На 99-м году жизни в Санкт-Петербурге не стало последнего писателя из поколения фронтовиков — Даниила Гранина.  Автор романов "Место для памятника", "Мой лейтенант", "Искатели", "Зубр", "Иду на грозу", соавтор "Блокадной книги" и сценариев более десятка фильмов до последних дней продолжал публиковаться, давать интервью и активно участвовать в общественной жизни.  

«У этой правды есть адреса, номера телефонов, фамилии, имена. Она живет в ленинградских квартирах, часто с множеством дверных звонков – надо только нажать нужную кнопку, возле которой значится фамилия, записанная в вашем блокноте. Ожидавшая или не ждавшая вашего посещения, вашего неожиданного интереса, она взглянет на вас женскими или не женскими, но обязательно немолодыми и обязательно взволнованно-оценивающими глазами («Кто?.. Почему?.. Зачем им это?»). Проведет мимо соседей к себе и скажет тоже почти обязательное: «Сколько лет прошло... Забывается все...»

«Блокадная книга». С неё многие люди моего поколения начали знакомство с Ленинградом 1941-1944. Это чтение, которое навсегда трансформирует систему координат, если вы живёте в Петербурге или просто бываете здесь.

«Блокадная книга» – это когда возвращаешься солнечным весенним днём домой, на станцию метро «Волковская», – а попадаешь туда, куда двадцативосьмилетняя Лидия Охапкина зимой 1941-1942 года в сорокоградусный мороз пришла с Васильевского острова. Чтобы добыть дров и спасти своих детей.

«Блокадная книга» – это когда, проходя мимо сфинксов на Васильевском острове, переносишься в осень 1941 года. И видишь, как по Университетской набережной на инвалидной коляске-«самокате» пробирается директор архива Академии наук Георгий Князев. Несмотря на полупарализованные ноги, он проведёт в осаждённом городе почти год, пока не эвакуируется. Кутаясь в пальто от холода, будет писать историю Академии и свои дневники.

Книгу о блокаде Даниил Гранин создал в соавторстве с белорусским прозаиком и литературоведом Алесем Адамовичем. В середине 1970-х они взяли магнитофон и пошли по городским квартирам в поисках переживших войну ленинградцев. Даниил Александрович этой, поданной Адамовичем идее, сначала противился – что нового можно узнать о судьбе Ленинграда, когда уже снят фильм «Балтийское небо», а всесильный редактор «Литературной газеты» Чаковский выпустил роман-эпопею «Блокада»? Но, выслушав первые истории, Гранин своё мнение изменил: «Приходили мы – а блокадники, большей частью, не хотели ничего рассказывать... Ни за что!.. Потом соглашались... Иногда мы уходили, а они потом звонили нам и приглашали... У людей скопилась потребность рассказать», – позже вспомнит он.

«Блокадная книга» интересна и важна не только цензурными мытарствами, через которые прошла, чтобы встретиться с читателем (несколько журналов и издательств отказались публиковать её, сочтя «идеологически вредной»; впервые в Ленинграде её напечатали в 1984 году, и то не полностью). Книга эта интересна своей синтетической природой. Попробуйте-ка превратить в цельный, художественный, при этом наполненный публицистическими и философскими откровениями текст двести разрозненных рассказов-документов; написать нон-фикшн, который читается, как фикшн? У Адамовича и Гранина получилось.

Именно в этом главная заслуга Гранина-писателя – в умении найти идеальную точку соприкосновения между фактами, художественными способами их огранки и выражением собственного мнения. По такому принципу сделана ещё одна главная гранинская книга – «Мой лейтенант». Роман вышел в 2011 году, когда Гранину было уже за 90, завоевав самую дорогую в финансовом эквиваленте литературную награду страны – «Большую книгу». История выпускника Ленинградского Политеха, в начале войны бросившего работу на Кировском заводе и ушедшего в ДНО (дивизия народного ополчения), излагается то от первого, то от третьего лица. Гранин удивительным образом отпускает свой талант на волю, срывается с любых жанровых поводков. Что это – эссе, публицистические заметки, исповедь?

О первой бомбежке: «Я молился. Я не знал ни одной молитвы. Я никогда не верил в Бога, знал всем своим новеньким высшим образованием, всей астрономией, дивными законами физики, что Бога нет, и тем не менее, я молился».

О военном руководстве: «О чём они думали, все военные академии, штабы, может, они не знали, что зимой выпадает снег? Что шинель – это не шуба, в мороз солдату нужна телогрейка».

О смерти: «У самого штаба нам попались сани с мертвецами, уложенными в два ряда и прикрытыми брезентом. Внизу лежал труп молодой женщины. Волосы ее распустились, голова моталась, запрокинутая к небу. А над ней торчали чьи-то ноги, и сапоги стучали по лицу».

О себе и о лирическом герое: «Какое отношение я имел к тому парню, который учил этот проклятый немецкий, ходил на лыжах, носил полосатую футболку, ездил трамваем в институт? Никакого отношения я к нему не имел. Мы были совсем чужие люди... Мой лейтенант чтил Сталина, я – нет; он восхищался Жуковым, мне была не по душе жестокость Жукова и то, как он тратил без счета солдат».

Несовпадение между собственным жизненным и литературным образом дорого обошлось писателю. В 2014 году обозреватель журнала «Город 812» Михаил Золотоносов опубликовал расследование «Политрук оказался вдруг», где утверждал: прозаик подтасовал свою военную биографию. Гранин представлялся рядовым вместо старшего политрука, которым являлся на самом деле. Включил в список заслуг неподтверждённые сведения об орденах Красного Знамени и Отечественной войны I степени. Расследование спровоцировало полемику. Даниил Гранин заявил, что быть политруком – не зазорно, хотя служил он всё-таки рядовым; Золотоносов парировал, что не считает Гранина литературным авторитетом. Глубже в дискуссию вторгаться не буду (а разрешить её литературоведам только предстоит), но скупо замечу, что за «Блокадную книгу» можно простить многое.

Гранин писал, конечно, не только о войне. Поколению пятидесятых и шестидесятых запомнились его научно-технические романы «Искатели» и «Иду на грозу». Наивные, чересчур схематичные, если смотреть из сегодняшнего дня, они оборачивались настоящим приключенческим чтивом по сравнению с научно-производственным мейнстримом середины XX века. Вот только первая фраза «Искателей»: «Дверь распахнулась резко, уверенно, и на пороге лаборатории появился высокий, широкоплечий молодой человек. Голова его немного не доставала до притолоки. Солнце сквозь подмороженные окна било ему прямо в глаза». Этакий советский Супермен, который, как окажется дальше, будет бороться с научной бюрократией. Или вспомнить сюжет «Иду на грозу» – группа учёных хочет управлять грозой, чтобы, как боги, проливать дождь над полем, страдающим от засухи, или уводить ливень от города, которому грозит затопление. Такое открытие, действительно, совершат, но только в 1990-х – теперь с помощью этой технологии разгоняют облака перед парадами.

Интеллектуалы-чудики, одержимые дерзкими идеями, занимали Гранина и позже, благо, он сам вышел из университета с дипломом инженера, а до старта литературной карьеры успел поработать в НИИ. В 1974 году опубликована «Эта странная жизнь» о математике и генетике Александре Любищеве, выработавшем собственную систему учёта времени (переводя на современные понятия – тайм-менеджмента). Книгу недавно перепечатало популярное бизнес-издательство «Манн, Иванов и Фербер». «В далекие студенческие годы мне попала в руки книга Даниила Гранина, которую я прочел – сначала запоем, а потом уже перечитывал, перечитывал и перечитывал, смакуя, как дорогой коньяк... И думал: «Вот человечище!..» Сколько людей «заряженных» Граниным, работает в России, я не знаю, но я точно знаю, что многие могли бы признаться в том, что мы в значительной степени обязаны ему и его герою своими достижениями и успехами», – писал во вступительной статье Манн.

Если по какой-то причине проза Гранина прошла мимо, вы точно знакомы с его публицистикой – хотя бы со знаменитым перестроечным эссе «О милосердии», где автор пытается докопаться, откуда в советских людях желание «отойти, уклониться, не ввязываться», почему они не помогли писателю, когда тот упал, разбив нос, на улице Ленинграда. Гранин видит причину в сталинских репрессиях, когда реагировать на чужую боль было опасно: «Ложь, показуха, корысть действовали безнаказанно. Происходило это на глазах народа и губительнейшим образом действовало на духовное здоровье людей».

Даниил Гранин был публицистом ещё и в том смысле, что работал на пользу публики. Поступками. Он создал общество «Милосердие», возглавлял общество друзей Российской национальной библиотеки. В 2014 году выступил с речью о войне перед немецким Бундестагом – парламентарии аплодировали стоя. В 2016-м признался, что согласен с установкой доски Маннергейма, но не одобряет появление моста Кадырова в Петербурге. В 2017-м – вступился за светский статус Исаакия и потребовал спасти объединяемую с московской Ленинкой петербургскую Публичную библиотеку.

Гранина привычно считать и называть «совестью Петербурга» и «непререкаемым моральным авторитетом». Употребляя эти забронзовевшие формулы, не стоит забывать, что писатель был ещё и человеком, и человеком с чувством юмора. Летом 2010 года я писала статью о петербуржцах, которые из-за аномальной жары отдыхали на блокадных кладбищах – больше податься было некуда. Прозаик комментарий давать отказался. А позже неофициально передал в редакцию: «Если бы я лежал в этой могиле, то может, и сам был не против, чтобы на поверхности загорала какая-нибудь симпатичная девушка».

На одном из своих последних выступлений – на «Диалогах» «Открытой библиотеки» – Гранин говорил, как важно любить: «Но я действительно считаю, что человек живёт не только для того, чтобы осуществить себя. Но для того, чтобы любить. Любить этот мир. Любить это чудо нашей жизни».

Последний роман Гранина «Она и всё остальное» тоже был про любовь. Он вышел в 2017 году.

Писатель Даниил Гранин во время встречи с однополчанами

Правила жизни Даниила Гранина:

"Какая трудная штука жизнь, если заниматься ею всерьез!"

"Самое дорогое, что есть у человека, — это жизнь. Но если всмотреться в эту самую жизнь поподробнее, то можно сказать, что самое дорогое — это Время, потому что жизнь состоит из Времени, складывается из часов и минут".

"Всю свою жизнь после войны — такая уж это была война — я расцениваю как приз в лотерее, невероятную удачу, доставшуюся почти без шанса".

"Если книгу не стоит читать два раза, то ее вовсе не стоит читать".

"Одно из самых сладких чувств при чтении — это момент узнавания — Боже мой, это же и про меня, и я это чувствовал, и я так думал, об этом плакал!"

"Те, кто много читают, отвыкают самостоятельно мыслить".

"Научиться можно только тому, что любишь, и понять можно только то, что любишь".

"В любви выигрывает тот, кому она доставляет больше счастья".

"Главный недостаток нашего общества — это дефицит любви, дефицит любви друг к другу. А ведь только любовь рождает уважение к человеку, понимание, какое это чудо — человек".

"Когда человек чувствует себя на месте, он становится лучше".

"В этом мире хорошо только подлецам: им не в чем разочаровываться, они живут без иллюзий, они считают всех подлецами и редко ошибаются".

"Сколько может выдержать человек? Гораздо больше, чем ему кажется. Человек может много, может все и еще столько же".

"Мое правило: сегодняшний день — мой самый счастливый день в жизни. Потому что большую часть жизни мы живем или вспоминая хорошее, или надеясь на хорошее".

"Как бы человек ни был счастлив, оглядываясь назад, он вздыхает".

"Сегодня я счастлив оттого, что изжил в себе ненависть к немцам. Изжил иллюзии всех партий. Изжил заблуждения по поводу руководителей страны любого ранга. Сегодня я могу писать все, что хочу, говорить все, что хочу, хотя иногда не знаю, кому это надо. Могу ехать куда захочу. Хотя уже никуда не хочется. Другой жизни не будет. Литература, искусство, в общем, игра. И можно быть счастливым. При всех моральных, материальных и общественных неурядицах. Надо ценить настоящее! Только настоящее".

источники РИА Новости ,Фонтанка.ру.