Читинский острог 

После неудачной попытки вооруженного переворота жизнь  Николая Александровича Бестужева как и многих других участников восстания Декабристов  продолжилась каторгой. Седьмого августа 1826 года он (вместе с Михаилом, младшим братом) был доставлен в Шлиссельбург, а затем отправлен в Сибирь. Тринадцатого сентября 1827 года декабрист прибыл в Читинский острог., а через три года он был переправлен в Петровский Завод. Туда осужденные декабристы добирались пешком.

Бурятские юрты, поставленные для ночлега по дороге из Читы в Петровский завод. Днёвка 11 августа 1830 г.
Акварель Николая Бестужева

Два раза в день декабристов выводили на работы. Они рыли канавы для оттока воды, обрабатывали огород, ремонтировали дороги, строили мастерские, мололи на ручных жерновах муку. К работе на заводе осужденных не подпускали, опасаясь их влияния на рабочих. Только однажды Николая Бестужева и Константина Торсона  допустили в цех, чтобы починить одну из машин.

Каждый на каторге занимался ремеслом по своим наклонностям и умениям. Петровские узники основали школу для обучения грамоте заводских детей, а жены декабристов обучали местных жительниц рукоделиям и музыке.

Общий вид Петровского завода. В центре - тюрьма, где были заключены декабристы, 1834 год (Справа художник изобразил себя, за его спиной конвойный)

Акварель Николая Бестужева

Петровский завод. У плотины, 1832-39 гг.

Камера Николая Бестужева в Петровской тюрьме, 1831 год
Стоит Михаил Бестужев, за столом Николай Александрович пишет портрет Ивана Киреева. В таких условиях работал над портретами Николай Бестужев.

Вид внутреннего двора одного из отделений Петровской тюрьмы
Николай Бестужев

А.Е. Розен с женой в камере, отведённой им в Петровской тюрьме, 1830 год

С.Г. Волконский с женой в камере, отведённой им в Петровской тюрьме, 1830 год

Портретная галерея декабристов

Только в 1832 году срок каторги была сокращен (сначала до пятнадцати, а в 1835 — до тринадцати лет). В казематах Бестужев начал активно заниматься литературой. Он работал акварелью, а позднее использовал масло. Николай Александрович написал около 150 портретов декабристов (в том числе и свой автопортрет), их детей и жен, городских жителей, а также виды Петровского Завода и Читы — это уникальное явление в русской живописи. Автопортрет Н. Бестужева можно увидеть на заглавном фото.

Этот портрет Бестужева остался единственным изображением Николая Репина. Дело в том, что через два месяца после выхода из Петровского острога он погиб во время пожара в избе, в которой жил на поселении в с. Верхоленском (вместе с товарищем декабристом А.Н. Андреевым). Он тоже рисовал, вот несколько его читинских работ:

Декабристы на мельнице в Чите
Николай РЕПИН

На акварели изображены: в дверях Михаил Фонвизин, читает - Евгений Оболенский, с трубкой – сам Николай Репин. В середине комнаты разговаривают Николай Лорер (со спины), Павел Аврамов в глубине Иван Якушкин, справа у ручной мельницы - Владимир Бечаснов, Пётр Муханов и Сергей Трубецкой (со спины).

Иван Дмитриевич Якушкин, Павел Сергеевич Бобрищев-Пушкин и Михаил Карлович Кюхельбекер во дворе Читинского острога
Николай РЕПИН

Декабристы в камере Читинского острога: слева Анненков полулежа читает книгу; за столом Никита Муравьев и Вадковский играют в шахматы. На кровати справа сидит Барятинский
Николай РЕПИН

Портрет лейтенанта гвардейского экипажа Михаила Кюхельбекера, выполненный Бестужевым, также является единственным изображением этого человека. 

Андрей Розен и Анна Розен, июль 1832 года.

Первой женой декабриста, уехавшей с мужем на поселение была Анна Васильевна Розен, урождённая Малиновская, дочь первого директора Царскосельского Лицея. На портрете Розена не только автограф, но и его надпись: Воспоминания есть единственный рай, из которого ни в коем случае нет изгнания.

Александрина Муравьёва, 1832 год

Александр Одоевский, 1832-1833 гг.

Мария и Сергей Волконские, 1837 год.

А.И. Давыдова с детьми в Петровском заводе
Сепия Н.А. Бестужева, 1835 год

Александра Давыдова, уезжая в Сибирь, оставила на попечение родственников шестерых детей. Здесь она родила и воспитала ещё семерых сыновей и дочерей. Последние сорок лет жизни она провела в родной Каменке, где подружилась с Петром Ильичём Чайковским. Александра Ивановна умерла последней из одиннадцати жён декабристов, в 1895 году, в возрасте 93 лет, окруженная многочисленным потомством, уважением и почтением всех, знавших её.

Ноннушка (Софья) Муравьёва, 1833-35 гг., первый ребёнок, рождённый на каторге. 

Селенгинск

В 1839 году братья Николай и Михаил Бестужевы переведены на поселение в Селенгинск Иркутской губернии (совр. с. Новоселенгинск Селенгинского района Республики Бурятия). В прошлом это был административный и торговый центр. В начале XIX века он потерял свое значение. Центром стал Верхнеудинск. 

Как истинный художник, Н. Бестужев прежде всего обратил внимание на его живописный вид: "...Селенгинск, венчаемый со всех сторон горами, и внизу река с ее разливами и островами, вьющаяся в различных направлениях. Этот вид очень хорош... я намерен его срисовать"*, писал он своим родным.

* (Письма из Сибири М. и Н. Бестужевых, цит. соч., стр. 8.)

Селенгинские декабристы построили дома, занялись благоустройством (насколько это было возможно) своих жилищ, разбили возле них сады, завели огороды. Местные жители вначале диву давались, глядя на все, что совершалось у них перед глазами. Постепенно они стали перенимать у них городские обычаи. Живя вне дома, находясь постоянно на различных промыслах, селенгинцы смотрели на свое жилище, как на шалаш или таежный балаган. Насмотревшись на новых обитателей Селенгинска, они тоже захотели завести оседлый образ жизни: построить избы, заняться огородничеством. Они подражали во всем - начиная от архитектуры и убранства дома и кончая покроем одежды. Больше всего их поражало то, что эти люди - дворяне, бывшие офицеры, делали все своими руками и не гнушались никаким трудом.

Селенгинский дом Бестужевых, в котором жил и умер Н. А. Бестужев.  Фотография. Государственный Исторический музей

Михаил Бестужев писал в своих "Воспоминаниях": «Кругом нас живут добрые буряты. Старики любят и уважают нас». А Николай Бестужев, которого Селенгинцы называли «источником ума, знаний и добра», писал в дневнике: «Что за добрый народ эти буряты, я большую часть времени провожу с ними в расспросах  и в разговорах». Он очень высоко ставил их за любовь к ближнему, за бескорыстную помощь в нужде и несчастье, благоразумие, честность, почитание старших, гостеприимство, любовь к домашнему очагу.  В свою очередь благодаря своему чуткому отношению к людям и желанием быть полезным во всех жизненных делах Николай Бестужев быстро завоевал всеобщую любовь и сделался самым близким для местных жителей человеком, другом, учителем, которого они назвали "Улаан наран" - "Красное солнце". 

С приездом в Селенгинск братья получили свои наделы пахотной и сенокосной земли и начали заниматься земледелием, но урожаи хлеба приносили только убытки. Михаил Бестужев говорит в своих "Воспоминаниях": "В нашем засушливом крае нет выгоды сеять хлеб...". Братья Бестужевы решили обратиться к овцеводству (оно составляло одну из основ бурятского скотоводства). 

В Селенгинске в 1832 году существовало отделение улучшенного овцеводства Восточной Сибири. Однако деятельность его давала до сих пор плачевные результаты. Бестужевы совместно с Торсоном, Старцевыми, местным купцом М. М. Лушниковым и отставным поручиком И. А. Седовым организовали компанию по разведению тонкорунного овцеводства. Они купили стадо мериносов в 500 голов; компания предварительно приобрела 500 десятин покосов, рассчитывая превратить продажу излишков сена в добавочную к овцеводству доходную статью.

На Николае Бестужеве лежало все делопроизводство компании. В собраниях Государственного Исторического музея хранится написанный им документ "О необходимости создания улучшенного овцеводства в Селенгинске".

Хотя мериносы прекрасно приспосабливались к забайкальским условиям, но и это предприятие также не имело успеха. Бестужевы потерпели большие убытки. Компания не смогла конкурировать с московскими и кяхтинскими купцами.

Нужда стала еще сильнее одолевать братьев Бестужевых. И снова выручили их ремесленно-технические способности. Они открыли в новом городе часовую, ювелирную и оптическую мастерскую. Николай собирал стенные и карманные часы, которые имели большой сбыт. Братья чинили всему Забайкалью часы, броши, браслеты, лудили медную посуду, подбирали стекла для очков, чинили оправы и всякие хозяйственные вещи; учениками и помощниками у них были буряты.

К счастью для них, этот год оказался урожайным, и братья собрали немало хлеба, огромное количество сена и сумели поправить свои дела.

Братья изобрели простой и удобный для езды по горным дорогам Забайкалья экипаж, названный "сидейками", или "бестужевками". Михаил организовал мастерскую для изготовления "сидеек". Вскоре они появились почти в каждом дворе Забайкалья, так как были очень дешевы и удобны для передвижения по горным дорогам. Михаил отовсюду получал заказы на эти экипажи.

'Сидейка' работы М. Л. Бестужева. Фотография. Республиканский краеведческий музей им. академика В. А. Обручева. Кяхта. Бурят-Монгольская АССР.


Николай Бестужев изобрел также печь простейшей кладки ("бестужевская печь"), которая требовала немного дров и долго сохраняла тепло. Местные буряты, обученные им печному делу, складывали такие печи по всему Забайкалью.

Изобретатель особой системы отопления И. И. Свиязев (которая получила название связиевской)*, - писал Николаю: "Скажите на милость, почтенный Николай Александрович, каким образом вам в один прием удается постигнуть то, что мы, практики, узнаем в конце нашего поприща"**.

Восторгаясь многосторонней деятельностью Н. Бестужева на поселении, Свиязев писал: "Удивляюсь я тому, что вы, живя далеко от выдумывающего и печатного мира, не пропускаете без внимания ни малейшего обстоятельства, что-либо значущего в области науки или жизни, и, занимаясь решением важнейших математических задач по устройству хронометра, переходите по разным ступеням сельского хозяйства до печного ремесла. И всюду ваш пытливый ум нашел сторону, годную для измышления и наблюдения*.

* (ИРЛИ (ПД). Архив Бестужевых. Фощ 604, д. 15 (5584), л. 117-об.)

Образцовой постановкой своего хозяйства Бестужевы приобрели известность в Забайкалье и во всей Восточной Сибири. Крестьяне, агрономы и жители разных мест Сибири учились у них бахчеводству, табаководству и ведению парникового хозяйства. На бестужевском огороде росли неизвестные до того в крае овощные культуры, а в парниках - арбузы, дыни и китайские огурцы. Братья ввели в Селенгинске бахчеводство и улучшили искусственное орошение во всем Забайкалье. "Братья Бестужевы улучшили орошение в Забайкалье, усовершенствовали огромное колесо с черпаками, которое приводилось в движение течением реки и посредством черпаков подымало воду на высоту 2-3 сажен в желоба, по которым вода уже сбегала в поля, огороды и сады"*.

* (И. И. Попов. Минувшее и пережитое, т. II, Лнг., 1924, стр. 30-45.)

Бестужевы и Торсон были просветителями и учителями целого края. Их педагогическая деятельность протекала в самых разнообразных формах. В доме Торсона была устроена школа, где обучались дети селенгинских жителей - буряты и русские. Селенгинские изгнанники давали детям не только общую подготовку,- они обучали их ремеслам. Н. Бестужев был ревностным пропагандистом идеи о необходимости ремесленного образования; какое бы ни было общее образование, а "ремесло,- хотя бы одно,- знать необходимо". Селенгинская, кяхтинская и верхнеудинская молодежь стремилась учиться у декабристов. Лучшие ученики были первыми приняты в Иркутскую и Казанскую гимназии.

Со свойственным ему увлечением Николай в Селенгинске занялся изучением языка и быта той народности, среди которой ему пришлось жить. Его внимание привлекли памятники древности, сокровища национальной культуры и природные богатства края. Он старался определить главнейшие черты жизни бурят, собрать как можно больше фактов и сделать научно обоснованные выводы. Отдельные черты жизни и быта бурят он отразил в своем этнографическом очерке "Гусиное озеро". 

В Селенгинске братья Михаил и Николай Бестужевы близко сошлись с главой буддистов Хамбо-ламой Дампилом Гомбоевым. Михаил написал трактат о буддизме, основанный на «Буддийской космологии». Сочинение было передано на хранение кяхтинскому купцу А. М. Лушникову, поместившему его в сундук с завещанием вскрыть в 1951 году. Однако сундук потерялся.

Краевед, этнограф, фольклорист, Н. Бестужев интересовался и естественными науками. Он устроил у себя дома лабораторию, где производил метеорологические и астрономические наблюдения, а также вел метеорологический журнал.

Во дворе он оборудовал сейсмическую обсерваторию. Изобретенный им прибор позволял следить за колебаниями почвы, электрическими явлениями в природе. Свои наблюдения он отсылал известному гидрографу и путешественнику, производившему в свое время съемки берегов и исследования глубины Белого моря, вице-адмиралу Михаилу Францевичу Рейнике.

Рейнике учился в Морском корпусе вместе с Михаилом Бестужевым. Он знал и любил Николая и вел с ним большую переписку:

"Все сообщенные вами замечания - писал Рейнике Николаю, - об электричестве, метеорологии, колебаниях почвы так занимательны, что нельзя удержаться от повторения просьбы - дозволить сообщить их, хотя бы словесно, знакомым моим академикам Ленцу, Куппферу, Гумбольдту, Бэру".

Как для работы над хронометрами и часами, так и для научных опытов необходимы были средства. Н. Бестужев писал Свиязеву: "Я страстный поклонник физики, но здесь, вдали от всего современного, я страдаю недостатком пищи моему любознанию. Еще если бы у меня были средства!!! Сверх того и голос мой не может быть слышим на таком отдалении и в таком положении".

Николай и Михаил не оставляли мысли заняться литературой, чтобы иметь средства к существованию. Но для этого нужно было иметь разрешение III отделения. Н. Бестужев просил Елену Александровну и Павла Александровича узнать: "...можно ли нам просить о таком позволении?.. Это было бы нам большой помощью. Не думай, чтоб мы оставались вовсе без мыслей, просидев столько лет в тюрьме, прочитав столько книг и перечувствовав столько ощущений. Но не думай также, чтобы мы пожелали печатать что-нибудь иное, кроме чисто литературного; известности нам также не нужно; имя чужое или вовсе без имени, лишь бы дозволили печатать и тем получать какое-нибудь для себя пособие"*. * (Письма из Сибири М. и Н. Бестужевых, цит. соч., стр. 37. 2 А. Мордвинов. Горбица. Из путевых заметок по Нерчинскому округу. "Отечественные записки", 1841, т. XIV, № 1, стр. 5-10.)

В ответ на неоднократные просьбы разрешить декабристам печатать свои литературные произведения, статьи и исследования без имени автора всегда следовал отказ. Николай I жестоко и беспощадно подавлял всякий стимул к работе.

Поездки в Кяхту, Иркутск и Верхнеудинск расширили круг знакомств Н. Бестужева за пределами Селенгинска.

Кяхта в то время была пригородной торговой слободой Троице-Савского округа Забайкальской области и отстояла всего на 80 саженей от китайской пограничной слободы Маймачин. До заключения Тянь-Цзинского договора (в 1858 году) Кяхта служила единственным пунктом русской торговли с Китаем.

В Кяхте местное чиновничество и купечество энергично заставляло Н. Бестужева "развлекаться" вместе с ними и "отмечать" счастливое окончание подрядов. Они просили вызвать в город и Михаила Александровича. Балы, пикники скоро утомили братьев, и они поспешили оставить этот оживленный торговый центр, или, как его называл М. Бестужев, "Забалуй-городок".

Однако наряду с балами и пикниками Кяхта жила и другими интересами, о чем метко сказал в конце 30-х годов сибирский писатель А. Мордвинов.

"Кяхта, по своему богатству, умна, образована, много читает, много выписывает газет, журналов, любит вместе с прейскурантами и политику... делает приговоры знаменитым людям, литераторам и пр."*.

Н. Бестужев вел обширную переписку с товарищами, которые были разбросаны по всей Сибири, но по-прежнему считали себя одной семьей, а также с Розеном, которому с 1839 года было разрешено жить на родине в Эстляндской губернии, а позднее на Украине.

Розен писал Н. Бестужеву: "Искренно благодарю Вас за подробное извещение о Вашей жизни, о Ваших занятиях, о Вашем хозяйстве, все это для меня занимательно. Экипаж Ваш колесница удобная, легкая и недорогая, а что Ваш пастух-бурят вместе и славный столяр, и каретник, это немудрено, когда Вы сами указываете и даете ему форму"*.

Переписка Н. Бестужева с родными (1839-1846 годы) насыщена большим содержанием. Н. Бестужев говорит о роскошной природе его второй родины - Забайкалья, об экономике края, описывает труд на полях, в горах и на пастбищах.

"Ты нашего края не обижай, называя его бесхлебным, - пишет он сестре Елене Александровне, - кругом нас места чрезвычайно хлебородные и землепашество к югу, т. е. к китайской границе, при трудолюбии тамошних жителей, по способу обработки земли если не может сравняться с иностранным, то по урожайности, конечно, его превосходит. Здесь по Чикою-реке есть селения, где не только равнины, но даже горы до самых вершин запахиваются, куда соху надо завозить верхом или заносить руками и где пашут на таких крутизнах, что борозду можно только делать сверху, а наверх соху опять заносить на руках должно. Этот пример трудолюбия вознаграждается почти всегдашними урожаями. Внизу по течению Селенги есть и старообрядческие многолюдные селения, которые также щеголяют хлебопашеством; особенно известна так называемаятарбагатайская пшеница".

"Частые пожары лесов,- пишет он сестре,- распространение народонаселения, для которого нужны и строевой лес, и дрова, частью истребляли, частью изредили прежние дремучие леса, где хранились в неосыхаемых болотах запасы вод, питавшие реки и горные источники. Болота высохли, речки обмелели, источники иссякли совершенно, и хлеб родится ныне только в смочные годы, тогда как прежде урожаи были почти баснословные... То же самое сделалось и с травою: с утратою леса обнажались поля... весенние жестокие ветры начали выдувать песок с обнаженных лугов; в одном месте вырыты глубокие буераки, на другое нанесены песчаные холмы...". 

Общение с товарищами и друзьями-декабристами не ограничивалось перепиской. Так, первое время они иногда встречались с братьями-декабристами А. и П. Борисовыми, жившими короткое время вблизи Селенгинска. С П. И. Борисовым Н. Бестужева связывала любовь к живописи. П. Борисов был прекрасным рисовальщиком, составившим большую коллекцию зарисовок фауны и флоры Восточной Сибири. "Петр Иванович Борисов, отличный натуралист и ботаник, - писал Н. Бестужев сестре Марии Александровне,- я бы желал, чтобы ты видела его собрание бабочек и букашек здешнего Забайкальского края, чтобы ты посмотрела его альбом, в котором нарисованы все цветы и все птички этой страны"*.

Чаще всего встречались Н. и М. Бестужевы с И. И. Горбачевским. Проездом на Тункинские минеральные воды их посетил в Селенгинске И. И. Пущин. Часто бывали у них С. Г. Волконский и С. П. Трубецкой со своими семьями.

В 1847 году генерал-губернатором Восточной Сибири был назначен Н. Н. Муравьев.

"Сатрап половины Сибири", которого А. И. Герцен охарактеризовал в "Былом и думах" словами: "...оригинальный человек, демократ и татарин, либерал и деспот", Муравьев с первых же дней своего вступления на служебный пост, будучи в родстве с декабристами Муравьевыми, проявил себя их заступником и покровителем.

В Селенгинске Муравьев был три раза; в первый раз - еще при жизни Торсона.

Во второй раз Муравьев привез с собой Доржи Банзарова, своего чиновника особых поручений. Сын забайкальского бурята, он успешно окончил Казанский университет.

Доржи Банзаров. Фототипия. Из собраний А. Н. Турунова. Москва

В 1847 году Банзаров жил в Петербурге. Занимаясь изучением монгольских и маньчжурских рукописей и книг, он быстро создал себе репутацию ученого ориенталиста. Банзаров близко сошелся со столичными ориенталистами, а также с синологом Иакинфом Бичуриным. Бичурин хорошо знал Н. Бестужева, с которым познакомился в Иркутске. Бичурин сообщил Банзарову о селенгинских декабристах и особенно о Н. Бестужеве, перед которым Бичурин "благоговел". Он с гордостью демонстрировал петербургским ученым произведение ювелирного искусства сибирского изгнанника - кольцо из кандалов декабристов*.

Доржи Банзаров посетил еще раз Н. Бестужева в Селенгинске вместе с Илларионом Сергеевичем Сельским - писателем, членом совета Главного управления Восточной Сибири. По свидетельству Сельского, Н. Бестужев и Банзаров провели все время "в задушевной беседе, говоря о Петербурге, о шаманстве у монголов, что тогда сильно занимало Николая Александровича"*. Так в начале 50-х годов XIX века произошла эта встреча двух сынов русского и бурятского народов - декабриста Н. Бестужева с первым бурятским ученым Доржи Банзаровым. 

В далекой Сибири Н. Бестужев жил в атмосфере глубокого уважения. Братья были окружены исключительным вниманием. "Бестужевых,- писала М. К. Юшневская И. И. Пущину, - ...Селенгинск хранит и лелеет"*. * (ОРЛБ, шифр М/7587 , л. 131.)

Редкий месяц проходил, чтобы дом селенгинских декабристов не видел в своих стенах приезжих из Петербурга, Москвы, Кяхты и Иркутска.

"Мы жили на дороге между Иркутском и Кяхтою,- говорит в своих "Воспоминаниях" М. Бестужев. - Верхи общества обоих городов считали каким-то священным долгом знакомиться с нами, да и все значительные лица обеих столиц, приезжавшие в Забайкалье,- тоже, так что буквально нам редко случалось проспать целую ночь в постели, чтобы ночью не разбудил нас почтовый колокольчик для приема знакомых и незнакомых". 

В 1852 году Рейнике в своих письмах к сибирскому изгнаннику рассказал о всех празднествах, связанных со столетием Морского корпуса*. Через брата И. И. Пущина - Николая Ивановича, состоявшего на гражданской службе, Рейнике и Литке получали подробные сведения о Н. Бестужеве и о других декабристах. Знакомые друзей и знакомых Н. Бестужева, а также поселенных в разных местах декабристов также оказывали ему знаки трогательного внимания. Капитан 1-го ранга Е. П. Манганари, гидрограф, производивший гидрографические работы на Черном и Азовском морях, хотя и был незнаком с Н. Бестужевым, послал ему свой атлас Черного моря. К атласу были приложены художественно выполненные виды всех берегов Черного моря. В течение нескольких лет Манганари посылал Н. Бестужеву сухие фрукты**; такое отношение незнакомых ему людей радовало и ободряло селенгинского поселенца.

В последние годы жизни, осуществляя свою давнишнюю мысль, Н. Бестужев стал заниматься конструированием дешевых хронометров и астрономических часов. Он писал Д. И. Завалишину, что хочет "... быть полезным бедным мореходам, которые не в состоянии платить по 2 и по тысяче за хронометр, а от того самого наполовину, а может быть и более, гибнут, не имея верного счисления"*.

Хронометры Н. Бестужева отличались оригинальной системой и удивительной точностью.

Розен писал М. М. и Е. П. Нарышкиным: 20 января 1850 года: "Не знаю - писал ли вам, что Николаю Бестужеву удалось изобретение часов с астрономическим маятником, часы в 30° морозу не останавливаются на дворе и довольно сходною ценою могут заменить хронометр"*.

Главное препятствие в работе над хронометрами заключалось в отсутствии средств на приобретение материалов, на изготовление необходимых инструментов и пр. "Мои занятия требуют хотя небольших, но все-таки кое-каких издержек, - писал Н. Бестужев Трубецкому,- и смотришь, деньги, скопленные для путешествия (в Иркутск - М. Б.) уходят, как вода, между рук на разные мелочи, как-то: инструменты, материалы и проч.- Задуманы много идей при недостатке способов и собственной невозможности помочь этому в таком отдалении от всех технических пособий; уходит время; я становлюсь стар, глаза слабеют, а опыты текут так медленно... Можете себе вообразить мое терпение и постоянство, если я Вам скажу, что десять лет я добивался с ярмарки медного листа латуни, и теперь снова, вот уже 4 года жду нового!*. Как быть! В Сибири время и расстояние нипочем - но надо Мафусаиловы века и терпение Иова.

Как мы уже выше говорили, Н. Бестужев вел большую переписку с друзьями, деятелями науки и бывшими товарищами по заключению. До нас дошла переписка Н. Бестужева с Батеньковым*; в архиве Елагиных хранятся письма Н. Бестужева к Батенькову, в которых Н. Бестужев откликнулся на военные события 1854-1855 годов и сообщает о своем пребывании в Иркутске в начале 1855 года**.

В своих "Воспоминаниях" П. И. Першин-Караксарский говорит, что у Н. Бестужева был сын, рожденный от бурятки Дулмы Сабилаевой. Его воспитание отец поручил своему другу Дмитрию Дмитриевичу Старцеву; тот его усыновил и вырастил вместе со своими детьми. Когда Старцев отправил своих детей в столицу, приемный сын Старцева Алексей остался в Селенгинске и, достигнув юношеского возраста, стал помощником своего отца в коммерческих делах*. * (П. И. Першин-Караксарский. Воспоминания о декабристах. "Исторический вестник", 1908, XI, стр. 543.)

В литературе о декабристах это единственное упоминание о сыне Н. Бестужева. В 1935 году среди материалов, поступивших в историко-краеведческий музей Улан-Удэ, оказался и фотопортрет сына Н. Бестужева - Алексея Дмитриевича Старцева.

В июне 1941 года молодой бурятский ученый Р. Ф. Тугутов в беседе со старым колхозником Цыренжапом Анаевым, сыном домашней работницы М. Бестужева, выяснил, что "Николай Бестужев имел детей: сына Алексея и дочь Екатерину, после смерти отца воспитывавшихся у Старцевых"*.

Алексей Дмитриевич Старцев - сын декабриста Н. А. Бестужева. Фотография 90-х годов XIX века из собраний М. В. Кафка-Будылиной. Москва

В 1947 году в собраниях Государственного Исторического музея (Москва) нами было обнаружено письмо Н. Бестужева к Д. И. Завалишину от 10 мая 1853 года, в которой он с трогательной заботой упоминает о своей дочери.

"Ожидая тщетно шестой день приезда моих барынь (сестер. - М. Б.) и не имея никаких известий из Читы, я решился послать нарочного с письмом к вам. Покорнейше прошу не отказать мне в величайшем одолжении - известить меня немедля с тем же посланным об особах (о сестрах. - М. Б.), которых вы приняли под свое попечение и не лишить их вашего участия насколько можно. Я бы сам вернулся, чтобы устроить их, но болезнь Сережи*, у которого золотуха развилась еще сильнее, и дочери моей не позволяют мне бросить их в глуши"**. ** (Отдел письменных источников Государственного Исторического музея. Фонд 250 (бумаги Д. И. Завалишина), ед. хр. 1, л. 41.)

М. Галкин-Врасский, описывая свое путешествие в Сибирь и на остров Сахалин, говорит, что при посещении Тянь-Дзиня и при осмотре города его сопровождал "здешний почтенный старожил коммерции советник Старцев". 

А. Д. Старцев в качестве помощника своего приемного отца Д. Д. Старцева жил в Китае. Цыренжап Анаев говорит: "Получив домашнее образование, сын Николая Бестужева Алексей Николаевич сперва работал в Кяхте приказчиком у Старцева и у Лушниковых, а потом уехал на постоянную работу в Бежин (Пекин). Оттуда он не вернулся. Там и умер. Наши селенгинские буряты казаки, когда ездили в Бежин (Пекин), бывали у него. Он жил шибко (очень хорошо). 

М. Бестужев в своих "Воспоминаниях" о Л. Антуан, обращаясь к М. И. Семевскому, сообщает: "В тех записках, которые я вам готовлю и которые, вероятно, еще долго не увидят света, все это будет объяснено"*.* (Воспоминания Бестужевых, цит. соч., стр. 346.)

Возможно, в предполагаемых "Записках" М. Бестужев хотел коснуться вопроса о семье Н. Бестужева.

Е. А. Бестужева в своих беседах с М. И. Семевским также ни словом не обмолвилась о семье своего старшего брата.

Н. Бестужев, как и другие декабристы, не считал Д. И. Завалишина близким себе человеком и тем не менее в письме к нему не счел нужным умолчать о своей дочери.

В своих письмах и записках М. А. и Е. А. Бестужевы тщательно обходят личную жизнь старшего брата. Очевидно, в этом сказалось влияние сословных предрассудков.

Народоволец И. И. Попов, который лично знал А. Д. Старцева, рассказывал нам, что "это был благородный, умный и большой культуры человек". М. В. Будылина-Кафка, научный сотрудник Академии архитектуры СССР, племянница жены А. Д. Старцева - Елизаветы Николаевны (рожд. Сидневой), которой А. Д. Старцев заменил отца, подтвердила нам отзыв И. И. Попова и сообщила о своем родственнике, заменившем ей отца: "Он был умный и благородный человек, необыкновенной доброты, талантливый самородок. Близкие и окружающие его не знали о том, что он сын декабриста Н. А. Бестужева; сам А. Д. Старцев об этом никогда не говорил. И только спустя некоторое время после его смерти в шкатулке, ему принадлежавшей, были обнаружены бумаги, свидетельствующие о том, что он является сыном декабриста и бурятки. Будучи коммерции советником, А. Д. Старцев, когда ему предложили вступить в дворянское сословие, категорически отказался.

В Селенгинске братья Михаил и Николай Бестужевы близко сошлись с главой буддистов Хамбо-ламой Дампилом Гомбоевым. Михаил Бестужев написал трактат о буддизме, который до сих пор не найден. Младший брат Хамбо-ламы Николай Гомбоев принял христинство и уехал в Китай, где стал начальником почтово-телеграфной службы Российского посольства в Пекине. За него вышла замуж дочь Николая Александровича — Екатерина. У них было двое сыновей - Алексей и Николай. Алексей жил и умер в Китае, а Николай во время гражданской войны жил в Селенгинском аймаке и погиб в бою с белогвардейцами.

Сам Николай Александрович умер 15 мая 1855 года в Селенгинске. Б.В.Струве писал:

"Умер Н. А. Бестужев в 1855 году, совершив едва-ли кому-либо известный подвиг истинного человеколюбия: возвращаясь в марте из Иркутска в Селенгинск, он нагнал на Байкале двух пеших старушек-странниц, при постепенно усиливавшейся метели. Он вышел из своей повозки, усадил в неё этих старушек, а сам сел на козлы и так продолжал переправу через Байкал. При этом он простудился; приехав в Селенгинск, слег в постель и через несколько дней скончался, как праведник"

— Воспоминания о Сибири

Похоронен на Посадском кладбище на берегу Селенги рядом с Константином Торсоном и его матерью.

Фотографии Новоселенгинска в разное время

Школа (дом, где жили декабристы Бестужевы)

В 1727 году в Селенгинске побывал сосланный Меньшиковым прадед Пушкина, Абрам Ганнибал. Жители удивлялись немало.

Дом Д.Д.Старцева, построенный по проекту Николая Бестужева

Подпишитесь на наш
Блоги

Мечи скуем мы из цепей И пламя вновь зажжем свободы!

17:14, 12 августа 2019

Автор: kaprizolya

Комменты 10

Аватар

Пост отличный, за иллюстрации отдельное спасибо. Пришлось читать с перерывами, много информации и он от души написан, длинный. Всё вместе тяжело воспринимать,имхо) Насколько всё же талантливые люди были... Ещё раз огромное спасибо за экскурс в историю, многое подзабываешь или не знаешь, а тут образовываешься, ещё и с иллюстрациями))

G

Это называлось каторгой в царское время? Я уверена, что многие россияне в наше время не против так пожить. Мдаа.....

Аватар

Спасибо, очень интересный пост.

A

Спасибо, с большим интересом прочитала.

Аватар

Забайкалье место просто уникальное. Я сама из Питера, но вышла замуж и уехала туда с мужем. Он из Читы. До сих пор не могу понять, почему восхищаясь чужими краями, забываем про этот край. «...в Забайкалье я находил всё, что хотел: и Кавказ, и долину Псла, и Звенигородский уезд, и Дон. Днём скачешь по Кавказу, ночью по Донской степи, а утром очнёшься от дремоты, глядь – уж Полтавская губерния – и так всю тысячу вёрст. Забайкалье великолепно. Это смесь Швейцарии, Дона и Финляндии. Вообще говоря, от Байкала начинается Сибирская поэзия, до Байкала же была проза» - Это Чехов. Хотя, туризм здесь не развит практически. Сейчас уже опять в Питер вернулась, но скучаю. А историю декабристов там берегут.

Подождите...