его нет. Аккуратно вынуто, как желток из яйца вкрутую, осталась бескровная свернувшаяся пустота.

Я бессердечна, подумала я. Следовательно, бездомна.

***

Но на счет печали он ошибался: печалиться лучше в молодости. Печальная хорошенькая девушка вызывает желание её утешить, а вот печальная старая клюшка - нет. Но это так, к слову.

Когда ты молод кажется, что все проходит. Мечешься туда-сюда, комкаешь время, тратишь напропалую. Точно гоночный автомобиль. Кажется, что можно избавиться от вещей и людей - оставить их позади. Еще не знаешь, что они имеют привычку возвращаться.

***

Все три были красивы - как бывают красивы в этом возрасте все девочки. Такую красоту не скроешь и не сбережешь: это свежесть, упругость клеток; она дается даром, временно, и повторить её невозможно.

***

Настал черед вручения дипломов. Выпускники шли один за другим, серьёзные и сияющие, такие разные, но все красивые, как могут быть красивы только молодые люди. Даже самые уродливые красивы, даже угрюмые, толстые, даже прыщавые. Они и не понимают, как они красивы. И все-таки эти молодые раздражают. У них, как правило, ужасная осанка, а судя по песням, они только ноют и предаются пороку; улыбайся и терпи кануло в прошлое вместе с фокстротом. Не понимают они своего счастья.

Рини всегда говорила, что перед мужчиной коленки надо сжимать, чтобы и монетка не проскочила. Она боялась, что люди – мужчины – увидят наши ноги выше колен. О женщинах, которые такое допускали, Рини говорила: Занавес поднялся, где же представление? Или: Еще бы вывеску повесила. Или ещё злее: На что напрашивается, то и получит. А в худшем случае: Дождется неприятностей.

***

Если знать, что тебя ждет впереди, что с тобой случится, к чему приведут твои поступки - ты обречена. Опустеешь, как Бог. Окаменеешь. Не будешь есть, пить, смеяться, вставать по утрам. Никого не полюбишь - никогда. Не осмелишься.

***

Пусть в глубине души любовь, но сверху навалена груда всего остального, и ещё неизвестно что откроется, если копнуть поглубже.

***

В порыве он способен ради неё умереть, но жить ради неё – совсем другое дело.

Подумай дважды, прежде чем загадывать желание, – особенно, если желаешь вручить себя судьбе.

***

Когда тебя сбрасывают в пропасть, падаешь или летишь; цепляешься за любую надежду, даже самую неправдоподобную, надеешься - если мне позволят употребить такое заезженное слово - даже на чудо. Это называется наперекор всему.

***

...все путешествия заканчиваются встречей влюбленных. Должны. Обязаны.