«Ощущение непристойности рождается только в том случае, если разум презирает тело и боится его, а тело ненавидит разум и сопротивляется ему».

                                                                                          Дэвид Герберт Лоуренс

Как хорошо, что я не привыкла придавать особое значение чужим эмоциональным оценкам, пока не прочитаю книгу сама. Ибо каких только отзывов я не слышала о «Любовнике леди Чаттерлей», большинство из них, как вы понимаете, имели негативный характер. И это в наш век Кардашьянов, вываливания своих трусов на всеобщее обозрение и практически полного вымирания института брака.

«Можно подумать, что в последние пятьдесят лет все тивершолльские младенцы были зачаты непорочно, а все наши матроны сияют добродетелью почище самой Жанны Д'Арк». Именно этими словами из письма Клиффорда я могла бы ответить всем ханжам, пытающимся распять писателя за его произведение.

Но вернемся к самому роману. Он мне понравился, даже очень. Я, честно говоря, такой реакции от себя не ожидала, думала, что это типичное любовное чтиво, приправленное откровенными интимными подробностями. Но впечатление он произвел совсем иное. Для меня этот роман прежде всего о свободе, необязательно о сексуальной свободе, хотя и об этом тоже. О свободе быть тем, кем ты являешься, а не тем, кем тебя хочет видеть общество. О свободе быть женщиной в истинном понимании этого слова, о свободе мыслей, души, мировоззрения…. Продолжать в данном случае можно бесконечно.

Пока я читала, я постоянно отмечала карандашом понравившиеся фрагменты из размышлений Меллорса о жизни и отношениях с женщинами. Мне они оказались очень близки. И, на мой взгляд, они актуальны и по сей день, хоть мы живем уже в 21 веке и отнюдь не в индустриальной Англии.

- Значит, вы всё таки жалеете? – переспросила она.

- Отчасти,  - взглянув на небо, ответил он. – Думал, что уж навсегда с этим разделался. И на тебе – всё сначала!

- Что – всё сначала?

- Жизнь!

- Жизнь? – повторила она, почему-то трепетно.

- Да, жизнь, - сказал он. – От неё не спрячешься. А если и удается тихую заводь найти, почитай, что уж и не живешь, а похоронил себя заживо. Что ж, если суждено кому снова мне душу всю разворотить, значит, так тому и быть.

Так же я думаю, что если бы Лоуренс писал это произведение в наше время, он подвергся бы критике отнюдь не из-за того, что в романе описывается измена, а из-за своего презрения к феминизму. Не знаю, одна ли я это заметила, но если посмотреть на Констанцию в самом начале романа, и то, как она меняется после встречи с егерем, явно выдает отталкивающее отношение писателя к подобного рода женщинам.

Естественно, рассказывая о «Любовнике леди Чаттерлей» нельзя обойти вниманием описание любовных сцен.

Они, безусловно, являются апофеозом повествования, и многие, как это часто бывает, слишком уж заостряют на них внимание. Но по сути, там ничего шокирующего нет. Я, например, никогда не видела, чтобы секс описывали так просто и в тоже время так смело. Думаю, что негативная реакция у многих на этот роман, обусловлена, как раз тем, что мы боимся собственных желаний. Боимся говорить о физическом удовольствии и близости, боимся открыться и показать свои чувства, в конце концов многие из нас элементарно боятся отдаться кому-то без остатка. Да, именно так, повсеместная вседозволенность возымела обратный эффект.

«Если отдаешь себя мужчине всю, без остатка – значит, чувство настоящее, а если душа твоя точно замкнутый сосуд – любая связь пуста и ничтожна».

Ах, если бы Лоуренс жил в наше время, он, наверное, был бы в шоке от воцарившихся нравов, и кто знает, каким бы тогда был любовник леди Чаттерлей?